Все разбитые осколки

— Атлас, вероятно, самый сложный из всех.

— Он рассказал мне о своем брате, том, которого он, хм, убил.

— Он не сказал тебе почему, не так ли? — Амелия смягчается, в ее глазах появляется какая-то печаль. — Это не моя история, но он сделал это ради семьи. Он не плохой парень.

— Я знаю, — согласна, вздыхаю.

— Ты любишь его? — спрашивает Сьерра.

Я киваю.

— Это безумие? Я едва его знаю.

— Нет, — Амелия похлопывает меня по руке. — Не тебе решать, кого ты любишь и как это происходит, по себе знаю. Но пока не отказывайся от него. Ты для него самое лучшее, ты ему нужна больше, чем кто-либо из нас.

— Он всю жизнь был один, не так ли?

— В каком-то смысле я думаю, что да, — Амелия кивает. — Он окружен людьми, но он один. Он никого не впускает. По крайней мере, до тебя.

Печаль сжимает мою грудь, душит сердце.

— Он не впустил меня, Амелия.

— Уверяю тебя, так и было. Может, он и не показывал этого так, как ты знаешь, но я никогда не видела его таким, каким он есть с тобой.

— Ты не слышала, что он мне сказал. Он хотел, чтобы я ушла, он не хотел меня.

— Не отказывайся от него, — повторяет она. — Он придет в себя.

— И я должна висеть в подвешенном состоянии, пока он этого не сделает? — я не могла помешать резкому тону проникнуть в мой голос, но была ли я не права? Я хотела помочь ему, собрать его. Я буквально влюбилась в каждый его осколок, но как можно было ожидать, что я буду просто сидеть и ждать мужчину, который не хочет, чтобы его любили?

— Думаешь, такой человек, как Атлас, просто отпустит тебя? — Амелия бросает вызов.

— Он сделал это.

— Нет, он этого не сделал, — она качает головой. — Если бы он тебя отпустил, поверь мне, ты бы не сидела сейчас здесь с нами и не говорила о нем. Атлас похож на Габриэля, они собственнические, ревнивые, защищающие, прямо сейчас он думает, что тебе будет лучше без него, но когда он поймет, что ты принадлежишь ему, он будет умолять у твоих ног.

— И ты знаешь это по себе?

— Габриэль пытался меня отпустить, — смеется она. — Это длилось всего пять минут.

— Прошла почти неделя

— Он вернется, — она пожимает плечами.

— Я жалкая? — я обхватываю кружку руками. — Если я хочу, чтобы ты была права? Он причинил мне боль тем, что он сказал, как он поступил, и все же я бы приняла его обратно в мгновение ока.

— Нет, — выдыхает Амелия, и выражение ее лица наполняется пониманием. — Это делает тебя человеком. Сражайся за него, Эмери.

***

Я долго думала о разговоре между мной и Амелией через несколько часов после того, как мы закончили. Моя старая квартира была пуста, и я была на новом месте, коробки и сумки были разбросаны повсюду, день был темным, дождь и ветер обрушивались на город за окнами. У меня все еще были ключи от пентхауса, и я поняла, что у меня все еще есть ключ от его дома.

Чтобы он сделал, если бы я просто появилась?

Например, прямо сейчас?

Я явно не соображала, потому что обнаружила, что собираю одежду, чтобы выйти на улицу, и хватаю ключи от машины. Двадцать минут спустя я подъезжаю к темному дому, дождь лил ливнем.

Весь свет выключен, на улице тихо, но я перехожу дорогу, руки трясутся, когда я вставляю его ключ в замок и открываю дверь, вступая в тепло и мужской аромат дома Атласа.

— Атлас? — шепчу я темноте.

Из кухни доносится предупреждающее рычание, я знала, что Джинкс будет за перегородкой, которая удерживала его в комнате по ночам, но я все равно иду в том направлении, чтобы успокоить собаку и дать ей понять, что это я.

Я уже на полпути, темнота делает передвижение невероятно трудным, когда я чувствую, как что-то твердое прижимается к моему затылку.

