Его другая

Глава 34

Оля

— Привет, девчонки!

Давид в зеркале заднего вида наблюдает за тем, как мы с Мариам забираемся на заднее сиденье машины.

— Привет, — улыбается Мари.

— Привет, — сажусь позади него я, и Дав тут же протягивает назад руку, чтобы погладить меня по колену.

Этот жест не остаётся незамеченным его сестрой, но с некоторых пор она в курсе наших отношений, поэтому Мари никак это не комментирует. Она пока привыкает.

Я призналась ей пару дней назад. Боялась жутко. У меня буквально тряслись колени, но скрывать от неё больше я не могла. Чувствовала себя лгуньей и предательницей. Поэтому выложила всё подчистую, но вместо ожидаемого удивления и урагана эмоций, Мари тихо сказала «Я почему-то так и думала». Оказывается, она что-то подозревала ещё с того дня, как Давид защитил меня перед её матерью, а потом поехал за мной следом, но не решалась спросить.

Конечно, оставить этот факт без упоминания об Ани и их будущей свадьбы она не смогла, но я рада, что в итоге она приняла всё, как есть, и не разорвала со мной дружбы.

— Ну что, погнали? — спрашивает Дав, выезжая с парковки дома молодежи.

Сегодня у нас запланирована ночевка в доме Даниелянов. Мариам вчера пригласила, а я не смогла отказаться. Хватаюсь за любой повод, чтобы побыть с Давидом вместе.

Мы приезжаем около восьми и почти сразу следом за нами подтягиваются Саша с Демьяном. Тигран и Лусине сегодня в гостях, поэтому мы без зазрения совести оккупируем гостиную, усевшись прямо на полу.

— Ну что, в картишки? — заговорщицки трет ладони Битеев.

— А давайте.

— На раздевание?

— Саня, в зубы дам, — вручает ему колоду Давид и опускается рядом со мной.

— А чё сразу в зубы? Пошутить нельзя?

— Нельзя!

— Ну, раздеваться можем мы, а девчонки посмотрят, — хитро подмигнув нам, бедный тут же стонет от толчка ему в ребра, прилетевшего от Демьяна.

Мы с Мари смеёмся, а Дав как бы невзначай кладёт ладонь мне на колено и гладит его, при этом смотря в свои карты. Иногда мне кажется, что он, как и я, не в состоянии контролировать желание прикасаться ко мне. И это чертовски приятно — знать, что ему мало меня.

Парни пьют пиво и грызут чипсы, пока мы играем первую партию. Выигрывает её Саша. Зато следующую — я, и снова я. И эту партию я тоже почти завершаю под откровенное негодование парней. Осталось всего пара ходов.

Мари видит то, чего не замечают ворчащие ребята, и тихо посмеивается.

Дав, заметив её смешки, тут же внимательно ввинчивается в меня взглядом, а потом резко достаёт из моего рукава пару карт.

— Она мухлюет, — взрывается обвинительно Саня, а я со смехом подскакиваю с места.

— А ну, иди сюда, — сощурив свои карие глаза, Дав медленно поднимается следом.

— Неа, — мотаю головой, — вы такие смешные, когда не можете выиграть, — отступаю назад, пока он надвигается на меня, — ворчите, нервничаете. Ну такие пупсики!

Взвизгнув, выбегаю из зала, потому что на этих словах Давид резко дергается вперед, грозясь поймать меня, и несусь по коридору.

— Я же поймаю, — доносится прямо из-за спины, когда я бегу вверх по ступеням.

— Не получится!

Но у Давида получается. Поймав меня прямо посреди лестницы, и зажав руками, он накрывает мои губы своими.

— Ах ты аферистка маленькая, — хохотнув, глубоко целует.

— Не вам же всё время выигрывать! — обнимаю его за шею и с готовностью встречаю движения его языка.

— Неважно каким способом?

— Неа!

Остаток вечера мы играем уже честно. Родители Мариам и Дава приходят около десяти, и парни тут же собираются на выход. Проведя их, мы с Мари прибираем в зале, а потом пожелав всем спокойной ночи, уходим в комнату.

Благо, что ванная комната у них на втором этаже. Лишний раз не придется пересекаться с Лусине. Она сегодня странно на меня смотрела, когда мы приносили на кухню тарелки.

Я беру свою пижаму и наспех принимаю душ, чтобы не создавать очередь, а когда выхожу, сталкиваюсь лицом к лицу с Давидом.

— Придёшь ко мне? — шепчет он, нависая сверху и не давая пройти.

Широко улыбаюсь, чувствуя, как к щекам приливает краска.

— Да. Только пусть Мари уснёт сначала.

— Окей. Буду ждать, — проведя большим пальцем по моему подбородку, он легко касается моих губ своими и только после этого отходит в сторону.

Прикусывая губу, залетаю в спальню Мариам. Сердце прыгает, как на батуте. Не улыбаться не получается вообще.

