Ирландский обет

Это захлестывает меня так сильно и быстро, что у меня перехватывает дыхание. Я никогда в жизни не испытывала такого быстрого оргазма. Рот Лиама безжалостен на моем, его пальцы трахают меня так сильно, как никогда не трахал его член, изгибаясь и надавливая на это чувствительное местечко, потирая, его большой палец обводит скользкий бугорок моего клитора, и он стонет мне в рот, когда я крепко сжимаюсь вокруг него, моя киска сжимает его пальцы мертвой хваткой. Его другая рука сжимает мою рубашку в кулак, тянет ее вверх, пока я не начинаю думать, что он действительно собирается ее порвать. Однако он прерывает поцелуй, стаскивая ее через мою голову, все еще погружая пальцы в меня.

— Недостаточно, — стонет он мне в рот. — Никогда не будет достаточно…

На долю секунды мне кажется, что он собирается трахнуть меня прямо там, у двери, но вместо этого он вытаскивает свои пальцы из моей киски, подхватывает меня на руки и переносит на несколько ярдов к дивану в гостиной, прежде чем усадить меня вертикально, опустившись передо мной на колени на деревянный пол.

Его руки скользят под мой спортивный бюстгальтер, стаскивая его, его большие пальцы касаются моих сосков и заставляют меня стонать, когда он стягивает его через мою голову и отбрасывает в сторону.

— Я должен попробовать тебя на вкус, — стонет Лиам, его руки ложатся на внутреннюю поверхность моих бедер, разводя мои ноги так широко, что я почти сажусь на шпагат, пока он смотрит на мою киску, открывающуюся перед его глазами, как влажный, набухший персик, мой клитор пульсирует, когда он смотрит, как я раскрываюсь для него.

— У тебя самая красивая гребаная киска, — бормочет Лиам, протягивая руку между моих бедер, чтобы провести большим пальцем от моего входа вверх по моей щели, на мгновение погружаясь внутрь, прежде чем полностью добраться до моего клитора и обводить его. — И я буду есть ее до тех пор, пока ты не закричишь, Ана.

А затем он наклоняется вперед, его голова опускается между моих бедер.

Я громко ахаю, когда его горячий язык пробегает по моим складочкам, впитывая возбуждение, стекающее с моего входа, прежде чем он скользит им вверх к моему клитору. Его руки крепко держат меня раскрытой, пока он пожирает мою киску, мой и без того сверхчувствительный клитор пульсирует под натиском его языка. Это так приятно. Я не уверена, что когда-либо чувствовала себя так хорошо, с Лиамом, когда он опускался на меня, кроме его члена внутри меня. Я уже вцепляюсь в края дивана, тяжело дыша, когда его язык обводит мой клитор, обхватывает его, всасывает в рот, и я знаю, что он заставит меня кончить так же сильно, как в первый раз, когда он сжимает мои бедра, прижимаясь ртом так плотно к моей киске, как только может, и стонет, вибрации пробегают по моей набухшей плоти и заставляют меня переваливаться через край.

— Лиам! — Я громко выкрикиваю его имя, одной рукой зарываясь в его волосы, когда мои бедра дергаются вверх, прижимаясь к его лицу, моя голова запрокидывается, и я задыхаюсь. Я чувствую, что не могу дышать, не могу думать, не могу делать ничего, кроме как задыхаться и извиваться рядом с ним, пока он продолжает двигаться, одна рука скользит у меня между ног, а два пальца проникают в меня, чтобы продлить оргазм, сохранить его, пока я содрогаюсь и терзаюсь о его рот, жестко кончая на его язык.

Кажется, что это длится вечно. Он не выходит глотнуть воздуха, пока я не обмякаю на диване. Я ошеломленно наблюдаю, как он вытаскивает из меня свои пальцы, лениво облизывая их дочиста, как гребаный домашний кот, и смотрит на меня.

