Я охочусь на тебя

Глава 7: Вторая жертва

О том, как важно верить собственным глазам.

Там никого не оказалось.

“Мне нужно отдохнуть от такого отдыха… Мерещится всякое…”

Волосы на шее Агаты встали дыбом, как шерсть на собачьем загривке. Медленно развернув голову, девушка встретилась с ним взором. Вернее, с бесстрастным взором маски, за которой не было видно блеска глаз. Эта маска глядела на Агату пустыми провалами глазниц. Безжизненно и безучастно. Девушка раскрыла рот, чтобы спросить, и лишь сейчас увидела в руке портье нож. Заторможенное сознание забыло дать сердцу команду ускориться.

Агата вскинула голову.

“Не имею понятия, почему я настолько спокойна, но это сейчас то, что надо”.

Она не отрывала взора от парня и спокойно поставила свечу на подставку для вазы.

Портье присогнул ноги и стал выписывать ножом в воздухе неровные восьмёрки.

Затем он крепко сжал рукоятку и выкинул руку вперёд.

“До чего неуклюжий… ”

Агата сжалась, чтобы стать менее удобной целью и подалась вбок. Ни на миг не задумываясь, она шагнула вперёд, подставив ногу. Не упав, убийца споткнулся, долетел до стены и впечатался в неë боком. Коротким движением оттолкнувшись от стены, мужчина тут же развернулся лицом к девушке.

“Почему я не ору? Нужно заорать, мне необходима помощь”. — Пом… помогите… — Голос Агаты прозвучал тихо и сипло, однако она не сдавалась.

Напрягшись, парень с видимым гневом ринулся на неë и отставил нож вбок.

“Если я сейчас побегу, умру с ножом в спине. Как-то некрасиво… ”

Глянув вокруг, Агата схватила вазу, стоящую у стены на тумбе. Она сграбастала еë и ткнула вазой в руку убийцы донышком вперёд. Нападающий неловко выгнул пальцы. Нож упал на ковёр. Агата для верности снова приложила преступника вазой по руке.

“Почему мне вообще не страшно? И что этот тип такой неповоротливый? Ты прикончить меня намерился либо как, увалень?!”

Перехватив вазу поудобнее, девушка с неожиданным для себя гневом обрушила вазу на затылок убийцы. Странно ухнув, мужчина вдруг обмяк и завалился на сторону, стукнувшись о дверь кладовки.

Агата с тяжёлым дыханием застыла над телом. То не подовало признаков сознания.

— Это ненадолго. Подобные отключки долго не длятся… Нужно его обездвижить. Затем позвать остальных, и Юму, но сначала… — Агата выронила ободок горлышка, оставшегося от вазы и ухватила парня за одну ногу. — До чего… ты… тяжёлый… До номера я тебя не допру. Тогда… — Агата наугад дëрнула дверь, и ура! Дверь кладовки оказалась открытой. Заглянув внутрь, она с тяжёлым дыханием кивнула себе самой. — Хрена с два я поволоку тебя дальше, дяденька. Ты тяжёлый, как слоняра.

Она с трудом втянула парня в кладовку, повернула набок, потянув из рукавов кимоно.

Маска на нём держалась крепко, а снимать еë девушке было… страшно. Наконец ухватив парня за подмышки, Агата едва не лопнула от натуги, втянув его на стул.

Дальше было проще: всего лишь разорвать кимоно на пару широких полос. Она уложила руки убийцы на подлокотники ладонями вверх. Грудь и пояс тоже притянула к спинке — и для безопасности, и чтобы не соскальзывал. Наконец, она запыхалась и уселась на пол в нескольких метрах от ног преступника.

— А теперь надо… узнать, кто это.

Она старалась успокоить колотящееся сердце, поднялась, неуверенно приблизившись к парню. Голова того немного качнулась и из-под маски вытек глухой стон. Протянув руку, Агата медленно потянула маску вверх и на себя…

“Алекс бы сейчас отвесил шутку про Скуби-Ду… а Сэм и Рэйчел треснули бы его по шее. Мне необходимы мои друзья… они дают мне силу двигаться дальше”.

Маска упала на пол. Отступив на шаг, Агата бездумно стискивала пальцы на мохнатой окантовке. Перед ней на стуле, связанный, сидел Чарльз. В горле Агаты встал ком слëз.

