Жернова

— Надеюсь, до захода солнца, ушлепок привыкнет к этому чудесному аромату, — раздувая ноздри, Хис Яппар пристально оглядел лица рабов, выискивая намек на усмешку. — А если не привыкнет — ему в глотку забьют все говно, которое найдется в кишках дохлятины!

Вилки мычал и дергался, пытаясь отвернуть голову, чтобы не дышать смрадом, но его продолжало выворачивать, и он уже давился, глотая и слизистую гниль, и собственную рвоту. Хис Яппар пару минут понаблюдал за его мучениями, затем повернулся к остальным, и по его знаку всех погнали к воде. Вилки оставили лежать под палящим солнцем в обнимку с вонючим безголовым трупом.

***

После мертвячьего смрада соленый воздух возле огромного бассейна — Лягушатника, как его называли, — казался особенно свежим. Проникая через мощные решетчатые стены, в бассейне свободно гуляли морские воды. Похлопав ладонью старые песочные часы, железный остов которых был весь изъеден пятнами ржавчины, Акулий Хрящ пояснил: — Теперь время вашей жизни будут измерять они…

Бассейн был устроен наподобие амфитеатра — в виде пяти широких каменных ступеней, уводящих в глубину, но даже выложенное ровными плитами дно хорошо просматривалось в прозрачной воде.

— В Лягушатнике четыре широких ступенчатых яруса, полная глубина — около четырех ростов, и это в два раза меньше, чем в Аквариуме. Что же до морских гадов, с которыми вам придется иметь дело…

Наставник сделал паузу и презрительно хмыкнул, оглядывая лица новобранцев: — Смотрю — уже яйца поджали? Не ссать, свежаки, не ссать — с настоящими взрослыми тварями вы встретитесь мордой к морде только на Игре… На дрессировках пользуют механические рыбьи куклы иль чучела, иначе из сотни свежаков до Игры не дотянул бы и десяток…

— Если ж говорить о гадах, — продолжил урок Риган, — то кортавида-надводники чаще всего резвятся с акулами-прыгунами, химерами-летягами, двукрылыми муренами и разного вида барракудами. Ныряльщикам приходится иметь дело с плащеносцами, морскими змеями, протосфиренами, парусниками, плотоядными скатами-хвостоколами, ракоскорпионами и краками… Порой, чтобы порадовать зрителя, с юга привозят какую-нибудь особо редкую и зубастую зверюшку… Ну, для начала все, хорош сопли жевать!

Сургач устроился в наклонном широком гамаке, позволяя воспитателям и надсмотрщикам вести дрессировку, но не спускал глаз ни с них, ни с порхов, наблюдая за всеми и отдавая короткие приказы. Порхам велели надеть на щиколотки железные, в несколько витков, кольца-утяжелители, похожие на кандалы с разрезом.

— Тяжелые, зараза, — буркнул Бренн, сделав шаг по краю бассейна.

— Самое тошное, что скоро нас заставят таскать их на площадках, — ответил Микко, — еще и обруч железный вокруг пуза навесят…

Бренн вздохнул и вместе с другими спустился на каменный круг первого яруса, где вода доходила до пояса. Колыхание прохладных волн, ласкающих израненное тело, принесло облегчение. Но недолгое. Как лошадей, свежаков заставили бежать по кругу, постепенно ускоряясь. Утяжелители на щиколотках, хоть и стали в воде чуть легче, сильно затрудняли бег. Тех, кто замедлялся, сразу подгонял удар хлыста, вспыхивающий острой болью, особенно когда на кожу попадала соленая вода. Надсмотрщики, стоящие по периметру бассейна, только и ловили момент, когда кто-то их порхов споткнется или обессилит.

Дождавшись, когда порхи измотались настолько, что начали падать даже под кнутом, сургач позволил им отдышаться. Слуги принесли ведра с пресной водой, — морить рабов жаждой Акулий Хрящ не собирался. После недолгой передышки всем велели перейти на второй ярус. Бренн шагнул глубже и ухнул в воду по самый подбородок. Дышать можно было, лишь встав на кончики пальцев и задрав голову. Сверху раздался скрежет, и Бренн увидел, как по мощным стойкам опускается ржавая решетка, на которую до этого никто из свежаков не обращал внимания.