— Ты восхитительна, Ана, — бормочет он. — И я буду заставлять тебя кончать так каждый день до конца твоей жизни, если ты захочешь, если останешься со мной. — Он скользит на диван рядом со мной, притягивая мое обнаженное тело к себе на колени, прижимаясь губами к моим волосам. — Просто останься со мной, — шепчет он.

И в этот момент больше всего на свете я хочу сделать именно это.

18

ЛИАМ

На следующее утро я направляюсь в поместье О'Салливанов. Я, конечно, уже знал, что не могу жениться на Сирше. Я пытался сказать ей это, но вчера, когда я увидел тесты на беременность с почти идентичным результатом, серьезность ситуации снова поразила меня.

Ана беременна. И независимо от истинного происхождения ребенка, так или иначе, ребенок мой, если Ана хочет остаться. Я хочу жениться на ней, растить ребенка вместе и создать семью, которой у меня никогда не было. Сделать все не так, как сделал мой отец.

Я оставляю ее спать в своей кровати. Мне начинает казаться, что это наша кровать после того, как мы делили ее с ней последние две ночи, и прошу Ральфа отвезти меня во владения О'Салливанов, где я договорился с Сиршей по смс встретиться с ней в саду за домом и поговорить. За исключением того, что, когда я прохожу через заднюю калитку, направляясь по мощеной дорожке к фонтану, где у нас с ней был последний разговор, я вижу не высокую, стройную фигуру Сирши и ее рыжие волосы, которая ждет меня. Это более широкая фигура, с расправленными плечами, солнечный свет отражается от волос, которые стали маслянисто-белыми, что так часто бывает у рыжеволосых в пожилом возрасте.

Грэм О'Салливан.

Она отправила своего отца разобраться со мной.

Я полагаю, ее трудно винить. Но когда Грэм поворачивается ко мне лицом, засунув руки в карманы и плотно сжав губы в густой бороде, я готовлюсь к разговору. С Сиршей нелегко иметь дело, но в нынешней ситуации я бы предпочел поговорить об этом с ней, а не с Грэмом.

По сути, Найл — моя правая рука, тот, чей вклад и советы я ценю. Он и мой правоприменитель, на чью склонность к насилию и более брутальный характер я часто полагаюсь, но что касается таблицы, то он единственный. Грэм — мой советник, как и для моего отца. Должность, которую он занимает по правую руку от меня, это самое близкое место, которое он может занять без сына, и у него есть только Сирша, на которой я должен жениться, чтобы сохранить свое положение. Частью соглашения, позволившего мне занять место моего отца после смерти моего брата, было то, что Грэм занимает эту должность старшего советника, который поможет мне проложить свой путь в качестве неожиданного нового главы Короля.

Если я смогу оставить Сиршу в стороне и жениться на ком захочу, и в результате свести к минимуму последствия для других участников, я смогу внести и другие изменения. Это создаст прецедент, когда я сам сделаю выбор в качестве правящего ирландского короля. Со временем я смогу заменить Грэма Найлом. Грэм знает это. Если бы у него был сын, все могло бы быть по-другому, но только Сирша удерживает меня от того, чтобы стать мошенником и подчинить стол моей воле, он не позволит мне так просто уйти от этого.

— Грэм. — Я кратко приветствую его, и он изучает меня.

— До моего сведения дошло, Лиам Макгрегор, что ты намереваешься опозорить мою дочь. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

— У меня нет намерения опозорить ее, уверяю тебя. На самом деле, я был очень осторожен, чтобы не нанести ущерб добродетели Сирши…

Грэм отворачивается, сердито сплевывая на булыжники.

— Я говорю не о ее проклятой добродетели. Если бы я думал, что это в опасности, я бы сию минуту отправил вас двоих к священнику на свадьбу без всякой помпы или обстоятельств. Нет, меня беспокоит то, что все обстоит совершенно наоборот. Сирша сказала мне, что ты думаешь, что можешь разорвать контракт, заключенный перед Богом и свидетелями, и вообще не жениться на ней.

