Гамбит искусного противника

— Это вроде ваше?

В этот момент я даже не могла предположить насколько глубоко встряну, стоит ему повернуться ко мне лицом, а мне увидеть эти ярко-серые, необычайные, при этом невероятно глубокие и умные, страстные глаза. Эти пухлые, чувственные губы. Твердые, манящие черты лица с легкой щетиной на щеках. От него веяло опасностью, а меня будто ударило током. И это было лишь первое потрясение, пока он не открыл рот, и я не услышала этот низкий, чарующий, бархатный голос, от которого мое сердце буквально запищало от восторга.

— Я не такой старый, чтобы звать меня на «вы», малышка.

Если честно, я не поняла, что он сказал. Как это возможно, чтобы внешность человека и его голос приводили другого в какое-то странное состояние кататонии?! Мне, право дело, разве что открытого рта и слюны на подбородке не хватало для полноты картины, а он же ловил кайф. Это читалось прямо в его таких странных глазах — они ухмылялись.

— Все в порядке? — нагло спросил, а сам смаковал этот момент, чего даже не скрывал.

Однако, меня вопрос привел немного в чувства. Часто заморгав, я постаралась взять себя в руки, кивнула и притворно почесала глаз, чтобы хоть как-то скрыть свои вспыхнувшие щеки.

Это. Полный. Провал.

Но, как оказалось, я еще не понимала, когда действительно наступит полный провал…

— Я…ээ…ааа…

Вообще. Ничего. Не. Выдавить.

Этот миг был настолько неловким, что если бы мне предложили выбрать, оказаться голой перед толпой или вот так стоять и, как рыба на суше, открывать и закрывать рот, я бы серьезно задумалась. Отвесив себе пару сотен ментальных пощечин, я изо всех сил старалась вспомнить, как же принято разговаривать в приличном обществе, пока он чувствовал себя все лучше и лучше. Облокотившись на бетонную стенку балкона, улыбался, как Чеширский кот и, саркастично приподняв брови, продолжал курить, выпуская из легких белый дым, и ждал.

«Пиздец!»

— Простите, — пробормотала я, когда сообразила наконец просто-опустить-глаза и не смотреть на него, — Я…эм…ваши ключи.

Да. Мне помогло взять себя в руки единственно верное: не смотреть ему в глаза. Почему-то это оказалось непосильной ношей, хотя я действительно никогда не отличалась застенчивостью или робостью. Так могло, конечно, показаться из-за того, что я предпочитала молча наблюдать со стороны за тем, что происходит вокруг, но это было далеко не так. Меня очень сложно застать врасплох, или было? Потому что после следующего вопроса я начала сомневаться и в этом.

— А ты не знала, что ходить к незнакомым дяденькам нельзя?

Я нахмурилась и снова посмотрела на него, наблюдая за тем, как парень играет с серебряной зажигалкой, лениво открывая и закрывая ее большим пальцем. Говорить, конечно, до сих пор было сложновато, но может интерес взял вверх? Или просто меня подотпустило после первой встречи? Не знаю, но спросить без заминок все же удалось.

— Что вы имеете ввиду?

— Например, что я мог бы быть сексуальным маньяком, — вкрадчиво прошептал он, качнувшись в мою сторону, от чего я невольно отступила к двери, — Заманил тебя в тихое место считай конфеткой, а ты и пришла. Родители не учили тебя не брать ничего у незнакомцев?

— Я хотела помочь…

На секунду в его глазах что-то мелькнуло, но я не успела уловить что, а дальше вдруг собрала все мужество в кулак и гордо вскинула подбородок. Стараясь скрыть волнение и, чего таить, страх, твердым голосом парировала, изо всех сил желая поверить в то, что голос у меня действительно был твердым.

— У нас приличный дом.

Его это рассмешило — моя попытка провалена, а намерения раскрыты. Незнакомец заставил прижаться лопатками к холодной стене, когда сделал на меня шаг, и упер большую руку рядом с моей головой, от близости которой внутри меня, кажется, случился пожар. Словно огромная скала, он навис, так что я на секунду почувствовала себя маленьким кроликом, угодившим в ловушку огромного питона. Состроив бровки-домиком, как говорила мама, и чего за собой я обычно не замечала, мне нечего было ему противопоставить. Я так и стояла, испугано жавшись в стену, но не в силах сдвинуться от тяжелой плиты его взгляда. Он словно меня гипнотизировал.