— Оль, ты светишься, как новогодняя ёлка.

Теперь я знаю как выглядит улыбка с грустинкой. Именно такой она меня обдаёт за последние дни.

— По-другому не могу, — прохожу и сажусь на диван, который мне всегда выделяют для сна.

— Понимаю, — опускает взгляд на свои руки, сложенные на коленях, — и завидую тебе. Давид так смотрит на тебя… я не помню, чтобы он хотя бы раз так на кого-то смотрел. Даже на Ани, — у меня в груди ёкает, — а Демьян на меня нет.

— Ты ошибаешься, Мари. Я видела его взгляд, там совсем не безразличие.

— Сомневаюсь. Я вообще не понимаю ничего. Иногда мне кажется, что и правда он ко мне что-то чувствует, а потом всё меняется и это ощущение исчезает.

Я не знаю, что ей сказать и как поддержать. Ведь я сама согласилась на такой формат отношений, как у нас с Давидом. А Демьян… даже если ему и нравится Мариам, он не пойдёт на это и не попросит её, потому что Мариам — это не Давид. Ему в отличии от сестры позволено намного больше.

Подхожу к подруге и крепко её обнимаю. Она тут же обнимает в ответ и мы просто сидим, позволяя друг другу молчаливо поделиться своими страхами и грустью.

Когда Мари засыпает, я осторожно выбираюсь из её комнаты и тихо ступая по ковру, подхожу к спальне Давида. Опустив ручку, вхожу внутрь.

В его комнате темно, и на мгновение мне кажется, что он спит. Улыбнувшись, уже разворачиваюсь, чтобы уйти, когда слышу:

— Далеко собралась?

Сердце от радости взлетает, и я резко оборачиваюсь.

— Ты не спишь?

— Нет, конечно. Я же сказал, что буду ждать. Иди сюда.

Меня скручивает от понимания, что мы снова в его комнате. Как в ту самую ночь, когда между нами всё изменилось.

Подхожу к кровати и забираюсь под одеяло. Ложусь на бок, лицом к нему и Давид проделывает тоже самое. В темноте не видно его глаз, но я чувствую затяжной взгляд, обжигающий мои губы.

Дав накрывает мою талию и подтягивает к себе, вынуждая уткнуться носом в его грудь.

Мне тут же бьёт в голову аромат его геля для душа. Горячее тело, прижатое ко мне полностью, вызывает мурашки. На Давиде из одежды только трусы, судя по тому, что я чувствую его голую кожу ног и торса.

— Далеко так улеглась. Боишься? — горячее дыхание обдаёт мой висок.

В горле пересыхает, а пульс грозится вырвать вены.

— Нет, просто… мы же не будем…? — обрываюсь на половине фразы, не в состоянии её произнести до конца, а потом чувствую как Давид улыбается.

— Нет, Оль. Я тебя не для этого позвал, — его большой палец пробегается по кромке моей майки, и соприкасается с кожей.

Я мгновенно вспыхиваю, с облегчением позволяя себе прикоснуться к его груди. Боже… это впервые я так трогаю его. Без барьера из рубашки или свитера. Кожу покалывает мелкими иголочками, которые пропускают через себя эйфорию. Мужская кожа упругая, гладкая, с редкими жесткими волосками. Мне до безумия нравится.

Поднимаю взгляд и тянусь к любимым губам. Давид переносит руку мне на затылок и запускает в волосы пальцы. Пропускает сквозь них локоны, рождая из недр моего организма рой обезумевших мурашек, а потом нежно целует меня. Не углубляя поцелуй, просто водит своими губами по моим, а я горю заживо от этой невинной ласки.

Прижимаюсь к нему крепче, и чувствую, как он обняв меня двумя руками, укладывает сверху на себя. Я слегка поднимаю голову, наконец видя его серьезные глаза. Пробирает, Боже, как его взгляд пробирает. Кончиками пальцев обвожу красивые губы, а Дав в этот момент прикрывает глаза.

— Мне кажется, я тебя… — шепчу, не в состоянии оторваться от него.

— Не надо, — перерывает меня, открыв глаза, — мы договаривались, Оль.

В горле вырастает клубок, режущий и острый, словно сделанный из колючей проволоки, но я согласно киваю. Договаривались, да…

Я помню. Никаких обещаний и признаний. Вот только они рвутся изнутри, будто я чайник, а все мои чувства кипяток, готовый выплеснуться наружу при малейшей возможности.

Давид несколько секунд задумчиво смотрит на меня, а потом снова укладывает рядом и обнимает. Настолько крепко, что я не могу вдоха сделать. Чувствую тяжелое биение его сердца и смаргиваю выступившие слезы.

Обхватываю его рукой, и прижимаюсь так сильно, как только могу. Не плачу. Я не плачу. У нас ещё есть время побыть вместе.