Правда, только правда, и...

Выглядел генеральный неважно: отёкший, помятый, какой-то потёртый, с тёмными кругами под глазами. Он ведь ещё совсем не старик, а выглядит... То ли выпивает, то ли болен. А может, и то, и другое сразу.

Когда Платон родился, его настоящему отцу давно перевалило за тридцать, а вот мать была совсем молода. Мария, вырастившая его как родного сына, была старше Снежаны на одиннадцать лет.

"Интересно, каково это - постоянно жить с сознанием того, что ты сгубил двоих ни в чём не повинных людей и оставил сиротой новорождённого ребёнка? Нет, лучше не знать, каково", - думал Платон, глядя на Воловского.

- Что ты хотел, Гладков? - хмуро спросил генеральный.

- Даже не знаю, - усмехнулся Платон. - С чего начать. Много всего хочется и сказать, и спросить.

Также очень хотелось закурить, но в этом кафе курить было запрещено.

- Мы покурим, - даже не спросил, а констатировал Воловский куда-то в пустоту и небрежно положил на стол банкноту.

Тут же рядом со столом очутился официант и поставил пепельницу. Банкнота испарилась. Воловский достал из кармана пачку и положил так, чтобы Платон тоже мог достать сигарету, однако Платон проигнорировал это жест: он прихватил с собой сигареты, "подаренные" Алёной.

- Ты... Какое отношение имеешь к Григорию? - всё же не выдержал и сам начал разговор Георгий Алексеевич.

- Самое прямое, - пожал плечами Платон. - Такое, что прямее некуда. Просто меня случайно не оказалось тогда в машине, оставили дома в последний момент.

- И на что ты претендуешь сейчас, щенок? Ты ничего не сможешь доказать.

- Мне импонирует то, что вы не разыгрываете из себя дурачка и не запираетесь, - усмехнулся Платон. - К тому же, лично я ни на что не претендую. А желаемого уже добился.

- Какого рожна ты тогда устроил всю эту канитель? - раздражённо помахал кистью руки в воздухе Воловский.

"Рассказать ему что ли о том, отношения какого плана у нас с Кристиной вот уже в течение двух лет? Вот это его проймёт, пожалуй! Мы, мужики, на такое остро реагируем, если женщина имеет значение".

Однако Платону совсем не хотелось проводить какие-либо аналогии между самим собой и Кристиной, даже для того, чтобы уязвить Воловского.

- Затеял, чтобы рассказать вам о том, как ровно через сутки вы полностью потеряете контроль над компанией "Феникс". Никаких доказательств и подробностей по понятным причинам не будет; можете верить, можете не верить. Вы сможете лично убедиться в моей правоте уже по факту.

Воловский внимательно посмотрел на Платона, и Платон понял: поверил.

- Это... ты сделал? Или кто-то помог? - побелевшими губами спросил генеральный, которому оставалось быть таковым всего сутки.

- Один я такое провернуть однозначно не смог бы, хотя инициировал всё я. Вы должны ответить за содеянное, если не по закону, то по совести. Тех, кто стои́т за всем этим, вы не знаете, - до последнего времени они не имели никакого отношения к вашей компании. Предупреждаю вас, что пытаться сделать что-либо уже бессмысленно: механизм тогда сработает сразу, и не будет у вас никаких суток. Так же не имеет смысла пытаться расправиться со мной: это ничего не даст, а от ответа на этот раз уйти не получится. Вы же не хотите провести остаток дней за решёткой, к тому же, значительно сократив этот остаток? Наверняка же успели обеспечить себе безбедную старость и не планировали никакого экстрима?

- Зачем тогда ты меня предупредил? И на кой чёрт мне даны эти сутки?

