Измена. Неверное решение

Все не должно было закончиться так, как в итоге вышло.

Когда Слава снова поднял глаза, то был сильно потерянным. Я не могла ему в этом помочь. Не тот я человек жалеть его. Понимать.

Это все неожиданно. Тут нет иной реакции. Но та ночь была решением каждого из нас. Моя ошибка повлекла последствия. Но если я говорила ему: «Нет», я имела в виду именно то, что говорила.

Он не услышал.

Это мое тело. И я имею право отказаться.

Обманчиво глупо? Может быть. Но я имела право на выбор. Он у меня его отобрал. Поэтому пусть сейчас не изображает из себя невинность, как и я, не изображаю.

Когда он не сдвинулся с места, я поняла, что разговора не получится. Не сегодня.

– Мы тест делать будем?

– Д… да… – уже более твердо возвращая видимый контроль в голос. – Ты думала, что это что-то поменяет?

Теперь он снова стал тем мужчиной, который приехал и говорил со мной первые десять минут. Шок отпустил.

– Не думала. Я задала вопрос.

– Минуту.

Он вынимает из кармана телефон и что-то в нем набирает, отойдя подальше от нас. Антон в этот момент поворачивается ко мне и смотрит долгим взглядом. Такой высокий в свои девять лет.

– Он странный, мам, – делает свои заключения сын, посматривая на своего отца.

Невероятно прав в своих рассуждениях. Но я опускаю свои мысли.

– Просто… не ожидал увидеть тебя.

– По адресу в смс приезжайте оба к одиннадцати, – снова доносится его голос, когда он вышагивает к нам.

– Хорошо.

Не до церемоний. Поэтому я разворачиваюсь и хочу уйти, промерзнув окончательно.

– Варвара, – окликает мужчина и я останавливаюсь. Антон со мной. – На минуту.

– Иди в комнату, я сейчас.

– Буду ждать у двери.

Мой защитник.

Улыбаюсь ему и киваю.

– Хорошо, ступай.

Когда сын входит в двери, я опускаю улыбку и подхожу чуть ближе, но расстояние сохраняю.

– Почему ты сказала, что я не услышал твоего «Нет»? Я не насильник. Я себя знаю.

– Мы целовались на заднем сидении твоего автомобиля. Когда ты решил пойти дальше, я с тобой не была согласна, – он поморщился от моих слов, но и мне самой было отвратительно все это произносить.

– Ты хочешь сказать… – он обернулся вокруг себя явно пораженный и, возможно, злой, потому что заметила сжатые кулаки. – Я не насильник, еще раз говорю. Я знаю, что такое «Нет». Я никогда не проявлял даже агрессии в сторону женщин.

– Значит, ты изменил свои принципы в ту ночь.

А что еще я могла сказать? Подсластить пилюлю? Да он понятия не имеет, через что я прошла тогда, и недавно, когда он снова появился в моей жизни неожиданно и, разумеется, неосознанно.

Пусть не говорит мне о том, как бывает, когда потерян и не хочешь верить в то, что это театр абсурда – твоя жизнь.

– В ту ночь я напился и… принял какую-то таблетку.

Эта информация повергла в шок уже меня. Мой сын мог родиться с патологией. Но благо этого не произошло. Однако я поставила мысленную галочку, посмотреть в интернете информацию о подобных случаях зачатия.

– Наверное, поэтому твоя речь была не как разговор. А как отдельные предложения и слова, – догадываюсь теперь.

– Да по хрен. Не наговаривай на меня…

– Подумай сам, – чуть повысила голос, – ты даже не помнишь, что было в твоей машине. Как ты можешь быть уверен в том, что не проявил насилие?

Больше слушать не стала. Просто развернулась и пошла к дверям.

Позади слышались проклятия, пока машине рванула с места.

Закрыв за собой дверь, я ощутила, как у меня болит грудная клетка.

Эта встреча отняла больше эмоций и сил, которые я рассчитывала потратить.

– Все нормально? – Антон сразу оказался рядом.