Я замираю, сердце подпрыгивает в горле.

— Атлас? — выдыхаю я, надеясь на все, что есть, что это он позади меня.

— Эмери!? — задыхается он, мгновенно убирая пистолет, разворачивая меня. — Что за херня!?

Он бьет рукой по стене, видимо, по выключателю, а затем передо мной оказывается его красивое лицо, но, черт возьми… он выглядел ужасно.

Темные тени под глазами от недосыпа, синяки и порезы на коже от драк, и в глубине его карих глаз было какое-то безумие.

— Прости, я… — я запнулась, почему я здесь?

— Ты что? — он делает шаг назад.

— Я пришла за этим, — лгу я, держа брелок и показывая ключ от пентхауса. — Я переехала.

— Я знаю.

— Ну, мне это больше не нужно, — говорю я.

— И это не могло подождать? — он превращает выражение лица в пустую маску.

— Что случилось? — выпалила я, не в силах оторвать взгляд от синяков и порезов. Моя рука тянется вперед, и, к моему шоку, он остается неподвижным, позволяя моим пальцам скользить по ранам на его коже. Его тело принимает мои прикосновения, глаза закрываются, как будто все, что ему когда-либо было нужно, это моя рука на его лице.

— Светлячок, — шепчет он.

— Я здесь, — я подхожу ближе, прижимаясь к его груди и обхватив рукой щеку. — Я здесь, Атлас.

Он наклоняет подбородок вниз, и впервые с тех пор, как он попросил меня уйти, я почувствовала себя как дома. Его губы ласкали мои, его запах проникал в мой нос, и я действительно была дома.

Блядь. Этот мужчина сводил меня с ума. И мне это, черт возьми, нравилось. Несмотря на боль, горе и печаль, я люблю его.

Меня даже не волновало, если это ненормально, если это сделает меня слабой или отчаявшейся. Я люблю его.

Проходит секунда после того, как его губы отрываются от моих.

— Уходи.

— Атлас, — умоляю я.

— Эмери, нет, — шепчет он. — Нет.

— Ты действительно не хочешь меня? — спрашиваю я. — Скажи это серьезно, Атлас. Скажи мне, что ты не чувствуешь того, что чувствую я.

— Как такой мужчина, как я, мог полюбить такую женщину, как ты, светлячок? — искренне спрашивает он.

— Это возможно.

— Нет, детка, — шепчет он. — Для Сэйнта было бы грехом любить что-то такое чистое.

— Я хочу тебя, — говорю я. — Даже после всего, Атлас. Пожалуйста. Не оставляй меня.

Мы смотрим друг на друга, слова забыты, но затем он отводит взгляд и отпускает меня.

— Иди и покоряй мир, светлячок. Ты заслуживаешь всего этого. Освети тьму.

— Мне не нужен мир без тебя Атлас, — я прижимаюсь губами к его губам, но он не отвечает. — Я хочу тебя.

— Не возвращайся сюда.

— Пожалуйста.

— Уходи.

— Атлас, — прошу я.

Вы когда-нибудь видели, как разбивается стекло или тарелка? Вы видели, как части разлетаются на неровные, хаотичные куски? Некоторые исчезают только для того, чтобы вы позже наступили на них и порезали себе кожу. Вот что я чувствовала.

— Пожалуйста. Это не то, чего ты хочешь.

Его рука касается моего подбородка, без боли, но достаточно, чтобы я знала, что она здесь.

— Уходи, Эмери. И, черт возьми, не возвращайся.

— И это все? Все кончено?

— Это никогда не начиналось, — выдыхает он.

— Хорошо, — шепчу я. — Но я любила тебя. Тебя. Запомни это, ладно?

Глава 33

◦●◉Атлас◉●•◦

Это было жестоко — позволить мне увидеть ее снова. Жестоко, что пришлось отпустить ее. Снова.

И когда дом возвращается в прежнюю тишину и темноту, я опускаюсь на диван, бутылка виски болтается в моей руке, и я вспоминаю каждый момент, проведенный с Эмери. Каждое прикосновение, поцелуй, ласку. Каждое прошептанное слово и отчаянную мольбу.

