Моё сводное проклятие

20.2

Они скоро приедут, с минуты на минуту их самолёт приземлится, и я кинусь в объятия мамы! Боже, как сильно я по ней соскучилась! Кажется, что мы целую вечность не виделись. Столько всего произошло за две недели, это же кошмар. Я потеряла невинность с Алексом, я дважды с ним поссорилась и помирилась, я помогла словить мудака по имени Макар, а ещё мы с Ленкой больше не дружим, потому что она оказалась той ещё врушкой. Как это пересказать маме? Ночи на всё не хватит.

— Я слышу, как ты думаешь, — подтрунивает надо мной Алекс. Мы в аэропорту находимся, в ожидании родителей. Я на табло смотрю и губы кусаю. Столько эмоций раздирает изнутри — как бы сразу не спалиться! Ну Василий Андреевич вряд ли что-то заподозрит, а вот мама…

— Я нервничаю. И да, много думаю. Знаешь же, что наши отношения с точки зрения нравственности и морали нельзя счесть идеальными, — бормочу я откровенный бред.

— Какая, блин, нравственность и мораль? У тебя не жар, случайно? — смеётся Алекс и щупает мой лоб. — Вроде не горячий.

— Точно-точно? Может, ты что-то другое пощупаешь? Ну, для надёжности, — играю я бровями.

Алекс только головой качает. Мы весело подтруниваем друг над другом, пока не замечаем в толпе наших родителей. Мама подстриглась, ей очень идёт! А Василий Андреевич будто помолодел на несколько лет, такой довольный и счастливый идёт.

Взвизгиваю и мчусь к маме. Она смеётся, обнимает меня крепко. Пахнет какими-то новыми фруктовыми духами, мне нравится.

— Здравствуй, Мика, — улыбается Василий Андреевич. И тоже меня обнимает. — Соскучился я по тебе.

— И я по вам! Очень! — делаю шаг в сторону, чтобы и Алекс к нам подошёл, а то стоит вдалеке, к обнимашкам не подключается.

Василий Андреевич приветствует сына, не так добродушно и радостно, как меня, но заметно, что он рад видеть Алекса. Глаза ведь сияют.

— Как вы тут? — спрашивает мама.

— Да нормально, — беззаботно пожимаю я плечами. — Ты классно выглядишь, — указываю на её стрижку. Мама довольно улыбается, но не сводит с меня пытливого взгляда. Всё-таки что-то подозревает.

— Давайте сумки домой отвезём, а потом где-нибудь пообедаем, — предлагает Василий Андреевич.

— Отметим ваше возвращение на родину? — радостно спрашиваю я.

— О да. В Чехии хорошо, но дома лучше. По многим причинам, — он многозначительно смотрит на меня, потом на Алекса. Ну да, мы же его дети. Которые друг с другом встречаются!

В дороге мама рассказывает, как они с Василием Андреевичем чуть не опоздали в аэропорт, как забежали в самолёт буквально в последнюю минуту и как они рады оказаться в родной стране, где всё такое близкое и знакомое.

— Какие-то из вас неправильные путешественники, — хмыкаю я.

— А у тебя что нового? — любопытничает Василий Андреевич. — Учёбой занимаешься?

Еле сдерживаю улыбку. И снова ловлю на себе мамину взгляд.

— Ну почти, — говорю я и на Алекса украдкой смотрю. Так и хочется его потрогать, обнять! — Слушайте, а зачем нам ресторан? Посидим в беседке во дворе, мясо на костре пожарим. Будет уютно и по-семейному.

Ну и лучше про отношения говорить в домашней обстановке, а не в публичном заведении. Мама одобрительно кивает, Василию Андреевичу моя идея тоже приходится по душе. Алекс поворачивается ко мне и незаметно подмигивает.

Дома первым делом я бегу во двор, гриль достаю и мясо из холодильника. Вчера мы с Алексом хотели его пожарить, я даже подготовила несколько кусочков, но мы отвлеклись сначала на поцелуи, потом на спонтанный жаркий секс, после которого заниматься готовкой не было ни сил, ни желания.

Пока мама с отчимом приходят в себя после дороги, мы с Алексом обустраиваем беседку. Тарелки выносим, напитки, я быстренько овощи для салата нарезаю, тайком щипаю своего мужчину за бочок, чтобы не расслаблялся. Он в долгу не остаётся: то за ухом меня поцелует, то по заднице легонько шлёпнет, то тронет там, где не положено. Я тихонько хихикаю и в сотый раз отвлекаюсь от приготовления!

— Вредный ты, не даёшь мне сосредоточиться, — жалуюсь.

— Так прогони меня.

— Угу, не дождёшься. И вообще, надо бокалы взять, совсем о них забыла.

Мчу на кухню, шкафчики открываю. И как раз вовремя мы с Алексом разделились — наши родители спускаются вниз. Василий Андреевич идёт во двор, мама возле меня крутится. Но ничего не спрашивает! Выжидает, что ли? Нет уж, я проявляю стойкость и ничего ей не рассказываю. Пусть одновременно с отчимом обо всём узнает.

