Ты - Моя Любовь

— Мог бы спросить, а не целое досье собирать, ― наконец-то сказала она, повертев папку в руках несколько минут.

— Ты бы правду сказала? ― спросил Феликс, не отрываясь от нарезания овощей для салата.

— А что мне уже скрывать? ― Лика уселась за стол. Терять все равно уже было нечего. Так какая разница теперь? Феликс уже знал о ней правду, так же, как, вероятнее всего, и ее отец. — Я окончила балетное училище. Меня приняли в театр оперы и балета. Потом вышла замуж, родила ребенка. У дочери обнаружили, ― она запнулась, ― рак мозга. Я уехала на Кипр, чтобы заработать денег на лечение. Как уже говорила, начала со стриптиза, потом получила "повышение". Теперь я вернулась домой. Мой муж оказался против такого моего решения. Вот и вся история.

— Не вся, ― отрезал Феликс.

Лика предупреждающе посмотрела на Феликса, давая ему понять, что не хочет продолжать. Слишком мучительные воспоминания. Не приходилось сомневаться, что Феликс и так уже был в курсе, что Маруся умерла чуть больше года назад. А Ликиным сутенером был… ее собственный муж. Не хотела она развивать дальше эту тему. На куски рвет душу, если помнить, а не то чтобы говорить об этом. Лика ее закрыла. Горячей лавой разливалась адская боль по всему телу, как только позволяла себе думать о прошлом.

— Ешь, ― Феликс придвинул тарелку с мясом и овощами к Лике.

— Я не голодная, ― отказалась от еды. Он, наверное, сумасшедший, раз не понимает, что сейчас Лике кусок в горло не полезет.

— Сядь и ешь, ― Феликс настаивал.

— Я не хочу. Что с моим отцом? ― не выдержала Лика и задала мучивший вопрос. Если эта сволочь добрался до ее отца, она его убьет. Собственными руками придушит, и плевать ей на последствия. Пусть ее посадят. Ей терять уже нечего. Ее жизнь уже давно кончена. С тех пор, как погибла Маруся.

— Скажу, если съешь все, что есть на тарелке.

— Ты серьезно? ― спросила ошеломленная Лика. Да он реальный псих!

— Я серьезно. Ешь, Лика! ― приказал Феликс.

Бросив на него испепеляющий взгляд, Лика принялась насильно запихивать в себя еду. Феликс же был спокоен, как обычно. Тиран наслаждался своим ужином и ее покорностью. Доев и демонстративно показав ему пустую тарелку, Лика вопросительно подняла бровь в ожидании его ответа.

— Послезавтра твоего отца отвезут в Израиль. Операция на сердце с последующим лечением уже оплачена, ― выдал Феликс.

Лика ошарашено уставилась на мужчину, сидящего напротив. Она ожидала от него чего угодно, только не такого. Лика была далеко не глупой, чтобы не осознавать, что такие, как Феликс, просто абы кому не помогают. Да такие, как он, палец о палец не ударят, если им это не сулит выгоду. У Феликса не было резона разбираться в ее дерьме и решать ее проблемы. Зачем он это делает, только ему одному известно. Лика догадывалась, что, спроси она его, Феликс бы не ответил.

— Твой муж не успел ничего рассказать твоему отцу, ― предвосхитил Феликс ее следующий вопрос.

Лика шумно выдохнула, с облегчением и с благодарностью взглянула в черные смоляные глаза. Из глаз покатилась слезинка, которую Лика быстро смахнула. Феликс с проницательностью старого волка наблюдал за ней.

— Насчет мужа не спросишь?

— Мне не интересна судьба этого ублюдка, ― отрезала Лика.

Это была чистая правда. Ей все равно, что с ним стало. Пусть горит в аду! Главное, чтобы Сергей больше не лез ни к ней, ни к ее отцу. Феликс хмыкнул, пристально смотрел на нее несколько минут, а после молча собрал тарелки со стола. И уже собирался выйти из кухни, когда услышал ее неуверенный шепот:

— Что с ним?

— Мертв, ― сказал Феликс и вышел из кухни.

