Чужая земля 2

Душанбе...

Это не был его родной город, но по странному стечению обстоятельств его родители познакомились здесь, на комсомольской стройке. Точнее - это мать была на комсомольской стройке, а отец был военным и приехал в город по делам. Тогда - все были молоды, активны, полны жизни и думали, что впереди только хорошее. Полные надежды мечты.... Видели бы они, что здесь происходит...

Перед аэропортом - столпотворение машин, самых разных. Некоторые целые, некоторые прострелены. Работа таксистом - одна из немногих, которая осталась этим несчастным людям в городе, по которому еще пару лет назад вооруженная оппозиция садила ГРАДом. Ничего не работало, практически ничего. И даже Москва здесь - с ее нищими окраинами, бандитскими загулами и чудовищными виражами власти, с ночными расстрелами на улицах - казалась землей обетованной...

Как же быстро все и все забыли, чему клялись и во что верили. Как же быстро перекрасились. Из верных ленинцев, адептов единственно верного учения - враз превратились в новоявленных баев, хозяев, военных амиров. Полезло наружу, почти забытое, забитое сапогами далеко - далеко, но все же не сдохшее, живое мурло старой азиатской деспотии, где жизнь простого человека не стоит и плевка. С каким удовольствием рушили общее, единое, с каким остервенением устанавливали новые порядки, с какой радостью делились на озлобленные кланы с автоматами. Кулябские, Памирские, Ленинабадские...

И в крови, в дерьме, в горе людей - рождали свою независимость, свое государство - убогое, кривое, несчастливое, никому не нужное. Человек, который приехал в Душанбе по документам на имя журналиста Владимира Стерхова - не так давно слышал разговор двух офицеров, которые раньше служили одной стране, а теперь двум - латышской и русской. Когда латыш с гордостью заявил, что они теперь самостоятельная страна, русский лишь презрительно бросил ему - ну и что? Я потерял пять процентов своей страны - а ты девяносто пять процентов: как, доволен? И латыш, гордо раздувшийся от своей самости - не нашелся, что ответить...

Человек с документами на имя Владимира Стерхова подошел к одной из таксишек. Волга. Простреленное, а может пробитое камнем стекло, белая - но с желтым крылом, от какого-то настоящего такси. Некогда гордая птица, мечта всех водил, за нее на этой земле давали десять госцен - сто двадцать тысяч советских, полновесных рублей. А чего... здесь выращивали овощи, фрукты, это тебе не лапотная Россия с зерном по госпоставкам. Урожайность занижалась практически вдвое... а вы думаете, почему мы никак не могли догнать Америку по мясу и молоку... на самом деле догнали и перегнали, только знать об этом никто не знал. Вагонами - продукцию отправляли в северные города, где кило лука можно было продать по три - пять рублей. Заработок бригадира за сезон был триста - пятьсот тысяч рублей, председатель колхоза получал три - пять миллионов, но и тот и другой большую часть отдавали наверх, иначе бы лавочку прикрыли. И глядя на то, что творилось сейчас - гостю, приехавшему сюда приехавшему под именем Владимира Стерхова хотелось взять какого-нибудь бородача, ткнуть его рожей в землю, а потом заорать ему в лицо - ну, что с..а? Ради чего вы громили махалли, ради чего били по городам ГРАДом и устраивали тут свои разборки? Нашли вы справедливость? Установили свои порядки? Хорошо стало?

Но конечно - он этого не стал делать. Вместо этого - он назвал водителю место, куда надо ехать. Район Заравшон. Восточная часть города...

Похрипывая давно изношенным мотором, Волга покатилась вперед, раскачиваясь как баржа...

Дороги были грязные, разбитые, их никто не ремонтировал и уже давно. В серых, унылых пятиэтажках - выбиты стекла, в стеклянных аквариумах советских магазинов тоже - но тут их заделали. Около многих магазинов - мини-рынки, сами магазины используют как склад товара, днем его вытаскивают, раскладывают на перевернутых ящиках и торгуют. Люди одеты бедно, видны люди с автоматами. На некоторых перекрестках - бронетранспортеры. Видна отчаянная нищета, которую и зеленый полог весны - не прикроет...

Как же докатились то до такого...

А докатились - просто. В девяностом году состоялись первые беспорядки в Душанбе - требовали отставки не слишком то влиятельного и любимого народом Кахара Махкамова с поста первого секретаря республиканской компартии. Требование было удовлетворено - но в ноябре Махкамов стал первым президентом тогда еще не независимого Таджикистана. Как его избирали - непонятно, но градус противостояния накалялся: типично горбачевская политика с метаниями из стороны в сторону. В республике уже было достаточно оружия - его привозили из соседнего Афганистана, появлялись из небытия националистические и исламские движения. Собственно говоря - между ними и начнется в будущем война, коммунисты в ней участвовать не будут.

Все время, пока Таджикистан был советским, в нем было своеобразное, негласное, но жестко соблюдающееся, как и все на Востоке - разделение специализаций между различными кланами. Кланы - формировались по районному принципу. Распределение обязанностей было отражено в простой и понятной пословице: Ленинабад правит, Куляб охраняет, Памир танцует, а Каратегин торгует. Надо отметить, что политическая и силовая власть в республике были разделены между разными кланами. Пока был Советский союз - это было допустимо, все понимали, что верховный арбитр - русские. Но теперь - русских не было.

