(Не)любимый хирург

* * *

Мы с Виком приезжаем в больницу в назначенное время. В кабинете ждём Вальдеса. Он должен сегодня нам всем разрешить присутствовать на операции. В помещении слышна оживлённая беседа, все в предвкушении чего-то интересного. Ощущается волнение и нервозность. Но именно эти эмоции самые настоящие. Дверь в кабинет открывается, но на пороге стоит не Доминик Вальдес, а всего лишь медсестра.

— Студенты, минуту внимания, — спокойным голосом говорит женщина. Мы все замолкаем в ожидании.

— У вас ровно пять минут, чтобы спуститься в морг. Доктор Вальдес ждёт вас там.

Ребята начинают переглядываться друг с другом. Никто не понимает, что происходит. Они прекрасно понимают, что в очередной раз им не удастся оказаться за заветными дверями операционной. Я даже не удивлена. Понимала, что стоит ожидать чего-то подобного. Очередное издевательство над нами. По-другому Ник не может. Интересно, кто-то осмелиться противостоять ему?

Через несколько минут мы оказываемся в тусклом помещении. В нос бьёт запах хлороформа и кожу пронизывает холод. Доминик с каменным лицом стоит у стола, где проводят вскрытие. Он окидывает всех пренебрежительным взглядом и лишь на Викторе задерживается на пару секунд дольше остальных. Когда наши глаза встречаются, сердце пропускает болезненный удар. Трудно делать вид, что он никак меня не волнует, но я стараюсь. Не хочется перед Ником показывать свои истинные чувства.

— Добро пожаловать в обитель смерти. Я люблю это место называть именно так, — обводит взглядом помещение.

— Не проще его называть моргом? — произносит одна из девочек.

— Слишком скучное название. Здесь и вправду царит сама смерть. Ведь от ваших ошибок зависит, окажется человек в одном из этих холодильников или же будет лежать в тёплой палате, — парирует рукой в воздухе, а затем поворачивается к нам спиной и направляется к одной из железных камер.

— Он же не собирается нас всех запихнуть в эти чёртовы штуки? — шёпотом произносит мне Виктор.

— Не думаю, — легонько толкаю его в плечо.

Парень лишь улыбается мне в ответ и продолжает также с интересом наблюдать за Домиником.

Спустя несколько минут грохот заполняет всё помещение и затем перед нашими глазами распахивается дверь холодильника, где однозначно лежит тело под белым покрывалом.

— Всем слушать внимательно и впитывать, как губки, — грубый тембр раздаётся эхом.

После этих слов он приподнимает белую ткань, и мы видим труп мужчины на холодной серой поверхности. Его кожа уже покрылась тёмными пятнами. Это говорит о том, что он находится здесь давно.

— Прежде чем вы все окажетесь в операционной, запомните, что каждый ваш необдуманный шаг может привести к такому исходу. Но не стоит забывать, что мы врачи, а не боги. Порой организм человека настолько непредсказуем, что сам может подставить тебе задницу в любой момент. Нужно быть готовым к любому исходу. Смерть — это часть нашей работы. Порой болезнь может быть сильнее всех знаний и способностей. Это не означает, что вы должны сдаваться при первой же трудности. Неудачи случаются. Только всё равно вы должны бороться за жизнь своего пациента. Даже если на мгновение его сердце остановится, доведите дело до конца. Иногда человека можно спасти даже из лап смерти.

— То есть вы хотите сказать, что порой стоит нарушать правила? — произношу вслух, обращая его внимание на себя.

— Правила на то и даны, чтобы их нарушать. Но это не всегда уместно и часто опасно. Не все готовы рисковать, — с ухмылкой на губах произносит Ник.

— То есть вы хотите сказать, что сами нарушали их? — не знаю, что на меня нашло. Пытаюсь вывести его из себя. Позлить немного.

— Вам интересны мои ошибки или вы здесь, чтобы учиться на своих, мисс Сойер? — приподнимает свою бровь и искоса смотрит на меня.