Лика же не могла себя заставить встать из-за стола. Этот подонок мертв! Она нисколько не сомневалась, что именно Феликс его убил! После всего, что эта тварь ей сделала, после всего, что ей пришлось пережить из-за него, после всей адской боли, что Сергей заставил ее почувствовать, наконец-то справедливость восторжествовала, и этот мерзавец подох!

От избытка сильных эмоций Лику стало трясти как в лихорадке. Все тело дрожало, она слышала, как стукаются зубы друг о друга. Лика не могла сдерживать истеричные всхлипы. Оказалось, что Феликс выходил только для того, чтобы принести им два бокала виски.

— Пей, ― он протянул ей бокал.

— Я не хочу, ― заикаясь, ответила Лика.

— Пей.

Лика хотела было послушно взять стеклянный бокал, но руки сильно дрожали, и она расплескала часть выпивки. Феликс положил руку поверх ее пальцев и насильно влил в нее обжигающую янтарную жидкость. Убедившись, что Лика выпила все до дна, он поставил бокал на стол и подошел к окну. В тишине комнаты раздавались только тихие всхлипы Лики. Феликс ни о чем не спрашивал, не задавал вопросы, не выпытывал подробности, а просто молчал. Лика сама начала говорить…

— Это была Сережина идея ― поехать на Кипр. У нас не было денег лечить Марусю. Если бы я родила ее хотя бы на год позже… Мне только дали главную партию в спектакле “Жизель”, когда я узнала, что беременна. Естественно, меня сразу сняли. А примы зарабатывают в разы больше. Ну и гонорар с гастролей. Я могла бы собрать хотя бы изначальную сумму на операцию. А так… рядовой балериной я зарабатывала копейки. Подрабатывала педагогом, но все равно не хватало. А Сережа чаще был безработным. Не задерживался больше пары месяца на одном месте. Одолжить денег не у кого было. Сначала я действительно работала только стриптизершей. Сережа устроился охранником в том же клубе. А потом смекнул, что можно денег больше заработать, поставляя девочек. Первой, естественно, была я. Уломал меня железным аргументом: Марусе становилось хуже. Срочно требовалась операция. Он забрал мой паспорт и изолировал меня ото всех. Денег на руки он мне не давал. А Марусе становилась все хуже и хуже. Этот подонок с меня брал пятьдесят процентов. Дочь при смерти, а он брал половину заработка! ― горько хмыкнула Лика. — Позже расширил свое дело, появились новые девочки. Я работала каждую ночь. Иногда принимала по десять клиентов в день. Работала без выходных. Часто Сережа приходил ко мне пьяным. Бил и орал, что я конченная шлюха и ловлю кайф от того, что сплю с клиентами. У меня выходные наступали только после его побоев. А когда Маруся умерла, эта сволочь не разрешила мне поехать на похороны. Заставил идти к клиенту. Я брыкалась, истерику закатила, а он, вместо элитного клиента, отдал меня восьмерым голодным морякам. Они только что с полугодового рейса вернулись, ― Лика истерично засмеялась. — Веришь? Я ничего не чувствовала, когда они меня… знаю, что некоторые девочки с проблемами после групповухи… а я практически ничего не помню. Все как в тумане было. Проработала у него еще год после этого. Полиции платил за крышу, естественно. А после я выбрала момент, выкрала паспорт и свалила. А когда вернулась… узнала, что мой отец не получил ни копейки на лечение Маруси. Они с матерью продали трехкомнатную квартиру, где жили, и перебрались в однушку на окраине, доставшуюся мне от бабушки. Только денег все равно не хватило. Хотели продать и ее, но не успели. Маруся умерла. А через полгода мама ушла вслед за ней от горя. А Сережа… он себе дом купил. На Кипре двухэтажный особняк себе отгрохал! Я обслуживала клиентов, его дочь умерла, а он на все заработанные деньги купил себе дом на солнечном острове. Веришь, по приезде я даже не могла сходить на могилу дочери и матери, потому что… мне стыдно… Я рада, что этот урод сдох!