– Да, сынок. Скоро все закончится.

Мне хотелось в это верить.

В комнате хостела я сразу ввела в навигаторе адрес клиники. Просчитала маршрут и разочаровалась. Все равно придется ехать. Пешком никак не дойти.

Сама бы еще попробовала, но сына не хочу таскать.

Проверила все транспортные места и записала номера и названия остановок.

Дальше, я приготовила быструю еду для Антона решив от своей порции отказаться и легла на твердую кровать, читать и впитывать информацию.

Это, конечно, не медицинские заключения, но все же. Больные дети рождаются у тех, кто принимает наркотики на постоянной основе или с частыми перерывами. Остальное все индивидуально.

Если бы Антон был болен хоть чем-то, оно бы проявилось уже давно.

– Выглядишь уставшей.

– Так и есть, сынок. Ты доел?

– Да. Спасибо. Мусор выбросил.

– Хорошо. Нам нужно ехать в больницу.

– Ладно, – он кивает и сразу начинает одеваться в прежнюю одежду, потому что вчерашняя сушится на горячей батарее.

Это все, что у нас осталось. Пара вещей и слава богу, документы.

Мы собираемся и, закрыв дверь на ключ, выходим.

На остановке стоять долго не приходится. Ноябрь ужасно холодный в этом году. Ветер сильный и даже срывается мокрый снег.

Поправляю шарф Антона, и подъехавшая маршрутка полупустая радует.

Мы быстро садимся в нее и занимаем места.

Антон просит телефон поиграть, так как дорога в полчаса – это утомительно для ребенка.

Я проверяю заряд и даю ему свой телефон, сама же с каждой минутой борясь с мыслями.

Понятия не имею, что будет дальше с нами. Мне настолько страшно, что я готова, проклиная все сдаться. Но смотря на моего ребенка, осознаю, что ради него я не буду ломаться. Ради него я даже не стану пытаться опускать руки.

Однако глаза слезятся от воспоминаний и ужаса, окуная с головой в далекое прошлое, поглощающее меня снова.

Глава 11

Прошлое

Потеряв ориентиры, я шла вперед и не заметила, как оказалась у дома.

В окнах не горел свет, только в одном виднелся чуть желтый. Тусклый такой. Бабушка оставила для меня ночник.

Улыбка о ней стала грустной, потом и вовсе исчезла.

Что же делать?

Это был единственный вопрос, который я задавала себе всю дорогу и не нашла даже подобия ответа.

Прийти к бабуле в таком виде – нет.

С ее здоровьем… Убьет ее то, что случилось. А иначе и никак. Пойду в полицию. Молчать не стану.

Злость стала выливаться слезами. И я опустилась на холодную скамейку во дворе нашего дома. Пока успокаивалась, замерзла.

Захотелось помыться скорее, но ведь нельзя.

Стоило старой деревянной двери скрипнуть, как голос бабушки донесся до меня.

Не спит.

– Варенька? Ты?

Вот и все.

Навалилась на дверной косяк и закусила кулак, чтобы не рыдать. Не хотелось разреветься вдобавок к рассказу, но разве это было возможно?

– Варя?

Она вышла, тяжело переставляя ноги и будто все сразу поняла, еле разглядев меня в темноте маленькой прихожей.

– Ба…

– Ах… Варя… Варя… что… Кто?

– Бабуль, только не волнуйся…

Подбежала, даже не разуваясь и повела ее в зал, чтобы в кресло посадить.

А там она и заплакала.

– Внуча… Кто же это? Как же так?

Только сейчас я опустила глаза и увидела грязные колготки, куртку, руки. Потому что, когда он открыл двери, я вывалилась из машины кучей и одевалась быстро, валяясь в грязи, ноги не держали. Слышала, как мычал что-то неразборчивое, и убегала все быстрей.

– Сволочи… Сволочи…

Она сокрушалась, а я просила прощения обнимая. Что не была аккуратней, что обещала беречь себя и в итоге…

Одежду сняла, положила в пакет, как бабушка сказала. Но помыться не смогла, хотя тошно было от себя самой.

