Афера Сатаны

— Мне так жаль, — торопливо произносит она. У нее красивые белокурые волосы, карие глаза и прекрасная фарфоровая кожа.

Ее было бы действительно интересно порезать.

Пристально глядя на нее, я делаю шаг в ее личное пространство. Она замирает, отшатываясь от меня, когда я прижимаюсь носом к ее шее и глубоко вдыхаю.

— Эй, какого хрена? — вскрикивает она, выходя из ступора и спотыкаясь. — Ты только что, блять, понюхала меня? — недоверчиво спрашивает она, уставившись на меня, как на отморозка. Мои темно-каштановые волосы собраны в высокую косу, губы небрежно накрашены, а лицо, разрисованное так, будто у куклы треснуло стеклянное лицо, — это должно выглядеть жутко.

Мои глаза чуть не закатываются, когда я улавливаю ее сладкий аромат. Она пахнет маргаритками.

— Ты хорошо пахнешь, — улыбаясь, отвечаю я, чтобы она больше не злилась на меня. Я больше не злюсь на нее, и это она испортила мою сладкую вату.

Ее подруга, которая стояла позади девочки, подходит к моей маленькой маргаритке. Она тоже смотрит на меня, как на ненормальную.

Мне это не нравится. Я просто пыталась убедиться, что она не гнилая.

— Ты что, не понимаешь, что такое личное пространство? — огрызается ее подруга. Ее оранжевые волосы вьются, и слишком большое количество веснушек покрывает ее лицо. Я нюхаю ее тоже. Она пахнет маками. Мне нравится ее запах, и если бы я не стремилась уберечь хороших людей в этом мире, я бы попыталась разлить ее запах по бутылкам. Может быть, размочить ее плоть на некоторое время, чтобы посмотреть, удастся ли собрать аромат. — Ты на ярмарке с привидениями. Привыкайте к жути, — отвечаю я. Когда они просто уставились на меня, видимо, не находя слов. Тогда я широко улыбнулась и продолжила идти. Теперь они, вероятно, будут держаться подальше от кукольного домика, но это нормально. Мой кукольный домик предназначен для того, чтобы заманивать плохих людей в ловушку.

Я ухожу, погружаясь в толпу. Я чувствую их затяжные, неприятные взгляды, и это задевает мои чувства. Снова замираю на полушаге, вспомнив, что моя сахарная вата увязла в грязи. На глаза наворачиваются слезы, и я сильно хмурюсь. Мне очень нравилась эта сахарная вата. Она была красивого розового цвета, как мой красивый розовый нож и красивый розовый кукольный домик.

Я не счастлива. Я совсем не счастлива.

Пробираясь сквозь толпу, я больше не забочусь о том, чтобы быть вежливой. Маргаритка и мак испортили мне весь день. Они очень, очень ранили мои чувства. Злость начинает закипать в моем желудке, заменяя обиду яростью.

— Вот почему у тебя нет друзей, Сибель. Ты ненормальная, и все это видят. Бог увидел болезнь в твоем мозгу и позаботился о том, чтобы все остальные тоже могли это видеть.

К черту то, что думает Бог. Я и тогда так сказала, а папа за это прижал мою руку к горячей плите. Шрам от этого не физический, но я ощущаю его в своем больном мозгу.

Ярость поднимается, нарастая в груди и подбираясь к горлу. Моя рука дрожит от желания сжать нож в кулаке и вонзить его кому-нибудь глубоко в горло. Я хочу услышать булькающий звук, когда они захлебнутся своей кровью. Их тусклые глаза, выпученные от страха. Я почти вижу, как их жизни мелькают в расширенных радужках.

Я жажду этого.

Сжав кулак, чтобы унять дрожь, я концентрируюсь на запахе.

Мои пылающие глаза обыскивают толпу, гнилостный запах становится все сильнее, когда я продираюсь сквозь людей. Одна девушка толкает меня, когда я прохожу мимо нее. Споткнувшись, я выпрямляюсь, прежде чем уткнуться лицом в землю.