Феликс, казалось, вовсе не слушал, смотрел в окно и думал о чем-то своем. Однако Лика была убеждена, что он не пропустил ни одного ее слова. А потом, после того как Лика как на духу выпалила всю правду этому почти незнакомому мужчине… ее накрыло.

Лика выбежала из кухни во двор, упала на колени и начала пронзительно выть. Нет, она не плакала. От ее надрывного душераздирающего, почти нечеловеческого воя убитой горем женщины, черные вороны вздрогнули и соскочили с веток деревьев. Жуткий истошный крик раздавался по всей округе. Ее горло адски саднило, однако Лика не могла прекратить. Перед ее глазами стали проплывать воспоминания, как кадры из кинофильмов. И смертельный диагноз, поставленный ее маленькой принцессе, и каждый клиент, с которым ложилась, предательство и побои мужа. Грустную улыбку матери, когда отправляла ее на этот злосчастный остров. Последний раз, когда видела живую маму. Папа, который молчаливо поддерживал ее. Как украла мобильный у клиента, чтобы позвонить домой, но так и не решалась набрать родительский номер от удушающего чувства вины. Как подыхала от стыда, обслуживая потных вонючих мужиков… Все… Лика вспомнила все то, о чем так долго не разрешала себе думать, чтобы не свихнуться от боли. Она никогда не оплакивала потерю дочери. Не проронила ни слезинки. Стояла в сильнейшем немом шоке, когда Сережа известил о смерти ее ангелочка. Не плакала, когда ее насиловали эти твари. Не плакала, когда ее избивал муж. Она не плакала, когда узнала, что мамы больше нет. Однако сейчас, произнеся вслух всю свою историю, Лика не могла больше сдерживать разрывающий ее изнутри вулкан боли. Она каталась по земле в чудовищных нестерпимых муках. Ротвейлер Феликса выбежал из своего деревянного домика и подбежал к ней. Сочувственно облизывал ее ухо. Умный пес. Жалостливый. А потом завыл с ней в унисон. От их горестного тандема встревоженные черные птицы кружили над ними в диком танце ужаса.

По-человечески, с искренним сочувствием к Лике отнеслись только матерый бандит и его безымянный пес. Отчего-то Лике стало смешно от этой мысли. Женщина захохотала как ненормальная. Пес вздрогнул от ее жуткого смеха и перестал голосить. Лике даже показалось, что черный огромный ротвейлер испугался ее болезненного смеха.

Ее жуткое веселье продлилось недолго. Вскоре из Ликиных глаз ручьем полились горючие слезы. Казалось, сейчас она отгоревала и смерть ребенка, и свою гребанную поломанную жизнь. Наконец-то Лика выпускала из себя то, что годами удерживала, ту адскую боль, что столько времени держала за крепкими стальными засовами, не позволяя выходить наружу. Чтобы не сойти с ума от боли и горя. В прошлом Лике было необходимо держаться, не сломаться. Сначала ради дочери, после ради отца. Надо было выживать. А теперь… когда, благодаря случайному незнакомцу, все уже позади, Лика могла дать волю разбушевавшемуся душевному цунами, что захватывало ее полностью и сносило остатки ее хрупкого самообладания.

Лика не помнила, сколько продлилась ее жуткая истерика. Лика потеряла счет времени… Намного позже обессиленная женщина неподвижно лежала на земле. Огромный пес, волочившийся за ней все утро и удержавший от необдуманного поступка, молчаливо улегся рядом, словно охранял ее покой. Лика хотела погладить пса по голове, чтобы отблагодарить невольного свидетеля ее эмоционального срыва за то, что, хотя бы он был рядом. Но сил совсем не осталось…

Лика не сопротивлялась, когда поздно ночью мужские жилистые руки подняли ее с холодной сырой земли и понесли внутрь дома. Также истощенная женщина не сопротивлялась, когда эти же сильные руки опустили ее в горячую ванну и стали намыливать. А после… обтерли полотенцем и бережно уложили в постель. В кои веки Лика засыпала с тотальным облегчением и внутренним спокойствием. И никакие кошмары ей не снились, по крайней мере, сегодня.