Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля

— Какую прогулку? Куда? — спросил я.

— Я вспомнила, тут есть недалеко одно место. Тебе там наверняка будет очень интересно, — глаза Эстеллы сияли, и она чуть не подпрыгивала у меня на коленях…

— Тут недалеко есть город Фигерас. Там есть музей Сальвадора Дали. Я там была однажды. С мужем… Вернее, еще когда он не был мужем. Мы были женихом и невестой. И как-то заехали туда… Там мне не понравилось, и Симону тоже. Но тебе наверняка понравится.

— Музей Дали? — переспросил я. — Это далеко? И почему ты считаешь, что мне должно понравиться?

— О, это наверняка, — засмеялась Эстелла. — Судя по всему, он был совершенно сумасшедший человек, этот Дали… И музей получился сумасшедший. Симон тогда, когда мы вышли так и сказал: «Это не место для нормальных людей, Эстелла. Сюда должны ходить люди искусства. Может быть, они поймут это. Писатели, художники…»

Эстелла улыбнулась опять, и зубы ее вновь ослепительно сверкнули:

— А ты как раз писатель. Значит, тебе понравится. Мы можем поехать туда. Это не так далеко. Хочешь?

Пожалуй, я хотел. Не так уж я люблю музеи, но тут уж трудно было удержаться от соблазна. Хоть я и не принадлежу к людям, которые дрожат при виде культурных ценностей… Нет, я их уважаю, и даже разбираюсь наверное, в них, но чтобы дрожать.

Меня привлекало другое — прогулка по стране вместе с красивой женщиной. Вот это было то, ради чего стоило поехать. А музей этот мог быть замечательным предлогом…

— Но туда, наверное, трудно добираться, — сказал я. — У тебя есть машина?

— Машина осталась дома, — сказала Эстелла с сожалением. — Мы с Симоном подумали, что тут она мне все равно не понадобится. Но мы можем взять машину напрокат. Это не так уж дорого. Поехали?

— Поехали, — ответил я решительно. Идея Эстеллы нравилась мне все больше и больше. Такая поездка могла бы отвлечь нас обоих от мыслей.

Мы позавтракали в кафе напротив отеля, и уж совсем собрались идти за машиной, но я вспомнил, что небрит. Разве можно посещать музей — храм искусства в небритом виде?

Эстелла осталась ждать меня в кафе, а я поднялся к себе в номер, где и стал торопливо сбривать суточную щетину.

В дверь постучали.

— Открыто, — крикнул я и увидел на пороге Люсю. Она выглядела очень несчастной. Глаза ее были заплаканы. Они и без того не отличались размером, а теперь покраснели и заплыли окончательно.

«А, у нее же убили любовника, — вспомнил я. — Единственного мужчину, который хоть и по должности, но все же соглашался ее трахать… Бедная миллионерша».

— Можно к вам? — спросила она и прошла вперед. Однако она была не одна. Вместе с ней явилось все семейство. Витя был трезв, что меня удивило. Мне казалось, что гибель охранника должна была послужить прекрасным законным поводом для еще большего загула… Мальчик с остановившимися глазами шел сзади. Он по-прежнему сжимал в руке свою электронную игру.

«Интересно, он с ней спит тоже?» — подумал я с неприязнью. Противно не любить ребенка, даже чужого. Но что поделаешь, сердцу не прикажешь…

— Вы уже знаете? — спросила Люся дрожащим голосом.

— Конечно, — сухо сказал я, удивленный этим нашествием.

— А мы на пляж собрались, — сказал из-за спины супруги Витя. На нем была красивая майка с надписями и яркая красная панама на голове.

— Счастливо, — сказал я, продолжая бриться. Я не собирался прекращать бритье и заставлять ждать Эстеллу ради этих монстров.

— Это не Федю хотели убить, — сказал вдруг без всякого перехода Витя, садясь на мою кровать, хотя я ему этого не предлагал. — Это меня хотели убить, вот что. — Он был подавлен и напуган. Лицо его теперь не напоминало отвратительную маску, каким было все это время, пока он был пьян и благодушен… Оно продолжало оставаться отвратительным, но что-то в нем появилось новое…

— А почему вы так думаете? — спросил я удивленно. — Вы с Федей совсем не похожи. Вряд ли вас перепутали. Даже в темноте.