Я так зла, и это помогает людям обращать на меня внимание. Я не хочу, чтобы Руководство услышало, что злая кукла толкает людей. Просто... Я просто хотела, чтобы этот день выдался хорошим!

Задыхаясь и срываясь с места, пока не натворила глупостей, например, не убила кого-нибудь хладнокровно, я спешу обратно к своему кукольному домику. Мой гнев поглощает меня, и я больше не в силах сосредоточиться.

Убить кого-нибудь без веской причины — грех. У большинства людей не хватит духу заниматься тем, чем занимаюсь я. Служить этому миру так, как служу я. Но убить невинного человека? Я не хочу даже думать об этом.

Я ворвалась обратно в дом. Наступают сумерки, а это значит, что персонал начинает стекаться в мой кукольный домик, готовясь к тому, что двери откроются. Мне нужно спрятаться. Я поворачиваюсь к маленькой двери, спрятанной в углу комнаты за куклой в натуральную величину. Благодаря темноте и мерцающему свету в доме никто пока не заметил ее. Я позаботилась о том, чтобы вырезать двери в стенах в определенных местах, дабы не привлекать внимания.

Быстро забравшись внутрь, я осторожно закрываю за собой дверь. В стенах жутковато, но я уже привыкла. Дома с привидениями строятся не так, как обычные дома. Они не предназначены для поддержания жизни, и уже давно я обнаружила, что при их строительстве между стенами оставляют большие щели. Они делают это специально, чтобы спрятать проводку и механизмы, но сделать их доступными, если что-то сломается. За все время моего пребывания здесь ко мне заглядывал только один электрик, чтобы починить перебои с электричеством в одной из комнат.

Когда я выбираю новый дом с привидениями, я дырявлю стены, чтобы получить доступ к своей собственной системе туннелей, а затем тщательно размещаю глазки в каждой комнате и коридоре, перед тем как вынести свой приговор. В итоге именно здесь я провожу большую часть своего времени в рабочее время.

Я не против уединения. Оно предоставляет мне время для себя, позволяет расслабиться и сосредоточиться на всех способах, которыми я собираюсь трахнуть моих приспешников в крови демона, посмевшего войти в мой дом.

Я вытаскиваю свой красивый нож из белой ночнушки, чтобы хоть как-то успокоить бушующий в моей голове шторм. Мои платья аляповаты и вычурны, но я люблю в них наряжаться. Персоналу предоставляется множество кукольных костюмов, и мне остается лишь взять то, что я хочу, а остальное оставить на их усмотрение.

Деревянные балки пронизывают мой путь. В нижней части стен расположены тусклые светодиодные ленты, освещающие путь для электриков, которые должны ходить здесь. Это идеальное освещение, но при этом оно не настолько яркое, чтобы отбрасывать мои тени через щели в стенах.

В каждом уголке туннелей пауки плетут свою паутину. Я бы не посмела снимать их. Я люблю пауков. Мне нравится то, что они олицетворяют. Хищнику — неважно, кто ты или что ты. Их считают опасными, их нужно бояться.

Я бы хотела быть пауком. Мне бы понравилось, если бы мой дом символизировал их в один прекрасный год, чтобы я могла нарядиться королевой пауков и впиться зубами в горло грешника. Мой гнев утихает, пока я фантазирую, и место соединения моих бедер увлажняется.

Я тихо пробираюсь по коридорам, поднимаясь по лестнице, которую они вмонтировали в стены. Дом с привидениями откроется через час. Я уже слышу, как появляются другие сотрудники, большинство из которых уже одеты в свои костюмы и хихикают над тем, что они собираются сделать, чтобы напугать людей.

В стенах я слышу всевозможные разговоры, участвовать в которых мне не положено. Чаще всего я не прислушиваюсь. Меня не волнуют чужие банальные драмы и проблемы. Кто с чьим парнем трахается. Но один из разговоров девушек привлекает мое внимание, когда я прохожу мимо одной из спален.

Я приостанавливаюсь и подползаю ближе к стене.

