Влюбиться дважды

Глава четвёртая

Вскоре Яна ушла в "свою" комнату, пожелав всем доброй ночи. Ей необходимо было отдохнуть после всех событий и эмоций прошедшего дня, и позвонить Наташке.

— Новикова, ты была такой спокойной подругой. Но стоило нам уехать этой весной, и понеслось, — задумчиво проговорила Наташка, выслушав сбивчивый отчёт Яны.

— Когда ты успела просидеть с ним шесть лет за одной партой? Я с тобой сидела, — ревниво поинтересовалась Наташа.

— Ты пришла в девятом, а он уехал после седьмого класса. Вот с первого по седьмой и сидели за одной партой. Мы там перескочили же через класс, из пятого пошли сразу в седьмой.

— Как ты умудрилась не узнать человека, с которым просидела за одной партой шесть лет? — допрос продолжался.

— Наташа, когда я его видела предыдущий раз перед "Легендой", ему едва исполнилось тринадцать! И это был обычный худенький мальчик, ростом чуть выше моего плеча, с лохматой шевелюрой! Мальчишки же взрослеют позже. Вспомни своего Серёжку два года назад, до того, как он вытянулся и перерос вас с Женей?

— Ну допустим, — задумчиво протянула Наташка. — А он как тебя не узнал?

— Он же спрашивал тогда, не видел ли раньше. Мне кажется, он бы узнал, просто времени было мало.

— Ещё бы, надо было успеть тебя облапать как следует, не до мелочей, — проворчала Наташа. — А кто, говоришь, его девушка?

— Некто Злата Ветрова. Психолог, сексолог, марафоны, ещё там что-то...

— Я подписана на её блог. И она тоже там, в этих ваших Судаках?

— Да, и уже успела меня проконсультировать.

— Я думала, у вас там фильм "Знакомство с родителями", а у вас там сериал "Санта-Барбара", аж музыка в голове зазвучала: та-та-та-таааааа...

Яна невольно рассмеялась:

— Ну так вы приедете? Тут есть кот, Батистута. И две немецкие овчарки, Грета и Тильда.

— Это, конечно, аргумент, — усмехнулась Наташка.

— Ещё тут всё цветет. Настя принимает таблетки?

— Да, как обычно в это время, — задумчиво сказала Наташа. У Насти была сезонная аллергия.

— А почему у этого вашего Антона девушка? Где мать Никиты?

Яну саму мучил этот вопрос. Она постоянно думала об этом. Но никто не говорил, а спрашивать она стеснялась.

— Не знаю, Наташ, все молчат об этом. Но думаю, всё равно со временем это выяснится.

— Ладно, Новикова, чувствую, тебе тяжко там. Ждите нас, будем утром. А то меня от любопытства тут разорвёт, — решительно заявила Наташка.

— Спасибо, буду ждать! Предупрежу утром Светлану Михайловну! — Яна обрадовалась. Приедут Соколовы! А то она совсем растерялась тут.

Несмотря на усталость, Яна долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, наблюдала в окно, как закат сменился рассветом. Вот она, прелесть белых ночей: не успело стемнеть, как уже светает. Прошлое, которое она прежде никогда не ворошила, неминуемо надвинулось. Память услужливо подкидывала эпизод за эпизодом.

"Интересно, где это всё хранится у нас? Видимо, на каком-то специальном записывающем устройстве? Я же не думала об этом почти тридцать лет, откуда всё попёрло сейчас?".

Черноглазый мальчик с длинной стрижкой и костюме не таком, как у всех. Все мальчики в синих костюмах, а у него цвет между синим и серым, ткань более гладкая и чуть блестящая, другой покрой, более свободный.

Вот она, Яна, каланча выше всех, с бантом-пропеллером на макушке, со свежими зубами — один пока короче, так как сменился позже. Первое сентября, первый класс. После линейки впервые зашли в кабинет, и Яна выбрала последнюю парту на втором ряду. Мальчик в удивительном костюме зашёл в класс позже, и сел рядом с ней.

