Заключенный Альфа

ЭЛЛИ

Теперь она убийца.

И она укрывала беглеца.

Что дальше?

Мы поговорим.

Но о чем тут говорить?

Она сделала свой выбор в тот момент, когда нажала на курок. Она изменила ход своего будущего, когда он был рядом с ней.

Может быть, он передумал. Может быть, он хочет быть в бегах один.

А может быть, хочет использовать ее как рычаг для совершения убийства в обмен на более мягкий приговор, если его поймают.

Но она старается не паниковать и не утонуть в сумасшедших мыслях.

Сейчас единственный человек, которому она доверяет, находится рядом с ней, разъезжая на ее электромобиле по северо-западным штатам.

Его запах обволакивает ее, лаская и успокаивая. Когда он признался ей в любви, она была уверена, что ослышалась, или что он сказал это в порыве чувств.

Но его аромат богаче и мощнее, чем когда-либо, и она наслаждается заботой. Она тоже любит его.

Теперь он ее семья.

— О чем ты думаешь? — тихо спрашивает он, когда они сворачивают с дороги.

— О будущем, — отвечает она.

Она клянется, что видит зарождающуюся улыбку.

— Я тоже, — задумчиво говорит он.

* * *

Горячая вода — это рай для кожи, она успокаивает последние нервы и смывает болезненные воспоминания о прошедшем дне.

К тому времени, когда она выходит из воды, ее душа успокаивается, а разум умиротворяется.

Она ожидала, что чувство вины овладеет ею и парализует, но вместо этого с ее плеч свалился груз.

Ничто и никогда не вернет ей мать и сестру, но она внесла в ситуацию равновесие.

Теперь она мстительница, как и Альфа, который поджидает ее в спальне отеля.

Она выходит из номера в одном лишь полотенце, и он лукаво улыбается ей. Ее лоно сжимается, а соски твердеют от одного его взгляда.

— Мы знамениты, детка, — говорит он, протягивая ей свой телефон. — Они думают, что я тебя похитил. — Заключенный сбежал, женщина похищена, — гласил заголовок. Она бегло просматривает статью и почти смеется над тем, насколько она неточна.

— Они думают, что мы направляемся в Мексику? — она улыбается ему.

— Ну, технически, они думают, что ты в моем багажнике, сопровождаешь меня в Мексику.

Неделю назад его слова испугали бы ее. Но сейчас по ее позвоночнику пробежала восхитительная дрожь.

— Но разве не это то, что ты делаешь? Похищаешь меня?

Он делает шаг к ней, его темные глаза тлеют.

— Вы этого хотите, мисс Уинтерс? Вы хотите, чтобы большой плохой Альфа забрал Вас и увез навсегда?

Теперь она промокла насквозь, по ее бедрам стекали струйки.

— Я думаю, что да, — мурлычет он. — Ты можешь бороться со мной сколько угодно, детка, если тебе от этого станет легче. Но я не уйду от тебя.

Она смотрит на мужчину, который освободил ее, который сделал для нее все, что мог, и улыбается.

Затем она отпускает полотенце.

— Блять, — шипит он, опуская глаза к ее груди. — Ты чертовски совершенна, Элли. Но если мы сделаем это сегодня ночью… я не смогу остановиться.

Она слышит невысказанные слова.

Я стану твоей парой сегодня.

— Я выбираю тебя, Эрик, — пробормотала она. — Я хочу, чтобы это был ты.

— Это вызовет течку, милая. И мой гон.

Но он не спорит. Вместо этого он оскаливается в волчьей ухмылке.

— Ты хочешь испортить этот гостиничный номер? Это будет жестоко, детка. У меня больше нет подавляющих средств.

О, черт.

Она опускается перед ним на колени и смотрит на него сквозь ресницы.

— Я хочу жестко, Эрик. Мне нужно, чтобы ты вытрахал из меня всю жестокость.

Она произносит слова, которые никогда не думала, что скажет, и на мгновение ей кажется, что она сходит с ума.

Но нет, это просто она оживает, освободившись от призраков своего прошлого.

Она наконец-то свободна.

Ее руки берутся за его ремень, и она быстро спускает с него брюки, обнажая его огромный член.

Она даже не колеблется. Ее рот проникает к головке, и она толкает его вперед, проталкивая так глубоко, как только может.

Эрик рычит, и его руки летят к ее волосам, пока она работает с ним, засасывая его так глубоко, что у нее срабатывает рвотный рефлекс.

— Блять, да, — шипит он, двигая бедрами. — Задыхайся от моего члена, детка.

Она отсасывает ему, одной рукой работая над его стволом, а другой лаская яйца, и между ее ног собирается лужа. Она сжимает его сильно, немного слишком грубо, и он дергается в ее руках.

— Если ты будешь сопротивляться, мне придется трахать тебя в рот, — предупреждает он, и она стонет, обхватив его член.

Без предупреждения он толкает ее бедрами, пока ее нос не сталкивается с его животом, и удерживает ее там.

