Твое время принадлежит мне

— Не боишься, что я полезу по перепискам? — хмыкнула, взяв телефон.

— Слазь, если хочешь настроение испортить, — пожал плечами, а я вспыхнула и тут же принялась открывать мессенджеры, но там не было ни одного чата. — Попалась, — хохотнул довольно. — Обожаю, когда ты ревнуешь.

— А если я так буду делать? — проворчала в ответ, а он рыкнул:

— Ты уже сделала. Ну? Когда выть на луну?

— Через три дня.

— Отлично, есть время понять, что за шутник.

— Какой ты оптимист, Миша, — протянула, вытаращив глаза. — И как ты намерен это сделать?

— Для начала — поспать. С ног валюсь, денёк выдался так себе.

— Неприятности? — вздохнула, а он отмахнулся:

— В пределах обычного. Я больше дергался из-за того, что ты не отвечаешь.

— То есть, твои неприятности — это я? — скривилась в ответ, а он засмеялся:

— В точку. И ты за это сейчас ответишь.

Свою усталость он сильно переоценил: уснули мы лишь под утро, а проснулись, когда уже вовсю светило солнце. Точнее, я проснулась. Его рядом уже не было. Я накинула его рубашку и спустилась вниз, застав его за телефонным разговором на кухне.

— Круглосуточную слежку за Антикваром. Когда, что, с кем, где, сколько раз ходил посрать, чем, короче, ты понял. И все, что сможешь нарыть по биографии: личное, рабочее… — послушал ответ и рыкнул: — Нет, вчера! — повесил трубку и пробубнил себе под нос: — Скоты ленивые.

Я осторожно вошла, а он окинул меня взглядом и мгновенно переменился в лице, став похожим на сытого мартовского кота: довольный, похотливый, со сверкающими глазами. Стиснул челюсти и процедил:

— Будет лучше, если ты оденешься.

— Кому? — ответила игриво и закусила нижнюю губу, медленно подходя. Села к нему на колени и сбросила рубашку.

— Сейчас Колян приедет, — сказал сквозь зубы, но руки уже начали шарить по моему телу. — Подождёт, — сдался, начав целовать.

Ждать ему пришлось довольно долго: кухня открыла новые горизонты. Не смущали ни телефонные звонки, ни в домофон, ни в дверь, ни автомобильные гудки под окном, все просто перестало существовать.

— Так, — сказал, быстро одеваясь, — три дня — это мало, на самом деле. Давай ты не будешь тырить мои рубашки, футболки и, тем более, не будешь ходить голой средь бела дня?

— А сколько сейчас? — спросила невзначай.

— Часы на тумб… — начал, а потом увидел их на своем запястье. — Час дня, — ответил медленно, снова покосившись на меня, а я уткнулась в свои ладони, скрывая улыбку и простонала:

— Я опять прогуляла работу, — и кинулась в комнату за телефоном.

Набрала менеджеру, сослалась на ужасную хворь, внезапно поразившую вчера с такой силой, что я не смогла доползти до телефона, и которая продолжается и сегодня.

— Ладно, — буркнул недовольно, — но с тебя больничный, вызови врача.

— Конечно, — ответила с готовностью и принялась гадать, где мне его достать. Вприпрыжку спустилась вниз, продолжая щеголять в его рубашке и крича по пути: — Миш, мне нужен больничный! Есть кто в больнице?

— Вот это я понимаю доброе утро, — хмыкнул Николай, сидевший на кухне, а Миша в раздражении прикрыл глаза.

— Извините, — буркнула, начав пятиться и отчаянно краснея. Быстро развернулась и заспешила на второй этаж.

Оделась, вернула своему лицу привычный цвет и спустилась, пряча взгляд.

— Запарил ухмыляться, — рыкнул Миша.

— Я же живой, — возмутился Николай в ответ.

— Это временно, — ответил ехидно и хмуро посмотрел на меня: — К чему этот геморрой с больничным? Уволься и все. Не работа, а недоразумение.

Стало обидно, я кисло улыбнулась в ответ и пошла наверх собирать обратно свою сумку. Появилась в дверях, махнула им на прощанье рукой и объявила:

— Я домой.

— Нина, твою мать, — прошипел сквозь зубы, но с места не сдвинулся.

Я развернулась, победно ухмыльнувшись, и, пользуясь тем, что в присутствии Николая он за мной точно не кинется, покинула квартиру. Тут же пришло сообщение с незнакомого номера «ты за это ответишь», я добавила его в список контактов и ускорила шаг.

Работу я свою любила, терять ее не хотела, а после его хозяйского тона ещё сильнее, так что я нагрянула в сервис к Генке с тем же вопросом, делая вид, что ничего между нами не изменилось.

— Нет, — мотнул головой Генка. В глазах читался вопрос, но задавать его он не спешил.

