Падшие наследники

— И что теперь?

Мои губы подрагивают.

— Тебе лучше не знать.

Эйнсли придерживается того же правила — запретной зоны, когда речь заходит о сексуальной жизни ее брата.

— Фу. — лицо Эйнсли скривилось, как будто она сосет желтый Sour Patch Kid.

— Новая тема. Ты уже решила, что будешь делать на день рождения своей сестры?

Белль скоро исполнится восемь лет. Это будет ее первый день рождения без мамы, поэтому я хочу, чтобы он был особенным.

— Кингстон сказал, что он над чем-то работает, но он не хочет рассказывать мне подробности, пока не получит подтверждение, потому что не хочет обнадеживать меня.

— Какого рода подтверждение?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Я сказала ему, что хочу участвовать в планировании, потому что она — моя ответственность, но он сказал, что для меня это тоже сюрприз. Он пообещал, что я буду довольна результатом, если у него все получится. Он никогда не упускал случая хорошо провести время, когда строил планы на воскресенье, так что я смирилась с этим. Сделать этот день прекрасным для Белль — вот что самое важное.

— Он тоже ее любит, ты же знаешь. — улыбается Эйнсли.

— А?

— Белль. Кингстон тоже любит Белль. Я никогда раньше не видела, чтобы он так заботился о ребенке. Я думаю, это отчасти потому, что она — продолжение тебя, но также потому, что ему нравится быть рядом с ней. Его лицо светится, когда он говорит о ней.

— Он говорит о моей сестре? Когда? Что он говорит?

Она кивает.

— Каждый раз, когда вы с ней гуляете. Когда я не с вами, ему приходится пересказывать весь день для меня. А ты знаешь, что она иногда пишет ему в FaceTime?

— Что?!

Эйнсли хихикает.

— Да. Я думаю, он запрограммировал свой номер в ее iPad как запасной, или что-то вроде того, если она не сможет дозвониться до тебя. Но однажды она позвонила ему, и они проговорили больше часа. Потом они стали делать это полурегулярно.

— Не стали.

Она делает крестик над сердцем.

— Библия. Я была с ним в домике у бассейна, когда это случилось в первый раз.

Я качаю головой в замешательстве.

— Почему я только сейчас об этом узнаю? И без обид, но почему я узнаю об этом от тебя, а не от него?

— Честно? Я думаю, это потому, что он боится, что ты подумаешь, что он использует ее, чтобы стать ближе к тебе.

Я несколько раз моргаю, не зная, как на это реагировать. Я думала об этом ни раз, по крайней мере, вначале. У Белль нет от меня секретов, но она явно держала это при себе, что говорит мне о том, что она дорожит этими личными разговорами с Кингстоном. Она хочет установить с ним особую связь, потому что тоже любит его.

— И ты не думаете, что это так?

Голова Эйнсли поворачивается влево, затем вправо.

— Вовсе нет. Я думаю, ему просто очень нравится быть рядом с ней. Может быть, Белль напоминает ему о том, какой была жизнь до того, как он стал таким измученным.

Я вытираю уголок глаза.

— Он когда-нибудь перестанет меня удивлять? Кингстон действительно один из хороших парней, не так ли?

Я уже знала, что в Кингстоне есть нечто большее, чем он позволяет видеть большинству людей, но быть рядом с Белль вот так, без скрытых мотивов? Это то, что должен делать тот, кто планирует остаться.

— Так и есть, — подтверждает Эйнсли. — Если только ты не будешь угрожать людям, которых он любит. Не знаю почему, но мне кажется, что мы только мельком увидели, на что способен мой брат, когда он избивал того Лоусона, Жас. Честно говоря, я не могу сказать, как далеко он готов зайти, чтобы причинить кому-то боль, да и, наверное, не хочу знать, если честно, но добро — последнее слово, которым я бы описала его намерения. Кингстон — стопроцентный альфа, когда дело касается его стаи. Если ты посягнешь на его людей, он разорвет тебя в клочья.