Решетка приближалась. Вокруг раздавались испуганные возгласы и грязная ругань, рабы старались как можно глубже вдохнуть. Неужто опять будут топить! Кроме этой панической мысли, из головы Бренна начисто вылетело все, чему учил Хрящ, — как дышать, когда выпячивать живот, когда поджимать… Он едва успел глотнуть побольше воздуха, как прутья решетки надавили на макушку. Его голова уже находилась под водой, но движение скрежещущей махины продолжалось. Бренн сел на корточки, обхватив колени, но неумолимая решетка не останавливалась… Он скользнул с яруса еще глубже, и железо на ногах и шее сразу потянуло ко дну. Вцепившись в выщербленные края каменной ступени, огляделся — вокруг, как и он держась за камень, зависли десятки парней со стиснутыми ртами и надутыми щеками. И все смотрели вверх.

Горький опыт, пережитый в бочке Загона, как ни странно, ему помог. Пугаться нечего — это просто одно из упражнений для ныряльщиков, а не страшный дошник в подземелье с холодной черной водой. Вокруг светло, рядом — его сотоварищи, он видит блики на прогретой солнцем воде и мелкие светящиеся пузырьки, которые поднимаются к поверхности. А главное — его не будут многократно топить, как в бочке, — ведь это не наказание, а обычная дрессировка. Для всех.

Но решетка все никак не поднималась. Секунды растягивались — казалось, что он висит в воде очень долго. В груди началось жжение. Бренн чуть-чуть выпустил воздух — стало легче, но ненадолго. Не ссать! — приказывал он себе, но сердце билось, как сумасшедшее. От вожделенного глотка воздуха его отделяла железка и небольшой слой воды. В глазах темнело, печь в груди стало невыносимо, еще секунда — и морская вода ворвется в глотку. Также, как в черном дошнике! Секунда прошла — и, тяжело вздрогнув, решетка стала подниматься. Бренн вцепился пальцами в прутья — теперь проклятая железка вытаскивала его наверх — к свету и воздуху.

Самостоятельно дыша, на поверхность поднялись почти все порхи, среди которых были Гайр, Коста и, конечно, ныряльщик Микко. Оставшихся надсмотрщики вытаскивали за волосы, и перегнув через колено, выдавливали из них воду. Одного парня, который сидел с Бренном в камере у Вислоусого, откачать так и не удалось. Шило грязно ругался: — Это сельское дерьмо, которое даже плавать не умело, приволок Зигор. И теперь в двух загонах опять недобор скота — девяносто восемь голов вместо ста…

— Вот незадача, Хис… — спокойно заявил Риган. — Я же давал тебе знак поднять решетку, но ты медлил… и не рассчитал возможности свежаков…

— Ты прав, прав, Риган! Я просто перестарался, — с перекошенным лицом бесился Яппар, не смея возражать сургачу, — но посоветуй, что делать, — иначе ан Хурц заставит меня платить за этого урода! Опять! Подтверди ему, что моей вины нет — должен буду!

Бренн осторожно наблюдал за тем, как высокомерие сползло с костистого лица Шила, как он заискивает перед Джергом Риганом, который с усмешкой смотрел на него и не спешил отвечать.

— Ну что ж, — потянулся Акулий Хрящ, снисходительно глядя на Шило, — пожалуйся Крабу, что Зигор Болли продал ему никудышный товар — деревенщину, а я так и быть, подскажу хозяину, чтоб в следующий раз сержант Болли не продал, а подарил ему двух сильных порхов из своего очередного улова.

— Должен буду! — Яппар кивнул, не решаясь дальше надоедать сургачу. — В Харчевню на разделку! — велел он, с досадой ткнув труп подошвой сапога. Вбив крюки под ребра утонувшего, слуги поволокли его на берег. Кровь еще теплая и живая брызнула на камни, свиваясь в багровые дорожки, тянувшиеся за погибшим.

***

За несколько ночей бесконечного разброда мыслей решение было принято. У него есть два варианта — или стать одним из лучших кортавида, как Акулий Хрящ, и выкупить себе свободу, или все же отыскать способ побега. Удачного побега. Чтобы наверняка. Третий вариант — сдохнуть от перегрузок, захлебнуться в карцере или быть растерзанным зубами тварей — Бренн отбросил, как тухлую рыбу.

После знакомства с Джергом Риганом ростки ночных решений стали обретать некую материальность. Раз за разом вспоминая подробности рассказа Гайра о том, как «выныривал из дерьма» Акулий Хрящ, Бренн осознал — в этом аду можно не только выжить, но и вернуть себе свободу. И даже заработать большие деньги и власть. А раз так, то он просто обязан использовать все, что поможет ему набраться опыта и умений. И не пренебрегать яджу, а постоянно работать с ней. Чтобы в тот самый «нужный» момент начать действовать. Действовать стремительно и без ошибок.