Она корчится, у нее срабатывает рвотный рефлекс, но он держит ее до тех пор, пока она не начинает дрожать.

— Никогда не забывай, кто здесь главный, — шепчет он, пока она сопротивляется. Её сок вытекает из нее, пачкая ковер в отеле. — Каждая твоя дырочка — моя. И так долго, как я захочу.

Ее глаза слезятся, голова плывет, и он наконец отпускает ее. Она со всхлипом падает на колени, струйка слюны стекает с конца его члена к ее рту.

— Ты с ума сошел, — шипит она, даже когда ее влагалище умоляет о большем…

Без предупреждения он подхватывает ее и швыряет на кровать.

— Ты уже знала это, красавица, — ругает он ее. — И твоей маленькой киске это нравится. А теперь садись мне на лицо.

Ей не нужно повторять дважды. Он ложится на кровать, и она опускает свою попку к его рту, наблюдая за тем, как дергается его член.

— Ты не представляешь, как долго я думал об этом, — шепчет он ей в самое лоно, а затем берет ее за бедра и прижимает ее киску прямо к своему лицу. Он раздвигает ее пальцами, слизывая языком толстую полоску и наслаждаясь ее гладкостью.

Ее рот открывается в шоке, когда он присасывается к ее клитору, и она осторожно садится на него, стараясь не давить слишком сильно.

Он делает паузу, его губы покидают ее клитор, и она вскрикивает от потери чувствительности.

— Не сдерживайся, детка, — предупреждает он, ущипнув ее за внутреннюю сторону бедра. — Оседлай мое лицо. Подпрыгивай на нем. Я выдержу.

Она так и делает. Опьяненная наслаждением, она использует его лицо, прижимаясь к нему, а его язык проникает в нее. Он работает над ней до тех пор, пока она не задыхается, из ее рта вырываются слабые стоны, когда она пытается удержаться в вертикальном положении.

Он точно знает, где ее лизать. Он точно знает, как обсасывать ее клитор, нежно посасывая его губами.

Это просто смешно. Как будто он был с ней не несколько дней, а несколько лет, так искусно он ее ублажает.

Но она хочет отплатить ему тем же.

Его член, массивный и требующий внимания, подергивается в предвкушении. Наклонившись, она берет его в рот, располагаясь над его телом. Он стонет в ее лоно, она вдыхает запах Эрика, а затем берет в рот так глубоко, как только может. Она наваливается на него сверху, закрывая его лицо, и глубоко всасывая его член.

Это восхитительно.

Она кончает прежде, чем успевает предупредить его, и из ее глубины вытекает нектар, заливая его лицо. Когда она стонет вокруг него, ее горло расслабляется, и она чувствует, как он надувается.

Его узел раздувается в ее горле.

Это должно вызывать ужас, но это только подстегивает ее, и струйка за струйкой вырывается ей в рот.

Это грязно. Это приводит к беспорядку, и она, наконец, вынуждена отпустить его и втянуть воздух, захлебываясь его семенем.

— Твою мать, — рычит он ей в бедро. — Черт, детка, ты все еще кончаешь. Черт возьми.

Она едва приходит в себя, отстраняясь от него и задыхаясь. Ее кожа горит, возвращается прежний жар.

Она корчится в судорогах на одеялах, пока он ее успокаивает.

— Черт, — шипит он, скатываясь с кровати. Она закрывает глаза и беспомощно извивается на матрасе, требуя большего.

Через несколько секунд он возвращается к ней и прохладной тряпкой вытирает ее лицо и судорожно сведенные брови.

— Я скоро потеряю себя, — шепчет он ей на ухо. — Я не могу больше ждать. Элли… я должен завладеть тобой.

— Сделай это, — шепчет она. — Сделай это, пожалуйста. Мне это нужно. Трахни меня, Эрик, пожалуйста.

Прохладная ткань исчезла, и она приподнялась над кроватью. Его глаза дики, полны голода и темны от потребности.

Зарычав, он забрался на нее сверху и обхватил ее бедро. Он сорвал с себя рубашку, и ее руки блуждают по его обнаженной груди, оставляя ногтями царапины.

Он закрывает глаза и шипит.

— Блять, да, — шепчет он. — Сделай так, чтобы было больно, детка.

Затем он впивается в нее и вырывает воздух из ее легких.

Он так глубоко, глубже, чем раньше. Его узел все еще раздувается, и она болезненно растягивается, хныча от боли.

— Хорошая Омега, — шипит он, покачивая бедрами. — Так чертовски хорошо для меня.

Альфа доволен!

— Еще, — умоляет она.

— Ты хочешь еще? — он рычит, входя глубже. — Ты хочешь, чтобы я раздвинул эту маленькую киску?

Она кивает, и он насаживает ее сильнее, пока он не убеждается, что вот-вот она сломается.

Но ей это нужно. Ей нужен он.

— Я люблю тебя, — шепчет она, и он рычит.

Его губы упираются в ее шею, его зубы впиваются в ее метку, и её зрение затуманивается.