Я не сомневаюсь в этом ни на секунду. Вопрос в том, почему меня это так возбуждает? Одна из загадок жизни, я полагаю.

5. Кингстон

— Как прошел ужин? — спрашивает Джон. — Есть прогресс?

— Не так много, как хотелось бы, — признаю я. — Но мне нужно было выбраться оттуда. Мой отец был в редкой форме.

— Как это?

Я провел пальцами по волосам.

— Он был гораздо смелее с Жас, чем мне бы хотелось.

— Не могу сказать, что я удивлен после просмотра записей из его офиса. Твой отец кажется более… эмоционально реактивным, чем обычно.

После того, как мы нашли видео с Пейтон и моим отцом в его кабинете, я отправил Джону сообщение с отметкой времени, чтобы он тоже мог посмотреть его.

— Так и есть, и это начинает меня беспокоить. Престон Дэвенпорт не умеет проявлять чувств, и он слишком помешанный на контроле, чтобы позволить другим внешне влиять на него, но с каждым днем это меняется все больше и больше. Вчера вечером мне пришлось вытащить оттуда Жас. Я боялся, что либо она устроит сцену, либо это сделаю я. Его поведение застало нас врасплох.

— Не сомневаюсь.

— Кстати, о том, что меня застали врасплох… на вечеринке мне представился мужчина. Я никогда не видел его раньше, но он сказал, что знает тебя.

— Он назвал меня по имени? — в тоне Джона явно слышится удивление.

Я киваю, вспомнив, что он не может видеть меня по телефону.

— Да, что по понятным причинам мне не понравилось. Он дал мне свою визитную карточку и сказал, что ты за него поручился. Этот парень финансовый аналитик, я полагаю.

— Как зовут этого парня?

Я смотрю вниз на визитку.

— Рэйф Гарсия. Ты его знаешь?

Мой частный детектив не произносит ни слова в течение добрых тридцати секунд.

— Не мог бы ты описать его мне?

— Около тридцати лет, среднего телосложения, каштановые волосы, возможно, латиноамериканец. Голос у него был довольно хриплый.

— Это из-за травмы, полученной на рабочем месте несколько лет назад.

Мои брови приподнимаются.

— Так ты его знаешь?

— Да, я его знаю, — подтверждает Джон.

— Так в чем же его дело? И откуда он знает о нашей ассоциации?

Джон прочищает горло.

— Ну, одно я могу тебе сказать: Рэйф точно не финансовый аналитик, а Гарсия — это псевдоним.

— Как Петерсон, — предполагаю я.

— Точно, — усмехается он.

— Итак, если он не аналитик, почему он им притворяется? Чем он на самом деле занимается?

— Он агент ФБР — мой старый приятель. Если он сказал тебе, что я поручусь за него, значит, он хочет, чтобы ты это знал.

Джон был агентом до того, как стал частным детективом. Я всегда подозревал, что Петерсон — не его настоящая фамилия, но он никогда не подтверждал этого до сих пор. Я мало что знаю о его прошлом, кроме того, что он работал глубоко под прикрытием. Возможно, поэтому он так чертовски хорош в своей работе. Он ушел из бюро после того, как произошла какая-то крупная неприятность, но не мог избавиться от чувства беспокойства. Работа частным детективом позволила ему получить свою дозу, я полагаю.

— Значит, этот парень — агент? Думаешь, он работает под прикрытием?

— Мне нужно сделать несколько звонков, чтобы быть уверенным.

Я тяжело вздохнул.

— Мне не нравится, что он искал меня на том ужине. Что, если мой отец увидел нас? Что он вообще там делал?

— Кингстон, я знаю одно: Рэйф не стал бы подходить к тебе, если бы не чувствовал, что это безопасно. Он хорошо обучен оценивать риск, и он чертовски хорош в своем деле.

Я потираю затылок.

— Как ты думаешь, ФБР следит за моим отцом или Каллаханом? Или за обоими?

— Если да, то это значительно облегчит мою работу.

— Почему это?