— Я могу, — просто говорю я. — И я сделаю это. — Я отступаю назад, за пределы досягаемости кулаков Грэма на случай, если он решит начать размахиваться. — Я не могу жениться на Сирше. Во-первых, мне не следовало соглашаться на это…

— Чтобы ты мог жениться на русской девушке, которую держал под замком?

Я не могу скрыть удивления, которое появляется на моем лице, и Грэм хихикает.

— Да, парень, моя дочь рассказала мне все о твоей незаинтересованности в браке, о ее неспособности привлечь твое внимание, о маленькой русской шлюшке, которую ты держишь в своем пентхаусе, которую она нашла. Теперь секретов нет, да? Так что давай поговорим по-мужски и обсудим, что нужно делать. Во всяком случае, ты скажешь мне правду, поскольку я уже многое из этого знаю.

Я на мгновение теряю дар речи от шока.

— Она тебе все это рассказала?

Грэм смеется.

— Это такой сюрприз? Моя дочь верна мне. Она понимает долг и семью. Это всего лишь одно из качеств, которое сделает ее прекрасной женой для тебя, когда вы поженитесь.

— Я не женюсь на ней. — Я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно и невозмутимо. — Моя Ана беременна.

Глаза Грэма на мгновение расширяются, но он быстро возвращает себе выражение лица.

— А ты уверен, что это твое, парень? Я слышал, что она прошла через большое количество рук, прежде чем оказалась в твоих.

Мои зубы сжимаются от оскорбления в адрес Аны, но я быстро беру свои эмоции под контроль. Я не могу колебаться, не могу дать Грэму ни малейшего намека на то, что есть шанс, что ребенок может быть не моим. Что касается меня, то оставим в стороне вопрос биологии, детородный возраст, и я не собираюсь стоять здесь и обсуждать ДНК с Грэмом О'Салливаном.

— Да, — холодно отвечаю я ему. — Ребенок мой. Я прошу прощения за оскорбление, нанесенное твоей дочери, Грэм, и за любую боль, которую я ей причинил. Но ты видишь, что я не могу жениться на ней, и я бы не подумал, что Сирша захочет выходить замуж, учитывая эти обстоятельства.

— Моя дочь будет держать свое слово до тех пор, пока ты будешь держать свое. — Грэм сверлит меня взглядом. — Сирша признает, что ее чувства к тебе изменились, но она по-прежнему готова выполнять свой долг.

Я сердито смотрю на него, мое разочарование достигает точки кипения.

— Мой ответ нет, Грэм. Я не твой подчиненный. Я твой король. Ты сидишь у меня под рукой. Я не женюсь на женщине, которую не люблю и не вожделею, когда у меня есть та, кого я одновременно хочу и безумно люблю. Я не сделаю…

— Для таких мужчин, как мы, браки заключаются не по любви. — Грэм с отвращением качает головой. — Идея любви предназначена для женщин и романов. Даже Сирша достаточно умна, чтобы понимать, что для хорошего брака не нужна любовь, только приверженность долгу. Но… — он прищуривается, глядя на меня. — У моей дочери, и у меня, есть условия для заключения брака.

— Это должно быть хорошо. — В моем тоне сквозит разочарование, но мы могли бы с таким же успехом выложить все это открыто. Грэм как будто не слышал ни слова из того, что я сказал, а если и слышал, то отказывается слушать, полагая, конечно, что ему виднее. Пока я здесь, я мог бы с таким же успехом выслушать все, что он хочет сказать, потому что, как только я уйду, у меня нет намерения снова начинать все сначала. — Продолжай. Какие условия у вас есть?

— Ты немедленно отправляешь Анастасию обратно на Манхэттен.

Я фыркаю.

— Я не буду делать ничего подобного…

Грэм продолжает, как будто я вообще ничего не говорил.