Махкамов продержался у власти недолго - год. На следующих выборах, уже в независимом Таджикистане победу одержал человек "старых", ленинабадских элит Рахмон Набиев. Его противником был известный кинорежиссер Давлат Худоназаров, поддержанный нарождающимся мусульманским движением и интеллигенцией - он набрал чуть более тридцати процентов голосов. Но главной, по видимому ошибкой - стало назначение на пост главы Верховного совета человека, хоть и северянина, но не входящего в кланы по причине отсутствия нужного родства. Это был Сафарали Кенжаев.

По национальности он был ягнобец. Ягнобцы - малочисленный народ Таджикистана, говорящий на языке, не имеющем никакого отношения к персидскому: ягнобский язык это диалект осетинского языка. Как известно - осетинский народ некогда был разит в бою и почти уничтожен - но отдельные роды и кланы бежали с Кавказа и нашли себе пристанище в других местах. Видимо, от одного из таких родов - и пошли ягнобцы.

Тогда - Верховный Совет Таджикистана играл очень большую роль: независимый Таджикистан жил еще по советским правилам, своих не успели выработать. Кенжаев оказался между двух огней: северянин, но при этом сами северяне во главе с Набиевым его за своего не считали, потому что он был ягнобец, а вот южане - считали его именно за человека северян. К тому же - до ухода в политику Кенжаев был прокурором и это сильно сказывалось на его решениях и действиях. В республике - его считали честным человеком.

6 марта 1992 года был арестован видный демократ, председатель Душанбинского горисполкома Максуд Икромов (южанин), а 11 марта Душанбинским городским судом был приговорён к двум годам тюремного заключения один из руководителей "Растохеза" Мирбобо Миррахимов за "клевету на председателя Верховного Совета Таджикистана Сафарали Кенжаева". 23 марта перед Президентским дворцом на площади Шахидон начались многодневные митинги с выдвижением памирцами требования об отставке Сафарали Кенжаева. Спустя три дня 26 марта по республиканскому ТВ прошла прямая трансляция заседания Президиума Верховного Совета, на котором Кенжаев обвинил министра внутренних дел памирца Мамадаёза Навджуванова в превышении полномочий и потребовал его отставки, что было расценено как "антипамирская" акция. В течение двух недель число митингующих на площади Шахидон достигло 50--60 тысяч человек. 21 апреля сторонники оппозиции взяли в качестве заложников около 20 человек, среди которых оказались 16 депутатов Верховного Совета и 2 заместителя премьер-министра. Заложников доставили на площадь Шахидон, пригрозив расправиться с ними, если власти не пойдут на уступки. Уже на следующий день Сафарали Кенжаев покинул пост председателя Верховного Совета. В ответ на это сторонники правительства организовали 26 апреля перед зданием Верховного Совета на площади Озоди постоянный митинг в поддержку Кенжаева. Начался раскол по клановому принципу и по оси Север-Юг.

Памирцы, исторически доминирующие в силовых структурах - отказались наводить порядок, и МВД и КНБ заявили о своем нейтралитете. Тогда - на площади Озоди сторонникам действующего правительства раздали тысячу восемьсот автоматов, превратив их тем самым в вооруженных боевиков. Этих людей - президент Набиев записал в "Национальную гвардию", сформировав тем самым параллельные силовые структуры, состоящие из своих сторонников. Это произошло первого мая одна тысяча девятьсот девяносто второго года. А уже пятого мая - на Яванской дороге люди вышли на дорогу и остановились колонну автобусов и машин, в которых были люди, направлявшиеся на проправительственный митинг в Душанбе. Как только это известие достигло Душанбе - с площади Озоди "выручать своих" направилась вооруженная автоматами группа нацгвардейцев и просто вооруженных боевиков. Произошло вооруженное столкновение, в ходе которого погибли двое бойцов национальной гвардии и шестнадцать человек из тех, кто поддерживал колонну - оружие было и у той и у другой стороны. Это и стало прологом к полноценной гражданской войне - в ответ вооруженные отряды оппозиции в тот же день захватили телецентр Душанбе, а на следующий день - на улицах столицы страны начались уличные бои, а число жертв - уже к концу девяносто второго года превысило пятьдесят тысяч человек...

Такси остановилось у старого забора, за которым была то ли какая-то автобаза, то ли еще что. На заборе - были следы от пуль.

Человек, прибывший в Таджикистан под именем Владимира Стерхова - отсчитал пару тысячных купюр, подал водителю

- Не мало?

- Да воздаст вам Аллах, начальник! - сказал водитель, хватая купюры. Республика была бедной...

Телевизор был старый, но японский, марки Шарп, неизвестно откуда его достали. Когда-то давно, этот серебристый ящик считался неотъемлемой частью любой "приличной" квартиры, равно как и магнитофон той же марки. Шик! Сейчас - тот же самый телевизор, сильно поцарапанный и с выломанным с одной стороны корпусом, но работающий - показывал картинку с кассеты стандарта VHS, помещенную в видеомагнитофон, примостившийся на бывшей книжкой полке. Мебель - в одном из разведпунктов ГРУ ГШ - похоже было, что подобрана на помойке и все сильно смахивало на... Хост восемьдесят седьмого года... как то так.

- Снято в Пешаваре... - прокомментировал подрагивающее, плохого качества изображение на экране подполковник Борис Овсянников - отель Перл Континенталь, центр города, Хайбер Роад. Ничего не боятся...

Снимали, очевидно, с очень дальнего расстояния, из какого-то жилого помещения, в кадр попадала занавеска. Да еще и с руки - оператор то и дело "терял кадр".