Подозревается оптимистка

Глава XIX. Хулиганка

Костик под надуманным предлогом отправился побеседовать с Нининым «пациентом», сестры остались ждать его на скамеечке под яблоней. Рита хмурила тонкие бровки, стараясь вести себя «как обычно», но ее выдавал счастливый взгляд и засос на шее. «Может все у них наладится? – украдкой изучала Нина сестру, хотелось для близких уверенного тихого счастья. – Им бы для полного примирения дочку родить. Хотя, чего я лезу, мне бы со своими чувствами и перспективами разобраться. Чего там Кабачок «моему адвокату» сейчас наговорит?»

Переговорщика довольно долго не было. За забором слышалось невнятное мужское перешептывание. «Ну, что же так долго?» Наконец, Костик появился, по его профессионально-нейтральному лицу невозможно было ничего понять.

– Что говорит? – первой нетерпеливо вскочила Рита.

– Говорит, надо искать на участке другие монеты, – пожал плечами Костя.

– Нет у меня никаких монет! – Нине хотелось разреветься, она все же надеялась, что у Кабачка появились хоть какие-то альтернативные версии, кроме лобового обвинения своей фельдшерицы.

– У тебя нет, а на участке могут быть. Он говорит, что если это подстава, то одной монетой не ограничились, действовали наверняка. Поэтому нужно искать другие монеты.

А ведь Нина и сама об этом думала, но бескрайний фронт поисковых работ охладил ее пыл, а теперь втроем шансы возрастали.

– Так давайте искать, – воодушевилась она.

– И этот твой очень хороший товарищ застукает нас, как говорится, с поличным с горстью монет в руках, – едко процедила Рита, Ваську она уже заочно недолюбливала.

– Не успеет, я их проглочу, – пошутил Костик. – Улики действительно пока только косвенные, их много, но прямых доказательств причастности нет. А вот изъятие ценностей при обыске, сами понимаете. Выпроваживаем тестя с тещей вместе с пацанами и ищем.

Но все усилия оказались напрасны. Тщательный осмотр дома и участка ничего не дал. Втроем искатели прощупали прутами землю на грядках, заглянули во все щели и щелочки. Костик по ветхой стремянке даже рискнул залезть под самую крышу, приведя в замешательство воробьев. Схрон, если он и был, найти не удалось.

– Я постараюсь в ближайшее время раздобыть металлоискатель, – успокоил расстроенных барышень Константин. – И, Нина, наворочали вы дел со своим ухажером. Объясни, зачем вы всей деревне рассказали, что сожительствовали?

– Ну, он просто одной бабушке ляпнул, что мы были женаты, – виновато протянула Нина, – это была вынужденная мера, чтобы про меня слухи не ходили, он ведь жил здесь, а у бабушек с этим строго…

– Слали бы подальше этих бабушек. Ты подозреваемая. По-до-зре-ва-емая, – нараспев повторил он, – а твой сожитель, потому что брак не зафиксирован, значит, сожитель, ведет твое дело и не сообщил об этом факте начальству. Чуешь, куда ветер дует? Вот-вот. Сама уже понимаешь. Такой на вид прожженный, зачем это сделал, не понятно. А изъятие улики – это совсем за гранью. Теперь он соучастник и уже срок себе накрутил.

– Срок? – Нина в ужасе расширила глаза. – Но он вообще не при чем, на меня хоть кто-то зуб имеет, а Вася же просто… Он вернет монету назад, я его уговорю, – засуетилась она, – и мы положим ее назад под полотенце, – Нина уже собралась бежать к Гребенкиным.

– Вернете, если водолазов наймете, он ее в речку выкинул. Очень профессионально.

– Ой, мамочки, – прикрыла Нина рот рукой.

– У него теперь один путь – найти настоящую соучастницу, – развел руками Константин.

– Легко сказать, – вздохнула Нина.

– И мой совет, – Костик оглянулся по сторонам, – не светитесь лишний раз вместе. Иначе его отстранят, а на его место могут не такого романтичного «юношу» прислать. Поняла?

– Поняла, – устало выдохнула подозреваемая.

