Вик Разрушитель 6

— Какие? — мои брови взлетели вверх от удивления.

— Мы еще сами не знаем, куда приложить твои умения, — еще больше озадачил ответ цесаревича. — В тебе сплошь загадки, от которых болит голова. Особенно когда ты продемонстрировал, что умеешь генерировать идеи в нужные технологии.

— Вы про бронекостюм?

— Именно, — кивнул Юрий Иванович и переменил положение, откинувшись на спинку кресла. — Сначала к идее создать броню для Лидии я воспринял как твое желание обратить на себя внимание молодой девушки, а заодно и прощупать наше отношение к странной затее. Но Индус после нескольких тренировок и двух официальных боев был в восторге. Он оценил перспективы твоего экзоскелета.

Я поглядел на молчащего Индуса, и тот в подтверждении слов цесаревича поднял вверх большой палец, не дрогнув ни единым мускулом на лице.

— Далеко идущие выводы делать рано, — продолжил после короткой паузы Мстиславский. — Но уже сейчас видны перспективы для боевой брони.

— Только есть одна загвоздка, Ваше Высочество, — решил я прощупать, насколько извещен цесаревич о возможностях русских изготовителей бронекостюмов. — Как далеко наши инженеры продвинулись в изготовлении собственных линейных двигателей?

— Работы ведутся, — кивнул Мстиславский, показывая свою осведомленность. — Твой «скелет» создан на базе американских движков. У Индуса глаз наметанный. Я не стану допытываться, откуда у тебя образцы подобных технологий. Нетрудно догадаться, что твой отец постарался через Меллонов их достать. И даже не стану требовать от тебя передать эти образцы в имперскую собственность, чтобы на их базе создать усовершенствованные ППД и ТПД. Императорский клан выкупит у тебя один образец… тот, что ты подарил моей дочери.

О таком варианте развития событий меня предупреждал Гена Берг. Он не страдал идеализмом, и опасался, что его детище однажды окажется в руках предприимчивых дельцов. Но разумно предположил, что пусть этими дельцами окажется император или инженеры, поставляющие ППД в русскую армию. В этом случае есть хоть какая-то надежда на справедливость и приличные отступные. Ну и польза для России, все же, несомненная.

Только ни в коем случае не лепетать о подарке, иначе сочтут идиотом и впредь будут использовать как тряпку по назначению, выказывая презрение за уступчивость.

— Ваше Высочество, — я был осторожен, словно ступил на скользкий лед. — Технология линейных движков, стоящих на двух прототипах, запатентована фирмой «Мехтроник». Если американцы узнают, что мы разрабатываем бронекостюмы на основе их двигателей, будет большой скандал. Зачем императору такая проблема?

— Но ты же нахально использовал их, — усмехнулся Мстиславский.

— Я — да, не спорю. Но детали были закуплены официально, через представителей семьи Меллонов, — уверенно ответил я. — Два изготовленных УПД — это не промышленные масштабы. Ко мне трудно придраться. А когда появятся новые полевые доспехи на базе двигателей фирмы «Мехтроникс», вот тогда станет не до смеха.

— Технологический шпионаж еще никто не отменял, — откликнулся на мое предупреждение Юрий Иванович, а Индус и Баюн усмехнулись понятливо. Дескать, все воруют. — Так как тебе наше предложение?

— Не продешевить бы, — я задумался, а на самом деле зорко смотрел на реакцию Мстиславского. Важно, как сам он отнесется к моему желанию срубить деньжат за бронекостюм.

— Но ведь ты же сам подарил Лидии свой прототип, — бесстрастно глядя на меня, откликнулся цесаревич. — Неужели высокородный дворянин позволит себе опуститься до жалких споров о личной выгоде?

«Точно, проверяет, — мелькнула мысль. — Старательно делает вид, что его оскорбляют подобные взаимоотношения. Ага, не на такого напали!»

— Через два-три года Великой княжне этот подарок будет маловат, — намекнул я Юрию Ивановичу о физическом развитии Лидии. — Мы вряд ли будем выступать вместе столь часто, и большую часть времени он простоит в охраняемом боксе, чем незамедлительно воспользуются ваши клановые инженеры, разобрав его по косточкам. А мои инженеры затратили на него очень много сил, физических и умственных. Про огромные финансовые вливания даже упоминать не стоит. Я согласен уступить этот бронекостюм за один миллион рублей, но через два года. И, кстати, хочу заметить, что заявка на патентование конфигурации экзоскелета уже направлена в Бюро. Линейные движки — увы, принадлежат «Мехтрониксу», на них у нас права нет. А вот на все остальное — наше. Даже не пытайтесь копировать.