— Он собирается навестить меня сегодня вечером, но я не знаю, хочу ли я этого, — говорит девушка. Проходит мгновение, прежде чем я понимаю, что она плачет. Отыскав небольшое отверстие, чтобы заглянуть в комнату, я приставляю глаз к дырке и осматриваюсь.

Девушки находятся в ванной комнате, не обращая внимания на манекен в душе, которого бьет током от текущей воды. Они еще не включили шумовые эффекты, иначе манекен кричал бы во весь голос, перекрывая их разговор.

Плачущая девушка — Дженнифер. Высокая блондинка, которая всегда была очень милой. Она одета в свой костюм. Ее тело, покрыто белой краской, глаза подведены черным, а платье разорвано в клочья. Она выглядит демонически, но пахнет розами.

Дженнифер разговаривает с другой нашей коллегой, Сарой. Сара пахнет травой. Не привлекательно, но и не злобно. Она — одна из зачинщиц драмы в моем доме. Она всегда откидывает свои мышино-каштановые волосы через плечо и закатывает глаза на людей.

И я гарантирую, что как только Дженнифер закончит жаловаться ей, она тут же побежит и станет пересказывать каждое услышанное слово.

Она сука, но не зло.

— Почему? — спросила Сара, положив бледную руку на плечо Дженнифер. Сара тоже одета как маленькая кукла, хотя ее лицо разрисовано, чтобы казаться милой. Она должна обманывать гостей, заставляя их думать, что она безобидна, пока она не откроет рот и не покажет острые как бритва зубы.

Я заметила, что ее костюм — это метафора ее личности.

— Прошлой ночью, — начинает Дженнифер, слегка нервничая. — Я сильно напилась. И я плохо помню, но, кажется, Гэри занимался со мной сексом, когда я просила его не делать этого.

Сара задыхается, ее глаза расширяются, и она в шоке прикрывает рот рукой. Я кривлю губы, испытывая отвращение к тому, что я только что услышала.

— Он, типа, изнасиловал тебя? — вздыхает Сара.

Еще одна слеза скатывается по лицу Дженнифер. Она прикусывает нижнюю губу и кивает головой.

— Ага, — задыхается она. — Думаю, да. Я помню только обрывки, но он точно занимался со мной сексом, и я… — она запнулась, всхлип оборвал ее предложение. Я подхожу ближе, прижимаясь к стене, словно это может хоть как-то утешить ее.

Сара утешительно опускает ладонь на руку Дженнифер.

— Все в порядке, Дженни, ты можешь рассказать мне, — уверяет она.

Дженнифер фыркает, утирая сопли с носа. Вместе с этим слезает краска с ее костюма.

— Я п-помню, как просила его остановиться. Типа, несколько раз. Кажется, я даже пыталась оттолкнуть его, потому что мне было неприятно. Я помню, как он сжал мои руки и сказал мне заткнуться, когда я продолжала просить его остановиться. А он не остановился! — она заканчивает предложение рыданиями, уткнувшись лицом в руки. Сара обхватывает Дженнифер, прижимая ее к себе, пока Дженнифер продолжает рыдать в своих руках.

Я делаю шаг назад, мое дыхание сбивается, когда в голове крутятся мрачные мысли. Дженнифер изнасиловал ее парень. Только кто-то нечистый мог сделать что-то подобное.

Мои мысли уносятся в глубокую пропасть. Она сказала, что он придет сюда сегодня вечером. Ее парень-насильник будет в моем доме. А я...

Я снова очищу этот мир сегодня ночью. И освобожу Дженнифер.

Глава 3

В возрасте около восемнадцати лет

— Ты только что сказала мне «нет» ?

Папа держит вилку на полпути ко рту, кроваво-красный сок стекает с его стейка и брызжет на тарелку. Я смотрю на капли вместо того, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Смотри на меня! — кричит он, ударяя другим кулаком по столу. Все задыхаются, отпрыгивая в сторону, так как стаканы с водой опрокидываются и проливаются на колени, а столовые приборы падают на пол. Нужно быть сильным человеком, чтобы заставить дрожать стол такого размера. Стол, за которым помещаются все его дети — все восемнадцать и даже больше.