— Думаю, пора заканчивать нашу дискуссию, — прикусываю нижнюю губу и опускаю глаза в рабочий блокнот.

— Прекрасно.

Мои щёки горят. Нужно выйти отсюда как можно скорее. Последняя неделя была слишком тяжёлая для меня. Практика длилась долго и мучительно. Я уже не могла скрывать, насколько мне больно видеть Вальдеса. Слышать грубый тембр его голоса. Ловить на себе взгляд серо-зелёных глаз.

Эти эмоции были слишком невыносимые. Он будто специально каждый раз выделял меня среди других. Что бы ни говорил, последнее слово или вопрос были обращены ко мне.

Я не хотела видеть его, ни то что разговаривать. Но понимала, что этого не избежать. Он мой куратор. И мужчина, который смог завладеть моими мыслями с первых же дней, как появился в моей жизни. С самой первой секунды, когда вошла в это отделение.

Влечение между нами было слишком сильным и запретным. Всё сейчас таковым и осталось. Только наши встречи прекратились так же быстро, как и начались. Внутренний голос подсказывал мне, что это правильно. Даже думать о нём для меня самая большая ошибка.

— На этом всё. Каждый из вас может отправиться к своим больным, но вечером всем быть у операционной. Кто опоздает пускай даже не смеет открывать дверь, — слышу спокойный голос мужчины.

Вместе с другими студентами я направляюсь к выходу, чтобы покинуть морг, но Вальдес громко произносит:

— А вас, мисс Сойер, прошу задержаться.

В этот момент внутри всё сжалось. Мне не хотелось именно сейчас оставаться с ним наедине. Нельзя этого делать, чёрт побери. Никак нельзя. Нервно сглатываю и делаю шаг к выходу, но сильная рука хватает меня за локоть.

— Я сказал вам остаться, мисс Сойер.

Внутри меня всё кипит из-за гнева.

— Меня ждёт моя пациентка, — выдёргиваю свою руку из его хватки и направляюсь к железной двери. Тишина повисла в воздухе. Я надеялась, что он отпустит меня. Но стоило мне открыть дверь, как его рука оказалась возле моего лица. Сильный удар, и дверь захлопнулась.

— Что ты, чёрт побери, делаешь? — возмущённо произношу, при этом стою к нему спиной.

— Это ты, что, блядь, творишь?! — переходит на крик. Его голос раздаётся эхом.

— Выпусти меня. Мне нужно идти, — разворачиваюсь к нему и смотрю куда угодно, лишь бы не в его глаза. Они сведут с ума, и я не смогу скрывать всё, что чувствую к нему.

— Только я могу решать, когда тебе можно уходить. Только я. Поняла меня? — последние слова он произносит настолько громко, что меня начинает трясти. Нервно сглатываю. Стараюсь не дать своим эмоциям выйти наружу. Но это так чертовски трудно сделать, когда он так близко. Я чувствую его запах, и предательский жар разносится по телу. Нужно уйти. Ник не должен видеть, как действует на меня его близость.

— Доктор Вальдес, вы уже ничего не решаете касательно меня, — проговариваю спокойно, но внутри всё разрывается на части.

— Скажи мне, — наклоняется и своей щекой касается моей щеки. Нежное покалывание от его щетины вызывает мурашки по коже. — Что тебя так взбесило? Что я целовался с другой, или что это была твоя мать?

От его слов становится настолько больно и противно, что я готова разрыдаться. Вновь пытаюсь вырваться, но тщетно. Доминик обеими руками хватает меня за талию и притягивает к себе. Жаркое дыхание касается моей шеи. Кровь внутри начинает циркулировать со скоростью света, а кислорода в лёгких становится всё меньше. Пульс бьётся настолько быстро, что его может услышать каждый. Вальдес замечает это и удовлетворённо улыбается. Ублюдок.

— Замолчи. Противно тебя слушать, — всхлипываю, проигрывая самой себе. Мои эмоции вышли из-под контроля. — Отпусти.