— Дядюшка… но… зачем?.. Как? — спросила она.

— Ну здравствуй, племяшка. — Ответил он.

— Здравствуй? Здравствуй?! Это… ты серьёзно сейчас?!

— Это вежливо. Тëтушка ведь учила тебя.

Агата опустила глаза в пол и какое-то время дышала, стараясь привести в норму растрепавшиеся мысли.

— Как… долго ты тут? Месяц? Два? Ты тут работал всë это время?

Чарльз раскрыл рот, но промолчал. Он хохотнул. Затем снова. Затем расхохотался уже во весь голос, задрав голову назад. Он захлебнулся смехом и поморщился — голова болела от удара.

— Глупенькая, глупенькая девушка… и за что тебе настолько повезло в жизни?

Стиснув зубы, Агата загнала обратно взвившиеся чувства:

“Страдать буду после… сейчас — дело”. — Почему ты тут? Что тебе надо от меня?

Чарльз поглядел в еë глаза и улыбнулся:

— Ты разрушила мою жизнь. Ушла бы вместе с собственными родителями — и всё было бы отлично. Нет же… ты стала постоянной частью нашей жизни. Жила в моём особняке, ела с моих тарелок…

— Это был особняк тëти! И ты… ты спалил его до тла!

Покачав головой, Чарльз не переставал улыбаться:

— Его спалила ты. Если бы ты не дëргалась, если бы вела себя нормально… ничего бы не произошло. Я хотел, чтобы ты сдохла и больше никогда не возвращалась в этот мир. Ты не поверишь, но мы… — Осëкшись, Чарльз сглотнул и поджал губы. — На свете есть люди, желающие того же, что и я.

— Например?

— Например, Лукас и Кристофер Кадоганы.

Еле не заорав от ужаса, Агата отшатнулась от стула.

— Хочешь узнать, как это было? Я с удовольствием тебе поведаю.

Агата кивнула, завороженная.

— Это, безусловно, звучит как приемлемый план, но почему мы должны вам доверять? — спросил Лукас, сидя в инвалидном кресле.

Это был светловолосый зеленоглазый мужчина с усами и бородой.

— Я бы назвал это круговой порукой. Мы все будем замешаны так глубоко… — ответил Чарльз. — Никому не будет выгодно обращаться в полицию. В этом случае пострадают все. Вы согласны? — На последней фразе мужчина немного повысил голос, обращаясь не только к Лукасу.

Кристофер смотрел из окна во двор, ничем не показав, что слышал его.

— Полагаю, у нас ещё имеется время, чтобы обдумать это? Когда вы, сказали, планируется поездка? — спросил Лукас.

— Их турагент предварительно оформил конец декабря. Начинать нужно уже сейчас, если мы хотим успеть. — Ответил Чарльз.

— И всë-таки я испытываю кое-какие сомнения по поводу… м-м-м… количества жертв. Я имею претензии только к одной персоне, и желаю только еë уничтожения. — Лукас перевёл вопросительный взор на сына.

Кристофер сжал пальцы на подоконнике, белея костяшками.

— Я тоже против. Это… бессмысленно, жестоко и грязно. — Ответил он. — И ради своей безопасности мы не имеем права оставлять лишних следов.

Лукас посмотрел на сына, в задумчивости пожевал губами и развернул кресло:

— Предлагаю нам всем взять немного времени на тщательное обдумывание ситуации. Я сообщу вам о своём решении завтра в полдень. Сегодня же будьте моим гостем.

Кристофер поклал ладонь на плечо папы, но Лукас нетерпеливо сбросил еë, покатив к выходу.

— Чтобы такое сделать, нужно быть абсолютным садистом. — Кристофер покосился на собеседника, не меняя позы. — Не так ли?..

Опустошëнная и разбитая, Агата сползла по стене вниз, устало глядя на дядю.

— Ты… совсем запутался… Тебе необходима помощь. Хотя бы психлечебница, не знаю. Хороший психиатр уж точно.

Мужчина осклабился во все 32 зуба, пристально смотря на неë. От его взора девушке стало настолько неуютно, что она, преодолевая усталость и приступы рвоты, поднялась. В глазах у неë было сухо, а горло требовало воды. Агата кое-как сглотнула.