Яна никогда не задумывалась о том, почему он шесть лет сидел на последней парте, ведь в то время он не был высоким. Почему его не пересадили? Видимо, Светлана Михайловна как-то поспособствовала. Когда они перешли в четвёртый класс, Светлана Михайловна взяла над ними классное руководство. Ребята обожали её; она совсем не походила на других учителей математики, а скорее напоминала учителей иностранного языка. Более современная, прогрессивная, более раскованная, активная, молодая. Возможно, дело было в том, что семья Давыдовых долгое время прожила в Восточной Германии.

Тогда в Алексеевске была воинская часть, семьи офицеров постоянно приезжали и уезжали. Были даже специальные пятиэтажки, где жили семьи офицеров, — "офицерские дома". Вроде, Антон даже говорил тогда, что родился в Германии. А потом его отца перевели в воинскую часть Алексеевска.

Антон всегда отличался от других мальчишек. Сейчас, спустя годы, Яна понимала, что у него уже тогда был внутренний стержень, собственный устав. Он не боялся отличаться от других, и ему не нужна была толпа за спиной, чтоб обрести уверенность. Он не бегал с другими мальчишками, никогда не обижал девчонок. Хотя был один случай. Яна усмехнулась. Пожалуй, надо будет припомнить ему.

Даже спортивные секции, которые Антон посещал, отличались от того, что посещали тогда все. Почти все ходили на школьные секции — баскетбол и лёгкую атлетику. А Антон ходил на футбол и на шахматы. Яна спортом не увлекалась совсем.

Вспоминая это всё сейчас, спустя столько лет, Яна с удивлением обнаружила, что, пожалуй, Антон симпатизировал ей. Он всегда был рядом. Приходил к ней в гости, они вместе выжигали по дереву, гуляли по весенним глубоким лужам. Он всегда навещал её, когда она заболевала гриппом, и неизменно заражался. Тогда они все болели гриппом каждый год. Он решал для неё задания повышенной сложности на всех контрольных, а она давала ему списывать диктанты и помогала с изложениями.

Когда классе в пятом стали проводиться праздничные вечера с дискотекой, Антон постоянно приглашал её на медленные танцы. Яна жутко стеснялась, ведь он был намного ниже ростом. Тогда ей даже в голову не могло прийти, что она может нравиться кому-то: слишком длинная, слишком худая, слишком большеротая, а одно время ещё и с "пластинкой" на зубах. Ровные были зубы, но видимо, мама, как и Злата, считала, что нет предела совершенству, и постоянно пыталась как-то "исправить", усовершенствовать Яну. Да, похоже она ему действительно нравилась. Потом его отец вышел в отставку, и Давыдовы переехали в П.

А теперь Антон стал другим. Теперь он высокий, загорелый, уверенный в себе, красивый и сексуальный. Яна надеялась, что всё же характер и тот самый внутренний устав Антон сохранил. Теперь у него, несомненно, нет отбоя от самых привлекательных поклонниц. И у него есть девушка, молодая и очень красивая, у которой кожа сияет, а попа, как у девушек с обложки дорогих журналов. К тому же, девушка у Антона умная, ну или пытающаяся быть таковой, занимающаяся саморазвитием. А она, Яна, — прошлое. С этой мыслью Яна, наконец, уснула.

Когда Яна проснулась, сначала не могла понять, где находится. Она смотрела, как по занавеске бегают тени листвы и солнечные блики, и пыталась вспомнить, что происходит. Вспомнила резко, и также резко села на кровати. Часы показывали начало восьмого. И что не спится? Ведь уснула только около трёх.

Утро было прохладным, несмотря на обилие солнечного света. Высоко в синем небе с криками носились ласточки, где-то пел соловей. Куда пойти? Нужно же предупредить хозяев, что приедут Соколовы. Может, просто сесть на веранде и дождаться кого-нибудь?

-Доброе утро! Вы тоже ранняя пташка? — бодрый голос Аркадия Семёновича вывел ее из задумчивости.

— Доброе утро! Подумала, грех спать в такое утро при нашем-то капризном лете.

Он согласно кивнул.

— Может, какая-то помощь нужна? — продолжила Яна.

— Пойдемте, покажу наше хозяйство.