— Твой сердечный ритм выдаёт тебя так же, как и твоё дыхание, — горячие губы касаются моей ключицы. Тихий стон слетает с моих губ. Ненавижу себя за слабость.

— Полный абсурд. Ничего подобного, — стараюсь говорить как можно увереннее.

— Я соскучился по твоему запаху, но больше всего по твоим стонам, — в ушах начинает звенеть. Я даже не понимаю, как и когда его рука скользнула под мой белый халат.

Тело так и жгло. Как будто я попала в пекло ада. И теперь нет дороги назад. Возбуждение и желание отдаться ему снова накрывают с головой. Лишают рассудка. Я уже проиграла эту битву, но почему-то продолжаю бороться. Не хочу тонуть одна. Сегодня будет два проигравших.

— Ненавижу, — шепчу сквозь сжатые зубы.

Грубые пальцы касаются моего лица. Он сдавливает мою челюсть, заставляя обратить свой взор на него. Наклоняется близко. Настолько, что перехватывает дыхание.

— Твои губы возбуждают во мне зверя, — после произнесённых слов, Ник накрывает мой рот своим. Поцелуй жадный. Требовательный. Сносящий крышу. Каждое прикосновение его губ заставляет моё тело трепетать.

— О боже, как же сладко, — стону ему в рот, не в силах больше скрывать свои чувства.

После того как руки Вальдеса покинули моё тело, мне безумно хотелось, чтобы он вновь начал ласкать каждый сантиметр моей кожи. От его прикосновений на мне будто оставались ожоги.

— Стони, крошка, — кусает за нижнюю губу и подхватывает меня под ягодицы. Голова кружится от переизбытка чувств. Ник со всей силы прижимает меня спиной к железной двери.

Обвиваю ноги вокруг его талии и начинаю сама углублять поцелуй. Жадно глотаю воздух, который исходит из его губ. Не хочется прекращать.

— Это дико неправильно, но я хочу тебя, — слетает с моих губ между поцелуями.

Мужские руки срывают с меня халат. Отрываясь от моих губ, Доминик начинает покрывать поцелуями моё тело. Горячие губы жадно впиваются мне в кожу. Я чувствую, как его губы задерживаются на моей шее. От этого возбуждение между ног нарастает с новой силой.

— Я трахну тебя, и мне плевать, насколько тебе это кажется неправильным, — хриплым голосом произносит мужчина. Он просто ставит меня перед фактом. Сопротивляться бесполезно.

— То же самое ты говорил ей, когда вы трахались? — от моего вопроса доктор на мгновение входит в ступор и перестаёт меня целовать.

Некоторое время Ник молчит, а затем сухо произносит:

— Трахаться с ней было не так интересно, как с тобой.

От его слов становится тошно. Больно. Противно. Даже не отрицает, что спал с моей матерью.

— И какого это, спать с ней, а затем брать меня? — смотрю ему прямо в глаза. Давай, ублюдок, добивай меня.

Тяжёлые руки снова подхватывают меня под ягодицы, и Вальдес несёт меня к столу, у которого стоял несколько минут назад.

— Я признаю, что трахал её. Но не говорил, что делал это после встречи с тобой, — грубо сажает меня на стол и раздвигает мои ноги.

— Сукин сын! — бью Доминика в грудь. В ответ он тянет меня к себе, и наши губы вновь соединяются в горячем поцелуе.

Пока губы Ника жадно накрывают мои, сильнее обхватываю его шею и оставляю несколько отметин от моих зубов. Хочу оставить после себя напоминание, чтоб все видели. Чтобы видела она. Хочу, чтоб она знала: Ник уже занят. Он, чёрт возьми, мой.

— Чертовка, — шипит мне в губы и касается места, которое я укусила.

— Тебе ведь нравится, — произношу прямо в губы. Мой взгляд падает на его внушительную эрекцию.

— Мне больше нравится, когда…, — резкое движение и его пальцы оказываются между моих ног. Ник смотрит мне прямо в глаза, при этом начинает большим пальцем водить по клитору. Дыхание перехватывает.