Серебро и Свинец

* * *

Лева Шойфет маялся бездельем. После того как он передал штабному писарю для перепечатки плоды своих двухчасовых трудов – при этом внутренне содрогнувшись от мысли, сколько ошибок может наделать это рыжее вихрастое существо в тексте, представляющем для него бессвязный набор букв, – Бубенчиков моментально потерял к переводчику всякий интерес и резво умчался в свою палатку «планировать дальнейшие действия», как заявил он сам. Точнее, предаваться мечтам о грядущих успехах, подумал Лева. Его самого частенько ловили на подобном «моральном онанизме», как презрительно именовал сие занятие дед.

Кобзев же, как объяснили Леве в штабе, с утра отбыл на Большую землю, а поскольку больше никто в группировке в услугах переводчика пока не нуждался, то он мог считать себя «условно свободным» – до очередного распоряжения.

И теперь Лева бездумно бродил между палаток и сборных домиков, поминутно рискуя быть сбитым с ног неторопливо бегающими по своим многочисленным делам солдатами.

– …эдилайне коллиу…

Сначала Лева решил, что ему просто почудилось. В конце концов, если долго и напряженно думать о какой-то теме почти неделю подряд, неудивительно, что звуки чужой речи начнут чудиться в… и тут Лева замер.

Сразу за штабелем ящиков, чуть ли не обнявшись, сидели пленный купец и снабженец Вяземского, Аркадий Наумович, и о чем-то ожесточенно спорили. Сопровождающий пленного десантник стоял чуть поодаль, закинув автомат за спину, и время от времени широко зевал.

До Левы даже долетали отдельные фразы:

– …а фари мавия каарна…

– …ну да, щас, я сам по двадцать пять целковых…

– …лики но-рани ха…

– …а я тебе говорю, слушай сюда…

Наконец договаривающиеся стороны, по-видимому, пришли к какому-то соглашению, потому что Аркадий Наумович вскочил, отряхнул землю с брюк и резво понесся к складским палаткам.

Пробегая мимо Левы, он зачем-то сунул ему под нос кулак – впечатляющий как размерами, так и волосатостью – и прокричав: «Вот он где у меня!», помчался было дальше.

– Аркадий Наумович, – запоздало крикнул ему вслед Лева, – может, мне попросить, чтобы вас тоже в переводчики записали?

Он почти не надеялся, что Аркаша услышит его, но тот услышал. И затормозил – что, учитывая его массу и набранную к тому моменту скорость, было зрелищем грандиозным до судорог.

– Что ты сказал, молодой?!

Лева немедленно пожалел, что он вообще что-то говорил, но было уже поздно – Аркаша надвигался на него, на ходу засучивая рукава гимнастерки.

– Это ты что же, зараза, решил мне весь гешефт на корню сгубить? – прорычал он. – Завидно стало, да? У-у, подлое семя, я вашу жидовскую породу хорошо знаю, за вами глаз да глаз. – Он придвинулся к Леве почти вплотную. – Только попробуй еще раз такое ляпнуть, и я тебе… ты у меня будешь просить «Мама, роди меня обратно!», понял?

– Так точно! – выпалил ошарашенный лингвист.

– То-то же, – удовлетворенно заметил снабженец и начал было отворачиваться от Левы, но вдруг, вспомнив что-то, развернулся обратно.

– Слышь, молодой, а ты, часом, ящик из-под снарядов достать не могешь?

Все еще не пришедший в себя Лева старательно затряс головой.

– Жаль, – подытожил Аркаша. – Придется-таки к полковнику идти.