Я не мог быть с ней и не мог быть без нее.

Она увидела меня, мою темноту и не убежала.

Мое спасение.

Черт!

Бутылка в моей руке разбивается о стену, осколки стекла падают на пол, и вместе с ними я осознаю самую большую ошибку, которую только что совершил.

Моя Эмери. Мой светлячок.

Моя.

Она была моей.

А я был ее.

Глава 34

༺Эмери༻

— Я уже в пути! — кричу я, мчась вперед, вытирая слезы с лица, а адреналин разливается по моему телу.

Я разворачиваюсь на своей улице и направляю машину обратно в ту сторону, по которой приехала. Звонок, поступивший через автомобильную систему, теперь пропал.

Дороги были скользкими от снега, тающего от предыдущего снегопада, дождь беспрестанно хлестал по городу, но я не замедляю ход. В моей голове звучит панический голос Деллы, ей даже не нужно было говорить, что случилось, чтобы я поняла, что что-то произошло.

Я проезжаю несколько кварталов и жму на тормоза перед дверью приюта, выпрыгивая, как только это становится возможным.

У нас всегда есть хотя бы один сотрудник, работающий в ночную смену, поэтому присутствие Деллы здесь не было чем-то необычным.

— Делла!? — кричу я, останавливаясь у стойки регистрации и ища ее за столом, где она обычно находится.

Было устрашающе тихо, лишь несколько раз доносилось тявканье из конуры сзади и шум дождя, стучащего по крыше и окнам.

— Делла? — я зову снова.

— Здесь, — раздается ее дрожащий голос, полный эмоций.

Предупреждающее покалывание пробегает по моей спине, прежде чем что-то похожее на страх оседает в моем желудке.

Я вытаскиваю телефон из кармана, крепко сжимаю его и тихо иду к своему кабинету, откуда раздался голос Деллы.

— Все в порядке, Делла? — спокойно спрашиваю я.

— Н-нет, — заикается она.

— Все в порядке, — говорю я. — Я здесь.

— Привет, Эмери, — говорит тошнотворно-сладкий голос позади меня, когда что-то твердое ударяется мне в затылок.

Боль пронзает мой череп, и я падаю, мои колени ударяются об пол. Телефон выскальзывает из моей ладони на пол, и я зажмуриваюсь, пытаясь рассеять туман. Я слышу крик Деллы, и мне удается открыть глаза, чтобы увидеть ее тело, черты лица исказились от страха. Позади нее был еще кто-то, более крупная фигура, одетая во все черное, крепко держа ее. Она хнычет, кричит и борется, но это не помогает.

— Д-Делла, — хриплю я, поворачивая голову, чтобы попытаться найти свой телефон, в то время как он загорается и вибрирует на полу.

Тот, кто стоит за моей спиной, игнорирует звонок.

— Ты же не могла просто сделать так, как тебе сказали, не так ли? — говорит женщина. Нет, не женщина, — Мария. Она была тем, кто ударила меня.

Со стоном я поднимаюсь на четвереньки.

— Что ты делаешь?

— Месть — сука, не правда ли? — небрежно говорит она.

Медленно я ползу по полу, оглядываясь через плечо туда, где она стоит позади меня. На ее лице фальшивая и широкая улыбка, глаза немного маниакально блестят.

— Ты и этот чертов засранец забрали у меня все! — кричит она.

Я хватаю телефон, он снова загорается, на экране появляется имя Атласа. Я нажимаю кнопку ответа, когда нога Марии ударяет меня по ребрам, отбрасывая на спину.

— Эмери!? — где-то рядом с моим ухом звучит тихий голос Атласа.

— Приют, — хриплю я. — Помоги мне

Еще один пинок, а затем Мария смеется, ее нога наступает на телефон, пока я не слышу треск и хруст, когда она его раздавливает.

Страх проникает в мое тело, мое сердцебиение учащается. Мне нужно было выбраться отсюда, но я не могу пошевелиться. Мое дыхание сбивается и голова, черт возьми, болела.