– И, Ниночка, – неожиданно ласково произнес Константин, – спасибо тебе за нас, – он улыбнулся жене, весь разговор тихо стоявшей в уголке.

– Ну, мы еще полностью не помирились, – посчитала нужным заметить Рита.

– Так поехали, «домиримся».

Парочка уехала мириться дальше, а Нине оставалось только грустить. Но долго предаваться меланхолии было невыносимо, и фельдшер, несмотря на выходной день, отправилась проверить состояние здоровья Ковалева, ну и заодно поздравить стариков с праздником.

Солнце давно перевалило гребень зенита, близился вечер. Выбивая каблучками придорожную пыль и прижимая к себе сумку с тонометром, Нина спустилась с косогора, проскользнула вдоль узкого переулка, выбралась на асфальт и прошлась по главной самой широкой улице Веселовки. Дальше надо было обогнуть заброшенный колодец, подняться на холм, поравняться с фермой и завернуть к окраинной усадьбе Ковалевых.

Колодец мерно скрипел сломанным журавлем, словно пытаясь сбить Нину с позитивного настроя. Не желая долго лицезреть этот символ запустения, девушка ускорила шаг и почти столкнулась с миниатюрной Люсей Петровой. Дамочка так неожиданно появилась у Нины на дороге, что это смахивало на засаду. Хотя откуда она могла знать, что Нине взбредет в голову прогуляться в эту сторону.

Маленькая, на вид хрупкая, но при этом цепкая как репей, с заразительным смехом и игривой улыбкой, Люська легко находила кавалеров даже в этом захолустье, но Рыжов, конечно, был самой крупной рыбой, зацепившейся за умело брошенный крючок. Здоровьем тридцатипятилетняя красавица отличалась отменным, поэтому Ниной никогда не интересовалась. Их пути всегда шли параллельно и независимо друг от друга. Но сейчас брюнеточка перегораживала путь с явно недружелюбными намерениями.

– Поговорить нужно, – с долей агрессии бросила она сопернице.

– Говори, – пожала плечами Нина, после карнавала абсурда, что творился последнее время, она уже ничему не удивлялась.

– Иван Павлович крайне недоволен твоим мужем, – высказалась Люся, как будто Нина ее подчиненная, и они стоят не посередине пустыря, а в офисе.

– А я здесь при чем? – пожала плечами Нина. «Где уже Кабачок успел пересечься с «олигархой»?»

– Поговори с ним, раз он нас не хочет слушать, – показала Люська и свою значимость, – ходит, вынюхивает, нос сует, куда не следует. Им разрешение на раскопки дали, чего им еще нужно, а дела сельхозпредприятия их не касаются.

– Ва… Степа целый день на раскопе, зачем ему ваше предприятие? – раздраженно бросила Нина.

– А зачем он с уборщицей терся, ключи выпрашивал, по офису артели в выходной шлялся? Иван Павлович уже знает, что этот твой – мент, можете не скрывать. Так вот, передай ему – будет совать нос в бухгалтерию или еще куда, крупно пожалеет!

«О-о! Так вот в чем дело, мухлюют по-тихому, а Ваську за «ревизора» залетного приняли». Нина не удержала усмешку и этим сильно разозлила Люську:

– Смеешься, как бы плакать не пришлось, я тебя «святоша» насквозь вижу! Ты за Рыжовым, муженек твой за Алинкой ухлестывает, семейный подряд, денежки их к рукам прибрать хотите? Днем, значит, твой мент с дочкой головы гуляет, а по ночам к тебе через забор лазит, уютно устроился! – Люська надменно скрестила руки на груди.

– Какой забор? Ты что мелешь? – возмутилась Нина.

– Больно много твой мент на себя взял, – как можно более зловеще произнесла Люська, – передай, чтоб от дочки Ивана Павловича отстал, а то ноги ненароком повыдергивают.

– Ноги повыдергивают? – опавшим голосом выдохнула Нина, только сейчас до нее стала доходить реальность угрозы.

– А ты думала, так вот вас к баблу и подпустят? – почувствовав слабость дрогнувшей соперницы, нагло подмигнула Люська.