В полицию пошла одна, дав ей успокоительное и лекарства для сердца. Себе в аптеке тоже купила таблетки специальные.

Выпила.

В отделении приняли почти сразу. Да только посмотрели так, что стало еще хуже.

– О, а вот и официанточка. Весь вечер вчера нос воротила, а тут сама заявилась. Ну, проходи.

Я и не помнила их. Народу много было. Воскресенье ведь. А бар один такой у нас.

Завел в кабинет с двумя столами стоящими перпендикулярно друг другу, буквой «Т».

– Я хочу заявление написать.

– Ща, погодь.

Он вышел из кабинета, и я услышала, как зовет кого-то.

– Володя, сюда давай и Саню зови.

Уже бежать захотелось от его веселого голоса.

Трое мужчин вошли и сели напротив. Хорошо стол загораживал от них.

– Значит, заявление. Имя скажи. Свое.

– Варвара Михайловна Леонова.

– Варвара. Варенька, – протянул старший из них, другие засмеялись, потакая его издевке.

– А заявление какого рода?

– Я… Вчера на меня напали после работы и…

– Матерь божья, износ, что ли?

Опешила от веселого лица, но ответила.

– Да.

– У вас в меню и такое подают? И кто ж такой проворный? Не ну ты прикинь, – гоготнул и толкнул в плечо сидящего рядом мужчину.

– Я не знаю. Слава зовут.

– О, так она еще и не знает.

– Я и вещи принесла. И чтобы экспертизу сделать, в душ не ходила.

– Ай, какая умница. Володя, ты у нас экспертизы делаешь?

– Еще какие, – крайний подмигнул, и я съежилась. – Все проверим и исследуем.

Я сглотнула. Они издевались надо мной. Откровенно и не пытаясь скрыть этого.

– Ну а я должен присутствовать обязательно, – заговорил третий, потирая ладони.

– Я как старший, вообще первым должен, так сказать, провести досмотр.

– А разве не врач? – уже схватилась за дурацкий пакет и сумочку в случае чего бежать.

– Не-а, мы. Там комнатка есть, – указал на другую дверь. – Раздевайся проходи, а мы сейчас Варвара-краса. Напишем и заявление сразу. Даже три штуки. И проверим все до глубины и сути произошедшего.

– Вы не имеете права…

– Имеем, – прищурился. – Таких шалав имеем и будем иметь. Будто вы там в своем кафе не раздвигаете ноги по первому зову.

– Это ложь…

– А вот сейчас и проверим, что у тебя в меню Варвара.

Он ударил по столу так сильно, что я вскочила и убежала под их мерзкий смех.

Бежала долго, потом от страха вырвало прямо на дороге, боясь преследований, не остановилась ни разу. Сердце с ума сходило, грудная клетка горела, в ушах пульс бил так сильно, что я не слышала ничего. Надеялась, что не найдут, городок очень маленький. Почти все друг друга знают. А если кто не знает, узнать несложно.

На работу не вышла. Закрывшись дома в ванной и долго сидела.

Не плакала, успокоилась. Просто сидела в воде. Пока бабушка не подошла к двери и в беспокойстве не постучала.

Так прошла неделя. В городе слухи пошли. Но я отвечала всем спрашивающим, что бред это все про изнасилование. Что придумали они.

А что оставалось?

Разве помогут они? Обсмеяли и даже с угрозой вели себя. Смешки все равно витали, то в магазине, то по улице, когда идешь, а спустя месяц пропали.

Работать пришлось продолжать. В магазине много не платили, чтобы увольняться, а у бабули пенсия уходила на одни лекарства и поездки в больницу. Мои на питание, коммуналку и прочее. Но я перешла за барной стойкой работать, а не официанткой. Начальство разрешило. Смены брала дневные в основном, потому что днем работали как обычное кафе. А вечером уходила пораньше, когда смена появлялась.