— Ну и нахал! — оторопело произнес Мстиславский и раздул ноздри от возмущения, а Индус зло ощерился, показывая знаками «куда ты лезешь, сопляк!». Лишь Баюн улыбнулся и даже подмигнул. Оценил мой финт. — Ладно бы, просто высказал свое согласие, но про деньги мог бы и промолчать до поры до времени. Нехорошо получается…

— Привык заранее обозначить свою позицию, — скромно произнес я. — А заодно и вам дать время подготовиться к отражению атак адвокатов «Мехтроникса».

— К тому времени наши ученые разработают свои двигатели, — неосмотрительно фыркнул цесаревич.

— Тогда почему до сих пор вес УПД большинства производителей превышает восемьдесят-девяносто килограмм? — я понимал, что в таком тоне разговаривать со вторым человеком в империи не имею права, но злость на хитрые комбинации Мстиславских начали серьезно действовать на неокрепшую психику меня, семнадцатилетнего (ну, почти!). Раздражение я старательно задавил. — А мой костюм по весу не выходит за шестьдесят кило. С таким же успехом можно снизить боевой вес ППД и даже ТПД. Нет, Ваше Высочество, не получится у нас пока прорваться в этом направлении. Без меня не получится.

Цесаревич поднялся с кресла, и заложив руки за спину, подошел ко мне. По его лицу нельзя было прочитать, какие эмоции сейчас владеют наследником престола. Не останавливаясь, Юрий Иванович обошел меня по кругу, как неведомую зверушку, словно оценивал, насколько хорошо ее чучело будет глядеться на подставке в Охотничьем зале императорского дворца.

— Хорошо, Андрей Георгиевич. Твою позицию я выслушал. Подумаю на досуге. Первоначальную задачу по принцу Пьетро снимаю. Раз сам, дурак, подставился, нам же еще лучше. Твое дело сейчас победить в турнире…

— Постараемся, — скромно пожимаю плечами. — Скандинавы не подарок. Крепкие и настырные.

— Уж постарайтесь, — ирония проскользнула в голосе цесаревича. — Государственная вещательная компания приобрела субправа на показ боев из Венеции, причем, только тех, где участвует княжна и ты. Поздно спохватились, я ведь предлагал заранее позаботиться, но император почему-то отказался… Ладно, княжич, отдыхай, набирайся сил. Послезавтра день будет тяжелый. Бои будут идти до финала.

— Всего трех соперников пройти, — я был спокоен и верил в свои силы, как и в бронекостюм. Единственное, что могло помешать — диверсия со стороны местных любителей боев. Испортят экзоскелеты, и мы гарантированно проиграем. Значит, нельзя допустить этого, а тихо перевезти груз в какое-нибудь укромное место, или даже сюда, в номер. Что-то холодком по спине прошлось.

— Иногда поражаюсь твоей наглости и самоуверенности, — решил оставить за собой последнее слово Мстиславский, остановившись возле двери. — Или это хорошо просчитанная стратегия? Для несовершеннолетнего мальчишки нехарактерно.

Он на мгновение провел ладонью перед своим лицом, неуловимо изменив внешность. Теперь это был не рафинированный аристократ, а вполне себе обычный мужчина-брюнет, коих на улицах Венеции встречаются сотни: легкая темная щетина, маслянисто-влажные глаза, хорошо очерченный подбородок.

Меня коснулись мягкие лапки отголоска магии, которую использовал Юрий Иванович.

— Всего доброго, Андрей Мамонов, — еще раз бросил цесаревич, и дождавшись сигнала Индуса, выскользнувшего первым в пустой коридор для проверки, покинул наш номер.

Я поглядел на Куана.

— Беспокоюсь я за броню, — первое, что пришло в голову, высказал я.

— В отель вряд ли всю амуницию дадут пронести, — кивнул наставник, подтверждая мои опасения.

— Тогда нужно завтра вечером попасть в кампус и быть готовым к любым неожиданностям, — закончил я.

Паранойя? А кто сказал, что нельзя прислушиваться к своим ощущениям, которые хоть и не вопили о надвигающихся проблемах, но неприятно царапали позвоночник невидимыми коготками. Нет, я лучше перестрахуюсь, чем потом горько рыдать над уничтоженным экзоскелетом.