Горячая штучка

Глава 20

Ярка

/Воля/

Довольная сижу в самолёте, пью любезно предложенный мне шампусик и поглядываю по сторонам. Самые сливки собрались в бизнес-классе, конечно. Но зато я сижу одна в целом ряду. У меня тут собственный бизнес-класс, возле туалета. Вот начну собирать деньги за проход, и озолочусь на очередях.

— Ярка, ну ты уж или панамку переверни или копилку поставь, а вообще… хорошо бы поспать, — шампусик дарит моему телу приятное расслабление, и диалог сам с собой переходит в другую плоскость.

Снится мне бескрайнее море и белый песок, а рядом «тот самый» мужчина, мажет мне спинку кремом. Жду горячего продолжения, когда его руки массирующими движениями опускаются ниже моей поясницы.

Прикосновения всё интенсивнее, и вот на самом интересном от толчка просыпаюсь, уткнувшись мордой в чью то коленку. Ох, если б в коленку. Во что-то хм, твёрдое и подрагивающее.

— чего слюни то пускаешь, на чужое добро, постыдилась бы, — слышу голос со стороны.

Сквозь отголоски сна пытаюсь прощупать, — твёрдое и вибрирует, — открываю глаза, на меня осуждающе смотрит бабка, стоящая в очереди. Оказалось, всё прозаично — мужчина, шмыгнувший в туалет, отложил ко мне свою сумку, а в ней… кажется ноутбук и телефон на вибро звонке. В лежащей рядом панамке какая-то фигня, типо резиновой клипсы… от храпа? — божечки, я сейчас сгорю от стыда.

Бабка бдела как настоящий цербер, глазища сверкали, а губки, вытянувшиеся в куриную попку, осуждающе причмокивали.

Внутри уже разворачивался неприличный монолог, — мало того что не отключил свой телефон в самолёте, гад, нет… виброгад, так ещё и выставил меня в роли сторожевой сучки.

А бабке этой я сейчас все космы повыдёргиваю, мдаа, реальность сурова, и это не «тот самый» меня нежно кремом натирал, а бабулька в меня своей каргой тыкала, хм, в мягкое место. Романтика, лядь.

Медленно сажусь, натягиваю панамку, предварительно достав из неё пакетик с резиновой хернёй, засучиваю рукава, готовая разорвать эту цербершу, и тут из туалета выпрыгивает бородач, протискивается между мной и бабулей и как ни в чём не бывало наклоняется за своими вещами. Да он практически лёг на меня, так как его вещички я первым делом спустила на пол.

И голосок такой сладкий, мол, — девушка, уберите с прохода свои красивые ножки, а то я за себя не ручаюсь.

Это я, лядь, сейчас за себя не ручаюсь, устроил тут балаган. Гад небритый.

Смотрю на него, глаза в глаза, он пыжится поднять свою сумку, а я наступаю изо всех сил кроссовком на лямку и с силой давлю. — Мол, давай, дружок, покажи всю свою прыть.

Вижу, что злится, но не уступаю. Не родился ещё человек упрямей меня. Выкуси, бородач.

Самолёт заметно тряхнуло… и бородач уткнулся мне прямо между грудей. В распахнутой блузке остался влажный след его губ, и царапающее ощущение. Неловкая пауза. Ухмылка бородача. Бабулька ползёт мимо из туалета. И голос проводницы: вернитесь пожалуйста на свои места и пристегнитесь, самолёт заходит на посадку.

Резко отпускаю ручку от сумки, бородач откидывается назад со своим добром, бабулька ахает и мне бы впору запасаться попкорном — самолёт идёт на посадку вместе с бородачом и бабулькой в его тесных объятиях. — А быть «нижним» ему идёт. Во ржака.

Кто-нибудь, дайте фотоаппарат. С грозной церберши сразу вся спесь слетела. Её губки сложились в широкое «О». А судя по выражению бородача, он тоже не скоро забудет эти мгновения.

Я же прилежно пристегнулась, взяла наушники, затолкала в карман резиновую хрень, и наслаждалась мурашками внизу живота. При посадке я всегда вспоминаю детство и лодочки — вверх-вниз, вверх-вниз, эдакая щекотка внизу живота, прям как тысяча бабочек. Ммм, приятно.