— Он с ней не спал, — пришла я ему на помощь, а Гена поморщился:

— Неловко вышло. Извини, но я все равно не жалею. Даже с пушкой у головы.

— Ген, не будем, а? — попросила жалобно, а он пожал плечами, а потом воодушевился:

— Так соседка с пятого, из нашего подъезда, Синицына, в роддоме работает.

— И что мне там напишут? — скривилась в ответ. — Бемеренный токсикоз?

— Ну… — замялся Гена, — может у неё знакомые есть, сфера одна. Я бы спросил, других вариантов все равно нет.

— И то верно, — загрустила в ответ. — Пойду, попытаю счастье. Спасибо.

— Ты ж знаешь, я всегда готов помочь, — снова пожал плечами и посмотрел с тоской, а я поторопилась убраться.

Синицына оказалась дома, дверь открыла сразу и сразу же понуро опустила голову, пропуская меня в квартиру.

— Так и знала что ты когда-нибудь зайдёшь, — сказала со вздохом. Я приоткрыла рот от удивления и промямлила:

— Ольга Андреевна, у меня просьба…

— Сказать правду, я сразу поняла, — ответила понуро.

Я перестала понимать, что происходит, но против правды ничего не имела, кивнула в ответ и разулась, раз уж выставлять меня она не собиралась.

— Я… обычно я так не делаю, — сказала она торопливо, приглашая в зал, а я плюхнулась на диван и уставилась на неё во все глаза. — Да что там обычно, никогда. Один-единственный раз, она так плакала, умоляла, на коленях стояла, я не смогла отказать, столько лет бок о бок, никогда от неё дурного слова не слышала, хоть и была она та ещё штучка, прости Господи… где она теперь, что с ней…

— Расскажи по порядку, пожалуйста, — сказала осторожно, примерно начав понимать суть, но хотелось услышать детали.

— Пришла ко мне как-то, в слезах вся… Светлана, мама твоя, родная, то есть… — посмотрела бегло, не увидела на моем лице шока и молча кивнула, удостоверившись, что все правильно поняла. — Пришла, значит, сразу в ноги и давай умолять. Я не сразу даже поняла, что конкретно она от меня хочет… Оказалось, беременная она, но ребёночка, если родиться девочка, надо спрятать, а по бумагам написать, что родилась мертвой, точнее, родился, то есть, мальчик. Я такими вещами не промышляю, так ей и сказала, а она своё — убьют ее, заберут и убьют. Кто, почему, так и не призналась, но так убивалась, так страдала, такое не сыграть… и я сдалась. Сидели с ней на этом самом диване, думали-гадали, что делать, если девочка родиться, не в детский же дом отдавать, родная душа, рука не поднимется. Ну я и вспомнила про Карину, она много к нам ходила, зачать пыталась, да все никак. И вот мы уже втроём сидим, думаем, да гадаем. Потом и Алексей подтянулся, все распланировали, мама твоя уехала с глаз долой, на всякий случай. Очень ей ребёночка хотелось, на что угодно готова была пойти… и вот, появилась ты…

— Инга приходила? — спросила тихо, а она кивнула:

— По весне. Тебе говорить не велела, нечего, мол, старые раны бередить, светлую память о родителях марать. Родная мало того, что отдала, так ещё и сбежала непонятно с кем, оставив всех детей разом. Хотя, Артём он такой… непорядочный, в общем, бездельник, в кого только уродился… в отца наверное, кто бы он ни был, Светочка-то совсем другая была, пока стареть не начала, все молодилась, морщинки да складочки считала, как не зайдёшь, то с огурцами, то в йогурте, другого-то не было… ох, что-то понесло меня, от нервов это, ты уж прости…

— Бывает, — ответила в прострации и поднялась.

— Не держи зла, солнышко, я может и не права была, да всяко лучше получилось, чем могло бы. А тут хоть и не с родной, да в любви и ласке, и она спокойна была, на сколько это возможно, своё дитя под боком…

— Я понимаю, — сказала мягко, глядя на ее раскрасневшиеся от волнения щеки. — Не переживайте. И в любви, и в ласке, и под боком.

Она посмотрела с сомнением, почуяв издевку, а я улыбнулась ободряюще и положила руку ей на плечо, слегка сжав. Она выдохнула, обмякнув всем телом, а я пошла к себе, с трудом переставляя ноги.

«Вот он, сплоченный дружный коллектив. Вот это я понимаю — Соседи. Может, стоит в каждую квартиру постучать?» — подумала, нервно хихикнув и закрыв за собой дверь в квартиру. Дошла до кухни, налила себе стакан воды, но не успела сделать и глотка: перед глазами вновь мелькнула рука с тряпкой, а в голове запоздалая мысль — «надо было остаться у Миронова».