Ты будешь моей!

Глава 30. Ты будешь моим шпионом

Они ждут ответ, но мне нечего сказать. И это злит обоих.

— Ну-ка, иди сюда! — точно озверевший тащит меня Антон, но я не успеваю испугаться, как Кирилл одним движением отрывает от меня брата и засовывает за свою спину.

— Субординация. За за распускание рук статья предусмотрена. Так что поосторожнее на виражах. Ты же знаешь, как я люблю закон. — рычит он, а затем переводит убийственный взгляд на меня. — Ты уверена, что хочешь выйти замуж за психа?

— Кирилл! — Антон взрывается и, кажется, уже готов кинуться на брата, как к нам подлетает бледный Степан.

— Прошу прощения. Вам срочный звонок, — он тыкает пальцев в небо, намекая на то, что звонит кто-то важный.

Антон бесится так, что пар вот-вот повалит из ушей, а Кирилл холоднее льда.

— За мной! — гаркает Антон, и мне ничего не остается, как податься следом.

— Жду тебя в завтра в девять, — кидает вслед Кирилл, но я делаю вид, что не услышала.

Наверное, зря. Ведь у него гребаные файлы, за которые Антон меня в порошок сотрет.

И как прикажете быть? С одной стороны псих-жених, который не потерпит моей работы на брата. С другой – взбесившийся бывший, решивший всех наказать вдоль и поперек.

А меня кто-нибудь спросил, чего я хочу?

— Сядь! – рявкает Антон, указывая на диванчик в своем огромном кабнете, а сам бежит к телефону и прочищает горло.

— Алло! — его голос так резко становится приторно-сладким, что меня передергивает. Щебечет, как птичка. Чуть не хвостом виляет перед собеседником по телефону. А затем кладет трубку и вновь становится чудовищем.

— Это че еще за хуйня, Лера? Работать на моего братца захотела? Ты совсем ебнулась? — орет благим матом, а я в таком шоке, даже не дышу.

— Че молчишь, дура? Тебя пытать что ли?

— Я сама не знаю! — в испуге выкрикиваю я.

— Что значит, не знаешь? Он тебя за красивые глаза к себе позвал? Что ты от меня скрываешь, стерва?

Монстр! Чудовище! Ирод!

Вот как он сейчас выглядит. И вполне верю, что такой и руку на женщину поднять может.

Мне становится так страшно, что колени дрожат.

Я должна что-то сказать. Должна себя защитить. Но про фото говорить никак нельзя. Тем более сейчас!

— С чего ты взял, что дело во мне? Дело в вас. Это вы что-то всегда делите, а я просто разменная монета! — выпаливаю я, надеясь, что хоть это меня спасет.

В крохотном мозгу идиота начинает что-то вертеться. Он остывает, а я начинаю наконец-то дышать.

— Ты на него работать не будешь, усекла? — уже спокойнее говорит он, а я только и могу, что кивнуть. Отворачивается к окну и трет шею.

А я все еще сижу как на измене и не знаю, чего ждать.

— Иди, — бросает мне пренебрежительный жест рукой.

Я поднимаюсь на дрожащие ноги и только делаю шаг к спасению, как слышу:

— Стой!

Да что же это такое?

Медленно оборачиваюсь и молюсь, чтобы в его больную голову не пришла какая-нибудь страшная идея фикс.

— Будешь. — выдает он.

— Что?! — не понимаю я.

— Ты, моя женушка, будешь на него работать. — Я сейчас ослышалась? — И не просто работать, ты будешь следить за каждым шагом моего брата и докладывать мне, поняла?

Он, что, издевается? Решил, что я его рабыня? Что хочу, то ворочу?

— Я на такое не подписывалась!

— Лера, я устанавливаю правила! Твою сестру отправят в Турцию послезавтра, если ты не будешь меня бесить.

— У нас другой уговор!

— А мне плевать на договор. Ты в моей власти. Если я буду в тебе сомневаться, оттяну момент отправки Вари за границу!

— Но в договоре прописано….

— Лера, либо ты играешь по моим правилам, либо нет. — давит меня взглядом, а к страху внутри меня примешивается столько отвращения и злости, что хочется плюнуть ему в лицо.

Козел!

— Не слишком ли это? Чего еще ты потом от меня потребуешь?

— Что потребую, то и сделаешь, ясно?

Ясно. Более чем!

Я его ненавижу! Ненавижу всеми фибрами души! Гад!

На глаза снова ползут слезы отчаяния и безысходности, но этому уроду плевать. Он думает только о себе.

— Я не слышу ответ. Тебе ясно?

— Ясно, — едва слышно шепчу я, и чувствую, как ноги слабеют, а перед глазами все плывет.

Я будто проваливаюсь в липкое, холодное болото отчаяния и скоро задохнусь.

За своими мыслями не сразу слышу стук в дверь, и слишком поздно замечаю, что мы уже не одни.

Степан что-то спрашивает, затем впускает в кабинет солидного мужчину в коричневом костюме.

— Теперь о брачном договоре, — выдает Антон, и мужчина, судя по всему, тот самый юрист, спешит достать документы.

Вот он последний гвоздь в мой гроб.