Они повернули за дом. Яна сообщила о приезде Соколовых, и Аркадий Семёнович, заметно оживившись, сообщил, что сегодня как раз планируется баня и шашлыки.

— А вот и наша баня, — он указал на постройку из светлых брёвен с синей крышей у забора.

Рядом стояла покрытая буйным бело-розовым цветом яблоня.

"Баня — это не моя тема, совсем не моя. Если только они не хотят потом возиться со мной, возвращая к жизни".

Но Яна решила пока не разочаровывать радушного хозяина. Они повернули к огороду с двумя большими теплицами, парником, рядом ровных грядок, ограниченных досками, кустами ягод и плодовыми деревьями по периметру. Во всем царил педантичный порядок и система.

Когда-то давно, когда Яне было лет 11-12, у них тоже был огород. Картофельное поле и несколько грядок где-то под Алексеевском. Они с отцом ездили туда на мотоцикле, и целый день под палящим солнцем пололи картошку, убирая колючую, крепко сидящую в земле траву. Это была одна из "прямых обязанностей". Яна полола, отец окучивал. Оводы кусались, солнце нещадно палило. Спина сгорала до пузырей, и кожа потом долго сходила слоями. Но потом настали тяжёлые времена, урожай начали воровать, охранять было невозможно, и "дачу" продали. К великому счастью Яны.

— В этой теплице помидоры и болгарский перец, — обстоятельно рассказывал хозяин дома. Яна невольно вспомнила фильм "Москва слезам не верит".

— Тут огурцы. В парнике тоже огурцы.

Аркадий Семёнович доверил Яне полить овощи в теплицах и парнике из шланга. В это время пришла Светлана Михайловна, они нарвали уже созревшего редиса и зелени, и пошли в летнюю кухню. Это был небольшой белый домик с трубой недалеко от веранды, но вчера Яна не заметила его. Внутри была электрическая плита и настоящая русская печь.

— Вот, дед выстроил кухню, чтоб дома не готовить летом. Настоящего печника нашёл, печь поставили. Мы тут с апреля и до глубокой осени готовим.

Одно окно кухни выходило на веранду, второе на ворота.

— Теперь у меня в планах птичник, мечтаю кур разводить, — мечтательно проговорил Аркадий Семёнович.

— Неугомонный, — Светлана Михайловна улыбнулась Яне.

Было приятно смотреть на них: несмотря на возраст, они были очень красивой парой.

— Ладно, девочки, хозяйничайте, пошёл я дальше поливать, — Аркадий Семёнович подмигнул Яне и удалился. Светлана Михайловна включила старинный транзистор, висевший на стене, и в летнюю кухню ворвались звуки радио "Дача". На завтрак решили подать кашу из русской печи (у Светланы Михайловны были настоящие чугунок и ухват), салат из редиса и зелени, а также вчерашние пироги и торт.

— Расскажи о крёстной Лены, — попросила Светлана Михайловна.

— О, это настоящий трудоголик, настоящий филолог и очень хороший человек. Трудно объяснить словами. Но она всегда рядом в трудную минуту, — Яна улыбнулась, — а ещё она мечтает когда-нибудь защитить докторскую по карело-финскому эпосу, изучает финские диалекты, путешествует по Финляндии. "Калевала" — это одно из самых больших её увлечений. А мне, признаться, не удаётся постичь прелесть этой книги, я всегда почему-то вспоминаю фильм "За спичками".

Они рассмеялись. В этот момент Яна посмотрела в окно, и увидела, что к воротам направляются Антон и Злата, оба в светлых спортивных костюмах. Пока Антон возился с воротами, Злата делала упражнения и разминалась. Видимо, пошли на пробежку. Вот они скрылись за воротами, а настроение Яны устремилось к нулю.

В приёмнике зазвучал сильный голос Розы Рымбаевой, одна из любимых песен "Любовь настала". Но в этот раз Яна воспринимала её как-то по-другому, слишком остро. С одной стороны, у Яны тоже было чувство, что для неё распахнулась вся планета, со всем обилием красок, запахов и звуков, а с другой — сердце было полно тоски и, пожалуй, ревности.