— Какая разница, — вздохнул Витя, отрешенно глядя в окно. — Никому не нужен охранник. Если убивают охранника, значит, хотят добраться до хозяина. Вы не знаете, здесь можно нанять охранника или полицейского, чтобы он занял место Феди?

— Не знаю. Надо спросить у инспектора, пока он здесь. Спуститесь к нему и поговорите, — сказал я, надеясь, что почтенное семейство сейчас выкатится из моего номера.

— А вообще мне кажется, что вы зря беспокоитесь так уж сильно за себя, — поразмышлял я вслух. — Ночью на меня напали какие-то хулиганы… Тут всех, кого ни попадя пускают в отель и всякие бандиты из местных шляются по коридорам. Вот они скорее всего и напали на Федю. Те же самые, что и на меня.

— Это вряд ли, — с сомнением покачал головой Витя. — Федя — профессионал. Если бы это были просто испанские хулиганы, Федя бы их так отделал… Нет, это целенаправленно.

— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросил я. — Тогда пойдите и скажите полиции об этом.

— А, кто станет в этом разбираться, — махнул рукой Витя. — Все они только делают вид, что заботятся о нас. И этот полицейский сейчас уйдет отсюда и забудет.

— Мы к вам почему пришли, — вдруг сказала Люся, решившись заговорить. Она вообще была подавлена. То ли тем, что ее любовник убит так неожиданно, то ли тем, что ее муж внезапно вышел из запоя и ей было непривычно видеть его трезвым.

— Мы уезжаем отсюда. Мы решили, что если тут такие дела, мы уедем.

— Куда? — не понял я сначала. — В другой отель?

— Нет, обратно в Россию, — сказал Витя. — Без охраны я не буду… Мы улетаем, но дело в том, что самолет на Петербург будет только завтра. Вернее, есть и сегодня, но там нет мест, и уже поздно что-либо предпринимать. А сегодня нам нужно пробыть тут.

— Ну и чем я могу вам помочь? — спросил я уже нетерпеливо, потому что закончил бриться и теперь просто ждал удобного случая, чтобы сбежать.

— Ничем не можете, — сказала Люся жалобно. — Просто нам очень страшно и хочется быть там, где люди. Мы вот собрались на пляж, куда же еще, и решили пригласить вас с собой. Чтобы быть не одним, а с кем-то. Чтобы не так страшно было.

— Но я вряд ли смогу вам помочь, если что-нибудь неприятное случится, — сказал я. — А, кроме того, — тут я не выдержал и улыбнулся. — Вы ведь не знаете меня совсем. Может быть, это я и убил вашего Федю?

— Нет, что вы, мы так не думаем, — начала Люся, но осеклась, взглянув на мужа. Тот пронзительно смотрел на меня, как бы пытаясь проникнуть вглубь моего организма.

— Да нет, — сказал он потом. — Это не вы… Что я, убийц никогда не видел, что ли?

— В любом случае, спасибо за доверие, но я не смогу сегодня побыть с вами, — сказал я. — Дело в том, что у меня другие планы на сегодня. Я хочу проехать на машине, покататься. И не один, а с дамой, так что, как видите, у меня большие планы… Вы попросите лучше Германа. Он тоже из нашей группы. Он так же одинок, как и я, и может составить вам компанию. И он гораздо здоровее меня, в этом я убедился сегодня ночью, когда он чуть не похоронил тут двух хулиганов… Спуститесь вниз, он по-моему был в холле. Если вы поторопитесь и найдете его, я полагаю, он не откажется побыть сегодня с вами.

Я представил себе, как Герман своей железной рукой щиплет Витю за попу на пляже и невольно улыбнулся…

Семейство пошло в коридор, а я закрыл номер, и обгоняя их, сказал на прощание, что вечером вернусь с прогулки, и если они захотят, можно что-нибудь придумать.