— Милый, маленький котенок… Был.

— В смысле «был»?

Он усмехнулся и в миг, как будто ничего и не было, оторвался от стены и повернулся снова спиной, занимая тоже самое место, что и в начале этой странной встречи. На мой вопрос он отвечать не спешил, а я почему-то не уходила, вместо того наблюдая за тем, как он достает пачку сигарет и снова закуривает. Наконец, выпустив столб дым, я услышала еще один смешок и ленивый, тихий и спокойный голос.

— Был приличный дом, больше нет. Теперь здесь живу я.

Еще секунду простояв также, а словно миллион лет, я таки сорвалась с места, быстро уходя обратно, и мне бы хотелось не услышать то, что он добавил, но я услышала.

— Меня, кстати, Алекс зовут.

17; Май

Только потом я узнала, что он издевался. Алекс знал, кто я, сложно не заметить огромную фотку в гостиной прямо над теликом. Когда я это поняла, было жутко обидно, но уже поздно. Я уже зависла.

Тяжело выдохнув, стараюсь побыстрее нащупать бюстгальтер, прикрывая грудь рукой. До сих пор не могу привыкнуть, что он смотрит, а он смотрит. Снова чувствую его взгляд, как всегда его чувствую уже столько времени…Алекс лежит на спине и курит, выпуская дым в потолок, иногда превращая его в маленькие колечки. Если честно, они всегда напоминают мне ошейники-удавки. Иногда они выходят жирными и уверенными, а иногда, повинуясь внезапному ветру расползаются, теряя привычное очертание. И пусть. Это все равно петли — немного рассеянные границы и легкая потеря формы не изменит этого факта.

Все, что связанно с ним теперь ассоциируется у меня с ошейником.

Давит, лишая способности вдохнуть полной грудью. Алекс давит. И этот его взгляд…ощупывающий, с ленцой и толикой превосходства, теперь жжет до костей. Раньше такого не было. В начале мне нравился этот взгляд, нравилась его доминация. Он всегда смущал меня, наблюдая за тем, как я одеваюсь или подолгу медля, когда я только ложилась на эту самую кровать. Алекс обожает это делать. Дергать за ниточки моих и без того натянутых, как канаты нервов — его любимое хобби.

— Ты сегодня молчаливая, мой маленький котенок.

А ты слишком нежный.

Мне хотелось сказать это, сдобрив ядовитым сарказмом, но я сдержалась. Ни к чему. Это ни к чему не приведет, я сделаю только хуже и больнее для себя. Он ловко заманит меня в свои сети, а потом шлепнет по рукам, как будто я действительно котенок, которого наказывают газеткой. Мерзкое ощущение.

Не хочу развивать разговор, но действовать нужно аккуратно. Если он снова начнет тянуть меня в свою трясину, я просто не смогу сопротивляться. Фу. Аж от самой себя тошно, но сейчас не об этом. Признание проблемы — это половина ее решения, так что пожалею себя попозже. Сейчас мне нужно свалить без больших потерь для своего самолюбия.

— Просто устала, — дернула плечами, застегивая застежку, а потом коротко улыбнулась, — И все.

— Ну еще бы…у тебя сегодня выпускной. Поздравляю.

— Спасибо.

— Не за что. Кстати, красивый был танец…

Вот вам пожалуйста. Что?!

Я резко поворачиваюсь к нему, тут же сталкиваясь с его прямым и явно забавляющимся взглядом. Из прикрытия у меня только футболка, которую я неловко прижимаю к телу, чтобы не теряться еще больше. У меня уверенности в себе ноль, особенно против него, нельзя давать ему в руки еще и это оружие. У него итак имеется вот эта самая, дьявольская улыбочка, растягивающая пухлые, красивые губы. Легкая щетина, как плюс к его победе.

Понятно. Это очередной подкол, ничего личного. От обиды сложно сдерживать себя, но я стараюсь не показать, как он точно угодил в цель, отворачиваюсь и как можно спокойнее и размереннее продолжаю одеваться. А еще надо что-то сказать…точно!