“Нужно сходить на рецепшен. Надеюсь, Юма там… хоть кто-либо там… Либо лучше сразу будить ребят? Как бы я в обморок не грохнулась…”

Она подхватила свечу и пошла к выходу.

На пороге она обернулась и с презрением кинула дядюшке:

— Ты — худший убийца из всех, что мне довелось видеть. Ножом размахиваешь, как младенец. Взял бы курсы ассасинов, что ли.

И с этим девушка покинула кладовку и оставила смеющегося дядю за спиной.

До лобби Агата доползла почти держась за стену.

“Да чего мне так хреново? Неужели это откат от вчерашнего?”

Темень вокруг настораживала. Свет от свечи не столько разгонял тьму, сколько наполнял жутью. Тень девушки неупокоëнным приведением металась по стенам да окнам.

— Здравствуйте! Юма! Кто-нибудь?

Глаза еë широко раскрылись и старательно вбирали в себя темноту лобби. Там кто-то пошевелился? Испустил вздох? Либо с ней сыграло воображение? Агата чуточку подумала и… направилась вперёд. Она ступала медленно, напрягая плечи с икрами и ежесекундно ожидая нападения. Она дошла до регистрационной стойки и застыла, прислушиваясь. Тишина. Тогда протянув руку, она быстро нажала на колокольчик. Отдëрнув руку, она застыла, готовая сорваться с места. И опять — ничего.

“Или Юмы тут нет, или он спит. Наверное, стоило разбудить ребят. Вместе будет безопаснее”. — С этой мыслью и продолжая оглядываться через плечо, Агата пошла обратно.

От этой тишины и от пухлой темноты ночи со страхом Агату охватило тянущее ощущение одиночества. В груди у неë стало ныть, уставшее сердце затолкалось, а виски начали пульсировать. Ей стало больно — практически физически, словно кто-то бил ногами в грудь.

“Тут никого… я одна посреди ночи и зимы, наедине с убийцей… Но это лишь чувство. У меня имеются друзья. Люди, меня любящие. Они — моя семья, и они поддержат меня”.

Агата втянула воздух, распрямила плечи, мягко вытянув голову вверх. Она ввалилась в свой номер и тяжело опустилась коленками на футон.

— Александр… Алекс, милый мой, проснись…

Тяжело задышав сквозь сон, парень нахмурил брови и стиснул зубы. Продолжая трясти мужчину, Агата старалась не падать вперёд с ослабевших коленей.

Приоткрыв глаза, парень тихо прохрипел:

— Я… здесь…

Его глаза закатились, и Александр обмяк опять, словно потерял сознание.

Навалившись на мужчину, Агата прижалась лицом к его шее, выдохнув:

— Поднимайся… нам надо подняться, Александр…

А затем еë дыхание выровнялось, став глубже и спокойнее. Во сне она стучала ногами в дверь, а та не открывалась и не открывалась…

Первые мгновения пробуждения — самые сладкие и самые дорогие. Не помнишь себя и тех ужасных вещей, что произошли вчера.

Изредка, цепляя приятный сон, вы вытягиваете его в реальность, нежась в нём ещё три… две… одну… Агата вскочила с криком, со стучащим сердцем, с чувством, что мир погиб, и она осталась в нём одна.

Рванув в холл, она распахнула дверь так, что та грохнула о стену. Осколки вазы так и лежали на полу. Выходит, здесь пока никто не проходил.

“Странно… уже утро, уже светло, получается, люди в гостинице уже должны быть”.

— Чего ты шумишь? — В коридор вышел Александр, прижимая руку к виску, щуря глаза на свет из окна.

Сэм и Рэйчел тоже вывалились в холл, страдая теми же симптомами.

— Там… Чарльз! Ночью он меня пытался убить, а вы дрыхли, а я будила вас! — сообщила Агата.

— Отличный сон, но зачем шуметь? — спросил Сэм.

— Агата, может, чаю? — предложила Рэйчел.

Завизжав от гнева, Агата зло дëрнула на себя дверь кладовки. Какое-то время все молчали и переваривали увиденное. На стуле сидел привязанный Чарльз, только теперь он был мёртв. Его запястья на обеих руках были порезаны, образовав под ним на полу лужу крови. Голова была опущена вниз.