— Мы с Ленкой разругались.

Об этом лучше сообщить сейчас, чтобы больше к неприятной теме не возвращаться. Мама удивлённо поднимает брови, головой качает. Я вздыхаю и развожу руками. Ну а что сделаешь? Иногда дружба заканчивается.

— По какой причине? — тихо спрашивает мама.

Она в курсе той позорной ситуации с дневником, поэтому не вижу смысла что-либо скрывать. Говорю быстро, чтобы навсегда эту страницу закрыть.

— Вот. Но теперь у меня новые подруги появились, Тая со Светой. Так что всё хорошо. Я одна не останусь, — с трудом улыбаюсь. — Давай в беседку пойдём. Там, наверное, мясо уже вовсю готовится.

— Конечно.

Фух, я рада, что мама не стала давать мне советы или сокрушаться по поводу утраченной дружбы. Может, потом до неё дойдёт, но сейчас я про Ленку вспоминать не хочу. Даже несмотря на то, что у неё проблемы с жильём и с алкоголем. Ничего, как-нибудь сама справится, взрослая же девочка.

Во дворе витают умопомрачительные запахи жареного мяса. Живот требовательно урчит, я проголодалась. Мы всей пока ещё дружной семьей садимся за стол. Алекс справа от меня разместился, поэтому я осторожно и незаметно трогаю его ногу под столом. И прячу улыбку за бокалом вина, когда он тоже ненароком меня касается.

Ох, мы прям с огнём играем!

— Ну, рассказывайте, как вы тут без нас поживали? — мама хитро улыбается, словно уже всё знает.

Я встревоженно смотрю на Алекса. Пора или ещё слишком рано? За ним ведь первый шаг, а я подстроюсь. Если надо будет, то скроем наши отношения на какое-то время. Ничего страшного.

Алекс отодвигает бокал, накрывает мою ладонь своей и, прямо смотря на Василия Андреевича, произносит:

— Мы с Микой встречаемся.

Мама и не удивляется особо, но в её глазах появляется волнение. Конечно, мы ведь считали Алекса тем ещё холодным и безразличным мудаком, а он оказался замечательным парнем! Надо будет обязательно ей обо всём рассказать, и о том, что дневник он никогда не читал, и что о чувствах моих не догадывался, да и вообще — хватит на прошлое опираться. Мы сейчас совсем другие люди.

— Вот как, — Василий Андреевич начинает кашлять, мама быстро протягивает ему стакан с водой.

Алекс предельно напряжён, только кадык слегка дёргается, выдавая его волнение. А ладонь, которой он мою руку накрыл, ледяная прям.

— Я давно в Алекса влюблена, — признаюсь. Почему-то мне кажется, что этот факт немного смягчит приговор.

— Даже так, — тянет отчим. Снова пьёт водичку. — И почему я об этом не знал? — поворачивается он к маме.

— Чужие секреты я не раскрываю, — ничуть не теряется она под недовольным взглядом Василия Андреевича.

— Я об этом тоже ничего не знал, — зачем-то говорит Алекс. — К сожалению.

А вот так уже лучше. Я сжимаю его руку, пытаясь согреть её, оживить. Алекс улыбается краешком губ, он больше не холодная безэмоциональная глыба.

— Мы очень счастливы вместе, — произношу я, беря на себя такую ответственность — говорить за двоих. Но прошедшие дни доказали, что Алексу тоже хорошо со мной. Я не могу ошибаться.

— Ага. Ясно, — прочищает горло Василий Андреевич. Вот не пойму, что значит его «ясно». Это удивление? Или полное неодобрение? Дайте мне кто-нибудь переводчик со взрослого языка на общепринятый.

— Я не хочу ничего от тебя скрывать, пап. Понимаю, что ты шокирован, ведь мы с Микой сводные брат и сестра. Но так получилось. Я не мог сопротивляться собственным чувствам.

Сердце совершает невообразимый кульбит в груди, восторг пьянит и дезориентирует. Алекс не мог сопротивляться чувствам. Он не устоял передо мной. Божечки, как приятно это осознавать!

Я улыбаюсь, как дурочка, пока не натыкаюсь на цепкий взгляд Василия Андреевича. Растерянно моргаю и опускаю голову. Радоваться ещё рано.

— Мне нужно побыть одному, — отчим встаёт и в полной тишине идёт в дом. Его никто не останавливает.

Мама тяжело вздыхает и хватает бокал с недопитым вином. Алекс мрачно смотрит на дом, а я в расстроенных чувствах обнимаю его прижимаюсь щекой к его плечо.

Н-да, я всё-таки надеялась, что отчим положительно отреагирует на наши отношения. Мы ведь счастливы с Алексом — разве этого недостаточно, чтобы принять наш союз?