— Можно пойти куда-нибудь вместе, — сказал я, хотя сам не понимал, зачем. Наверное мне стало жалко этих идиотов…

— А куда вы собрались? — спросил меня вслед Витя, но я не стал отвечать, и только махнул рукой, мол, сильно спешу. А то привяжутся еще… А что? Им такое вполне могло прийти в голову. Взять машину так же, напрокат, и поехать следом. Вот компания была бы…

Пока я спускался по лестнице я подумал о том, что Витя, конечно, алкаш, но не полный дурак. Потому что он прав в том, что касается Феди…

Инспектор сказал, что от Феди сильно пахло алкоголем. Значит, это точно инсценировка. Убийца влил трупу в горло водку или еще что, чтобы подумали, что он напился пьяным и потому упал в бассейн. Чтобы было какое-то объяснение его падения вниз головой с большой высоты. Был пьян и «нырнул». Несчастный случай…

Но я-то знал, что Федя был «подшит». Или «уколот», и пить никакого алкоголя просто не мог…

Значит, его убили, причем сознательно и целенаправленно. Если бы это были вчерашние испанские хулиганы, например, они не стали бы устраивать такую тщательную инсценировку с вливанием алкоголя… Да и, кроме того, эта история про хулиганов малоубедительна. И мне известно об этом больше чем остальным. Только Эстелла знает об этом больше. Они приходили конкретно за ней, и никакие они не хулиганы. У них было дело к ней… Или вообще дело. Они даже меня трогать не хотели. Просили уйти и оставить ее… Потому что это были какие-то серьезные люди, а не шпана, и никакой Федя им тут был совершенно не нужен. Вот так-то.

И еще в одном Витя совершенно прав. В том, что Федю убивать не нужно, если не хотеть добраться до него самого, до миллионера. Так что Витя правильно боится.

«Ничего, завтра они уедут отсюда, и все будет в порядке, — подумал я. — Плохо все же быть богатым. Надо все время бояться, трястись. Вот, убили охранника, и ты уже вне себя от страха… Хорошо быть бедным, как я, например. Никому не нужен, никому не интересен. Вот и дилемма, как в старой песенке „Иметь или не иметь“».

Эстелла ждала меня в кафе. Подходя к ней, сидящей за столиком, я еще раз окинул ее взглядом, и сердце мое защемило от тяжелого чувства.

Я подумал о том, что пройдет день или два, и мы с ней расстанемся навсегда. «Может быть, я всю жизнь ждал этой встречи, готовился к ней». Что-то внутри меня говорило о том, что это моя женщина. Что мы созданы друг для друга.

И все время, что она жила здесь, росла, выходила замуж, что-то делала, все это время и она терпеливо ждала меня…

И когда я ходил в школу по заснеженным ленинградским улицам, а потом учился в институте, работал, тоже что-то такое делал, мне тоже казалось все это важным, необходимым… Но подсознательно я всегда чувствовал, что есть эта женщина, есть та, которая принесет мне счастье.

Теперь мы встретились и нам хорошо вместе. Мы — как две половинки, которые вдруг соединились в одно целое… Но все так недолговечно. И безнадежно, потому что все скоро кончится. И останутся только воспоминания, но это будут горькие воспоминания, ибо они будут окрашены в темную краску безнадежности и бесплодности…

Не повезу же я ее в Россию… Что она там будет делать? И как это все может быть? У нее здесь муж, этот брюнет Симон, которого она, как говорит, любит… И есть еще люди, с которыми она близка. Это несомненно, она же взрослая женщина.

И не останусь же я тут, в Испании. Мне-то уж тут вовсе нечего делать. Что из того, что технически это легко осуществимо? Все равно это невозможно. Потому что все мы живем в царстве необходимости и наша свобода выбора — это чистая иллюзия.

Когда человеку говорят, что он — хозяин своей судьбы, и у него огромный выбор в жизни — это типичный самообман. Ничего мы в жизни не выбираем. Вернее, выбираем, но только в рамках отпущенной нам, заданной изначально, необходимости.