Предатель. Я к тебе не вернусь!

27 глава

Машина останавливается. Но у меня даже сил в окно посмотреть нет.

Я потратила их все, пытаясь открыть дверь, пытаясь выбить окно и пытаясь... чуть ли не придушить Марата. Просто потому что мне окончательно сорвало крышу.

Всё лицо в слезах. Виски безумно пульсируют от боли. Волосы и одежда сырые и тяжёлые, тело продрогло. Мышцы ног горят от бега. Ладошки, коленки и ступни исцарапаны.

Я такая глупая. Но Марат всё равно рядом. Выходит из машины, открывает мою дверь и хватает на руки.

Он действительно меня любит и хочет починить наш брак?...

Но это же невозможно!

Не после всего, что было.

– Отпусти… – единственное, что у меня выходит выдавить.

Он не слушает. Несёт дальше в своих израненных руках. И теперь я понимаю, куда мы приехали.

Это дом его дедушки. Я была здесь всего один раз. Марату было тяжело сюда ездить после его смерти, поэтому мы всегда гостили у моей мамы, а не здесь.

И даже ехали мы в прошлый раз не той дорогой, которой сейчас. Эта отдалённая часть деревни единственное не особо знакомое для меня место. Что в детстве, что сейчас.

Слишком близко к части леса, где раньше водились волки, их отстреляли давно, но детям не разрешали бегать здесь. Даже страшилки рассказывали, чтобы слушались.

Марат лишь закатывал глаза на эти байки и спокойно тут жил. Никто из нас никогда не видел здесь и намёка на волков. Но я слушалась и не ходила к нему в гости, даже когда выросла.

Всегда он крутился вокруг меня, словно тигр у добычи.

Пока я не погрузилась в беременность с головой и…

– Хватит думать. – вдруг говорит Марат и отпускает меня на крыльцо. Шарится в досках на полу. Давно говорил, что одна из них поднимается и там он прячет ключ от двери.

– …Что? – я так и стою на месте. Даже с лестницы спуститься сил нет. Ноги всё слабее и слабее. Хочется рухнуть прямо здесь и больше никогда не подниматься.

Не следовало бегать босиком, мокрой, когда температура стала ниже… следовало сразу в машину сесть.

Это было бы разумнее. Он ведь всё равно поймал…

Но я никогда не поступаю разумно…

Будь я мужчиной с такой женщиной, прибил бы её уже…

– Я сказал, хватит думать. Я по одному твоему лицу вижу, что ты накручиваешь себя. Прекрати. – он открывает дверь и дёргает меня внутрь ещё до того, как я успеваю что-то понять. После чего он запирает дверь.

Мы стоим в просторной веранде. Марат включает свет и ищет второй ключ уже в другом секретном месте.

Небольшой диванчик, столик, два кресла и старый шкаф в углу. Такое место для посиделок, когда вроде и дома не хочешь сидеть, но и не на улице. Днём тут очень солнечно из-за множества окон.

Здесь здорово, но очень пыльно…

– Зачем ты привёз меня сюда?

Он нашёл ключ и уже открывает вторую дверь. Сразу же за ней висит шторка из сплошной ткани, чтобы мухи не влетели, если днём дверь открыта, мама так раньше делала. Марат приподнимает её и ныряет рукой в темноту, нащупывает выключатель.

Теперь свет загорается и внутри дома.

– Жить.

– В смысле? – мне нравится в деревне. Да, в городе больше возможностей, но и жить в деревенском доме для меня не ад.

Но я не понимаю. Он сейчас серьёзно?

– Мы будем здесь жить, раз ты не хочешь в город. – спокойно подтверждает и снимает мокрую обувь.

– Я не понимаю. А как же…

– Что "как же"? Работа? Наша квартира, ещё что-то? Да плевать мне на всё это, раз наш брак настолько паршив, что ты убегаешь от меня ночью, босиком, вся мокрая, по лесу и хрен пойми куда! – он повышает голос, я вижу, как напрягается его шея и сжимается кулаки, как его лицо покрывается пятнами гнева, делая синяки ещё заметнее. Он зол от одних лишь слов об этом, даже представить не могу, что почувствовал, когда видел этот мой странный, трусливый побег.

– Я к маме… – чувствую себя виновато, голос дрожит.

А он снова перебивает меня.

– Никакой мамы! Будешь здесь жить со мной.

– Ты не можешь так делать со своей работой. Ты владелец не одной компании и…

– Могу. У меня есть генеральные директора, на крайний случай, в городе есть отец. Надо будет, он сделает что-то за меня. – его голос твёрд. Уже всё решил. И не собирается менять планы.

– Но…

– Да! Специально я так работой себя загнал! Я же уже сказал почему. Лишь на Мальдивы действительно не смог поехать. Но сейчас, даже если не смог бы тут быть, я буду. Потому что мне надоело. Я заставлю тебя быть со мной и снова счастливой.

Я даже не об этом хотела сказать, но больше не возражаю. Стою на месте. Неловко и устало хлопаю ресницами.

Стыдно. Мне всё ещё больно вспоминать его измену. Паршиво от одном воспоминания спальни и Анжелы, но…

Чёртово сердце…

– Быстро в дом зашла! Тут холодно. – рявкает так командно, что я мигом залетаю в прихожую.

И даже не сопротивляюсь, когда он дёргает меня дальше. Тянет через весь дом по темноте.

Пока мы не оказывается внутри какой-то комнаты.

Слышу щелчок двери, он её запер. А затем включает свет.

Это небольшая спальня.

Старая, металлическая кровать с пружинной сеткой, на которой лежит голый матрас и подушка, а так же сложенный плед.

Такой же старый шкаф-купе с тремя дверцами, в той, что по центру большое зеркало и на нём налеплена наклейка.

Просто глупая наклейка из жвачки, которую я ему сунула с остальными обёртками, после того, как поняла, что некуда выбросить мусор, а у него были карманы на джинсах. Это я помню.

И от одного её вида сердце сжимается. Даже эта наклейка для него имела значение. А я просто забыла о нём.

Хотела ребёнка больше всего на свете.

На рабочем столе старые комиксы и журналы и лампа со сгоревшей лампочкой. Марат всё время забывал купить новую.

А ещё старый ковёр на полу. Мягкий такой, и красный, узорчетый.

Похожий раньше весел у моей мамы на стене, в старом доме.

Я будто вернулась в то самое время. В прошлое.

Но Марат сзади настоящий. Разворачиваюсь к нему и делаю шаг назад.

Чтобы между нами была дистанция в несколько шагов.

Он скрещивает руки на груди, прожигает меня таким взглядом, словно сейчас меня накажет.

Как нашкодившую девчонку. И не посмотрит, что я слабее его.

Всё его тело просто невероятная скала, огромная, неподвижная, как и взгляд, не сходящий с меня, тяжёлый, словно одним лишь валуном от этой скалы уже придавило и всё, пиши пропало.

Костяшки всё ещё в крови, губа разбита, синяки на лице…

Но несмотря на это, он выглядит не жутко, а… я даже не знаю.

Но сейчас я его не боюсь, лишь опасаюсь и даже представить не могу, что услышу далее.

– Раздевайся. Здесь. Сейчас. При мне.