— О да, очень смешно.

— Кто сказал, что я шутил?

— Ты не мог потратить пары часов и сходить со мной в зоопарк, но потратил на меня целый вечер? Ха!

Наконец с приведением себя в божеский вид покончено, и я собираюсь встать, чтобы покинуть эту чертову комнату побыстрее, вот только мои планы сыпаться, как карточный домик. Алекс гораздо проворнее меня — он резко подается вперед и хватает за запястье, а я только и могу что проводить параллели между ним и ядовитой коброй. Так быстро, стремительно это произошло, что я даже не успела ничего сообразить, пока пальцы не сомкнулись на коже подобно капкану.

В ловушке.

Пусть она и не давит так сильно, не причиняет боль, но жжет посильнее раскаленной сковородки. Конечно, вполне возможно я и утрирую, но почему-то душа моя точно так не считает. Физическую боль я не испытываю, никогда с ним не испытывала такой боли, а вот моральную частенько. Я даже не припомню так наспех сколько раз он ударил меня, не прикасаясь и пальцем — словом. Сейчас, например, я точно знаю, что стою на грани получить еще одно увечье.

Алекс злиться. Крупные брови упали на глаза, ноздри чуть раздуты, пухлые губы сжаты в одну тонкую линию, а мышцы на желваках ходят ходуном. Боже, мне так страшно, что он снова скажет мне что-то обидное, снова ранит меня, и я тушуюсь. Опуская глаза, сжимаю кулак и молюсь, чтобы он отпустил меня, а я смогла зализать вновь отрытые раны.

Просто. Отпусти. Меня. Наконец…

— Ты опять?! — звучит обманчиво спокойный, тихий, низковатый голос, от которого снова просыпаются мурашки.

Реакция моего тела пугает. Ему достаточно сказать всего одно слово — как надо сказать, только так, как он умеет, — и я уже плыву, как чертова сука во время течки. Как же это злит! А злость придает сил бороться…Мне удается освободится, выкрутив руку, и плевать на возможные, оставленные следы после. Я готова стать одним, ходячим синяком, лишь бы не чувствовать его треклятые пальцы, взгляд, запах…Мечтаю быть дальше. Забавно, каких-то пару месяцев назад я мечтала стать ближе, а теперь делаю все, чтобы отгородиться. От себя в первую очередь, и своей больной страсти. Делаю шаг назад, смотрю зло, щурюсь. Алекс следит за мной волком, полу-лежа. Голый. Порочный. Его член не прячет даже одеяло, и когда мой взгляд падает на него, я замечаю, что он снова готов заставить меня орать до хрипоты.

О нет-нет-нет! Нет!

Одергиваю футболку, быстро перевожу внимание на его красивое лицо и, вздернув носик, цежу сквозь зубы.

— Мы потрахались — я оделась и ухожу. Твои рамки не нарушены, или я что-то путаю?

— Не начинай, Амелия.

— Я ничего не начинаю, Алекс. Не надо вешать мне на уши, что ты тратил на мое выступление свое время. Тебе на меня абсолютно насрать, я не настолько наивна.

Смерив его злым взглядом, я развернулась в сторону двери. В темноте было плохо видно — у него в комнате всегда было темно, только свет розового неона от надписи «глубоко», чего все равно было мало. По началу я часто билась о мебель, но уже давно выучила тропинку. Шаг, шаг, чуть влево, потом сразу еще влево. Теперь я не билась ничем, разве что своим и без того раздолбанным сердцем.

Это все пиздец как больно, скажу прямо. Он причинял мне боль каждый раз, каждую нашу встречу. Я много раз резалась о его безразличие, и сейчас это не стало исключением. Мне бы хотелось, чтобы он меня остановил, встряхнул, забрал к себе, но…этого никогда не случится — мне это известно. Алекс ни с кем не спит, он только трахает, и мне страшно представить скольких он ебет параллельно мне. Единственное на что мне хватило сил — это настоять на презервативах, потому что он хотел, чтобы я ела таблетки. Его блядство хоть тут сыграло мне на руку — я хотела уколоть его им, ткнуть носом, намекнуть, что мне обидно, но он лишь пожал плечами. У меня даже этого не вышло…