Клянусь, я слышу, как Джон улыбается.

— Потому что ФБР любит раздвигать границы, когда речь идет о внешних подрядчиках, так сказать. Они с радостью делятся информацией и ресурсами. Если Рэйф захочет, чтобы я был их связным — а я подозреваю, что он может, учитывая то, как он обратился к тебе, — то в моем распоряжении будет гораздо больше людей.

— Зачем ФБР это делать? Это кажется рискованным.

— Потому что если дело пойдет наперекосяк, а агент не будет непосредственно вовлечен, правительство сможет отрицать свою причастность. Но если все пойдет не так, как они планировали, за тобой будет стоять агентство, которое произведет аресты и защитит твою анонимность. Если ты когда-либо видел новости о задержании мафии, это прекрасный пример. Они часто используют кого-то изнутри, потому что преступные группировки не очень хорошо относятся к новичкам. Но ты никогда не слышал об этих людях, не так ли?

— Почему у меня такое чувство, будто я только что попал на съемочную площадку фильма о мафии? — пробормотал я.

— Это намного точнее, чем можно подумать, — смеется он. — Рэйф, очевидно, знает, что я копаю, и если он это знает, то только потому, что он очень искал. Я знаю, как прикрыть свою задницу, и только кто-то с определенным набором навыков мог меня отследить.

Я вытягиваю шею из стороны в сторону.

— И у этого Рэйфа есть такие навыки?

— Есть.

— Так почему бы просто не подойти к тебе, если вы уже знакомы? Почему сначала пришел ко мне?

— Что именно он тебе сказал?

— Что у нас есть общий друг — ты — и что он хотел, чтобы я сопоставил лицо с именем. Он сказал мне позвонить ему и договориться о встрече после того, как ты за него поручишься.

— Зная Рэйфа, я понимаю, что все очень просто. Вы были в одном и том же месте одновременно, и он воспользовался возможностью встретиться с тобой лично. Он должен был знать, что я заполню пробелы, как только ты поговоришь со мной.

— Значит, я должен позвонить ему?

— Пока подожди. Позволь мне сделать несколько звонков, и я свяжусь с тобой, чтобы обсудить наши дальнейшие действия.

— Ты действительно думаешь, что этот парень может помочь нам уничтожить моего отца и Каллахана?

— Думаю, стоит попробовать.

Ну, черт. Как я могу отказать?

***

— Черт, — говорит Рид. — Это ведь хорошо, да?

Я только что закончил рассказывать Риду и Бентли о друге Джона из ФБР. Они зависали дома у Рида, поэтому я зашел к ним, как только повесил трубку.

— Джон думает, что это может быть так. Он собирается немного покопаться в этом, прежде чем выяснить, какими должны быть наши дальнейшие действия. Что бы это ни было, это должно произойти в ближайшее время. Я не знаю, сколько еще всего я смогу вынести.

Рид нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Мой отец… его зацикленность на Жас. Два года у меня не было проблем с тем, чтобы сосредоточиться на конечной цели, но теперь, с тех пор как я увидел видео с Пейтон, мне приходится бороться каждый день. А то дерьмо, которое он устроил вчера? Я хотел убить его, чувак. Я буквально хотел покончить с его жизнью на месте. Я знаю, что он планирует сделать что-то действительно ужасное, и Жас в центре этих планов. Это пугает меня до смерти.

— Почему ты так уверен? — спрашивает Бентли.

— Потому что я его знаю, — отвечаю я. — Я потратил свою жизнь на его изучение. Этот человек — социопат и совершенно ебанутый на всю голову. Я наблюдал, как он годами обращался с женщинами как с дерьмом, и никогда не чувствовал себя в своей тарелке, но дело не в этом. Я никогда не видел, чтобы он был так одержим чем-то. Как будто он хочет больше, чем просто секс с Жас. Он хочет владеть ею, разумом, телом и душой. И самое безумное… Я искренне думаю, что у него в голове может быть какая-то извращенная идея, что она захочет быть с ним.