«Ноги повыдергивают, Васе? За что? За то, что эта спортсменка ему прохода не дает? За то, что они рабочих своих обкрадывают?» Страх и ярость смешались в удушливый коктейль; и Нина неожиданно для самой себя, отшвырнув сумку с тонометром, кинулась на Люську, опрокидывая ту на землю. От неожиданности миниатюрная бухгалтерша не успела даже вскрикнуть.

– Только попробуйте, сволочи, его тронуть! Я сейчас тебя раньше прямо здесь закопаю, – усевшись на Люську, Нина стала загребать пальцами придорожный песок и кидать его в ненавистное лицо, – зарою! Поняла?!

– Мамочки! Помогите! Сумасшедшая!!! – наконец заорала Люська, пытаясь вырваться.

– Я сумасшедшая? Они людей собираются калечить, а я сумасшедшая, да вас самих в психушку надо сдать! Подворовываете, так и воруйте, пока рожи не треснут, людей не трогайте за бумажки ваши поганые!

Выговорившись, Нина поуспокоилась и слезла с соперницы, голова кружилась, к горлу подступала тошнота. Растрепанная и грязная Люська резво вскочила на ноги и, не оглядываясь, рванула по улице, довольно ловко перебирая высоченными каблуками.

«Что это было? – Нина потерла виски. – Я, фельдшер, людей должна лечить, а я избила человека». Аффект прошел, стало нестерпимо стыдно. «Ну, теперь, если Васька узнает, точно меня за преступницу примет». Пошатываясь, Нина подняла сумку, отряхнула колени и пошла к Ковалевым.

Засидевшись с Лукерьей за чаем, Нина вышла из двора Ковалевых уже в надвигающихся сумерках. Идти снова через все село ей не хотелось, и она свернула в поле, собираясь сделать солидный крюк вдоль речки. «Только бы никто не видел, как я ее лупила», – молилась Нина, представляя, с каким выхлопом разорвут подробности о драке скучное болотце устоявшихся сплетен.

Река остывала, выдыхая легкий туман, лягушки выводили серенады, над головой промчалась первая летучая мышь. Нина зябко повела плечами от холода и ускорила шаг.

Впереди из туманной дымки выплыли два силуэта. Они тоже двигались в обход села. Ваську Нина узнала сразу, просто почувствовала, что это он, а уж потом различила знакомую высокую фигуру, а вот второй силуэт расплывался, не желая складываться в образ, пока Нина не подошла достаточно близко. Девушка, это девушка! Алина. Ну, кто же еще? Пара шла неспешно, дочь головы о чем-то оживленно трещала, кажется, про соревнования, Васька поддакивал. Значит это правда, они встречаются. Зачем тогда он лез с поцелуем? Понятно зачем, бабник, Вероника же все про него рассказала.

Нина подавила острый приступ ревности и решила демонстративно обогнать парочку на «повышенной передаче».

– Вечер добрый, – небрежно кинула она, не глядя в их сторону.

– Ничего себе, – услышала уже за спиной возмущенный Васькин голос, – ты что здесь по потемкам одна бродишь?

– От Ковалевых иду, давление меряла, – не оглядываясь, кинула Нина.

– А может кого-то подлавливала? – хихикнула Алина.

И это она сказала зря, нельзя сегодня ничего под руку Нине говорить, опасно для прически и маникюра. Словно тихоня сломалась и при ремонте в нее по ошибке вставили какую-то инородную деталь.

– Слышь ты, мажорка недоделанная, – повернулась Нина к обидчице, –сначала папашке своему объясни, что сама за моим хвостом бегаешь, а потом уж вдоль речки прогуливайся. А то твой крутой папаша, думает, что это мой тебе прохода не дает, обещал кое-кому, – при этом Нина выразительно посмотрела на Ваську, – ноги выдернуть.

– Врешь, папа в мою жизнь не лезет!

Кажется, Алина покраснела.

– Пойди у его любовницы спроси, она как раз мне сейчас угрожала, требовала унять любвеобильного супруга, – и не дожидаясь ничьих ответов, Нина отвернулась и ускорила шаг почти до бега.