- Когда ваш друг и компаньон Кольский серьёзно заболел, вам удалось убедить его в том, что он должен передать вам часть своих активов. Вы всегда имели большое влияние на друга, и все инициативы исходили от вас. Вы убедили Кольского в том, что Алёне Дмитриевне нельзя оставлять половину всего. Дескать, выйдет замуж, а вдруг да доверится проходимцу, который начнёт тут делами ворочать? А мать Алёны Дмитриевны, вдова Дмитрия Александровича, которая всегда была женщиной набожной, после ухода мужа совсем отдалилась от мирской суеты, живёт в монастыре в Московской области. Эту идею она озвучивала ещё при жизни супруга. То есть, Алёна Дмитриевна - сама по себе девочка, своя собственная, и является лакомым кусочком для всякого рода авантюристов.

- И в чём я был не прав? Удалось тебе обвести вокруг пальца и Алёну, и меня.

- Можете быть спокойны, жениться на Алёне и прибирать к рукам её активы я не собираюсь. А вот вам сутки даются для того, чтобы вы вернули госпоже Кольской то, что по закону должно принадлежать ей. Таким образом, пятьдесят процентов активов будет у Алёны Дмитриевны, и ещё пятьдесят - у новых владельцев компании. Упираться не имеет смысла, иначе у Кольской останется всего тридцать процентов, а у новых владельцев - семьдесят.

- То есть, Алёна останется полноправной совладелицей? - уточнил Воловский.

- Да, но это не означает, что вы сможете влиять на неё, даже не мечтайте. Это будет жёстко контролироваться. Вы будете полностью отстранены, забудьте вообще о "Фениксе". Алёна и сама в состоянии вести дела, можете не сомневаться.

- Да, она очень крепкая девочка, - вздохнул Воловский.

- Тем более. Пора дать дорогу молодым, Георгий Алексеевич. Всё поняли? Повторять ничего не нужно?

- Не нужно. С утра я займусь этим, - Воловский был спокоен, только выглядеть стал ещё более уставшим.

- Тогда я откланиваюсь.

Платон позвал официанта, оплатил заказ, к которому не притронулся, и покинул кафе. Правда, сначала один из двоих верзил в чёрных пальто убедился, что с их хозяином всё в порядке.

* * * * * * * * * * *

Спустя три дня.

- Платон, прошу, подумай ещё, пока есть время!

- Времени уже нет, Алёна. Меня вот-вот пригласят в зону ожидания посадки.

- Тогда в отпуске подумай, - вздохнула Алёна. - Может, всё-таки отдохнёшь и вернёшься сюда?

- Зачем, Алёна? Мне здесь и так до чёртиков надоело. С этим городом у меня не связано ничего хорошего.

- Совсем ничего? - Алёна проглотила комок в горле.

- Алёна, мы уже не раз и не два это обсуждали. Я не хочу лгать тебе. Не хочу наступать на горло самому себе. Да и вообще, зачем тебе рядом негодяй и прихлебатель? Разве мало в твоей жизни было лицемерия и лжи?

- Ты мне очень нужен, Платон, - тихо сказала Алёна. - Особенно, сейчас.

- Ты справишься, Алёна, - Платон легко провёл ладонью по отросшим за полтора года светло-русым волосам девушки. - Ты крепкая девочка, очень крепкая. К тому же, у тебя будет много помощников из числа тех, кто давно работает в компании.

- Мне нужен ты.

- Нет, я тебе точно не нужен. И мне никто не нужен.

- И я?

- Алёна...

"Да когда уже пригласят в зал ожидания?!"

Не то что бы Платону не терпелось расстаться с Алёной. Он как-то странно себя чувствовал. Казалось, ещё немного, - и он сдастся, уступит, плюнет на всё. Глупость какая-то! Видимо, он устал даже сильнее, чем ему кажется. Пора как следует восстановиться.

К счастью, его мысленные призывы были услышаны, потому что пассажиров с его рейса пригласили пройти в зону ожидания. Платон быстро обнял Алёну, неловко ткнулся губами в её макушку, повернулся и пошёл к тёмной двери.

Даже не попрощался.

Алёна проводила его взглядом, повернулась и положила ладонь на плоский живот. Что ж, она и вправду справится. Ведь уже два человека, которым она когда-то доверяла больше, чем самой себе, сказали ей в прошедшие дни, что она "крепкая девочка"...

Конец первой книги