Любовь и шашлык

Андрей Хакимов
Любовь и шашлык

Пушок на щеке впереди сидящей девушки иногда дрожал и поднимался. Трамвайный вагон, останавливаясь, впускал в открытые двери порывы апрельского ветра. Марат, сидя на жёстком пластиковом сиденье, рассматривал округлость щеки, кончик носа, который был ему виден, когда девушка поворачивала голову к окну, светлые волосы, перехваченные широкой резинкой и спускающиеся лентой хвоста вниз, по кожаной курточке.

— Следующая остановка улица Руднева, — объявил мужской голос трансляции салона.

Скоро ему выходить, через две остановки. Сегодня Марат был без машины, поэтому решил проехать по району общественным транспортом. Трамвай был удобен. Идёт по выделенной трассе, между полос газонов с серо-коричневой землёй, недавно освободившейся от снега. В принципе, он никуда и не спешил. Надо было проехать по точкам, собрать деньги за поставки. Прикрыл глаза. Этот пушок на щеках впереди сидящей барышни напомнил ему ту, рыжеволосую.

— Пожалуйста, ну пожалуйста… не надо, не убивай меня… ты же хороший, классный парень. Я… я хочу… мне надо, надо жить… ну, пожалуйста, Виталик!

Он резким и уверенным движением взял за хвост рыжих волос и, запрокинув ей голову к спине, сильным движением провёл опасной бритвой по горлу. Издал свой традиционный звук на выдохе. Хгааа! Девушка захрипела, забавно причмокивая накрашенными губами, и начала валиться вперёд. Он выпустил её хвост из руки, не удерживая падение тела. Упала лицом вниз, на серые кафельные плитки. Плечи дёргались ещё некоторое время, потом затихли.

Некоторое время он стоял, рассматривая белое девичье тело, распластанное на дне цементного корыта. Татуировка в виде колибри на правой лопатке, рыжие волосы, веером лежавшие на спине. Трогательная родинка над полукружьями ягодиц. Всё это на фоне серой кафельной плитки. Он наклонил голову. «Красиво… белое тело, рыжие волосы, серые плитки, сфотографировать, что ли?». Наклонился, стал рассмтаривать пушок на щеках. Почувствовал запах крови, его ни с чем не перепутать. Начал возбуждаться. Резко выпрямившись, выдохнул, постоял неподвижно минуту. Аккуратно вытер лезвие бритвы рыжими волосами и пошёл подсоединять шланг. Через десять минут смыл кровь.

— Следующая остановка Рижская улица!

Марат встал, пошёл к дверям. Оглянулся на девушку, которая сидела впереди него. Та, почувствовав взгляд, оторвалась от смартфона, кокетливо посмотрела на него. Правильные черты лица, неброский макияж. «Почти красотка, милая… Фигурка, похоже, ничего…» — Марат подмигнул ей перед выходом.

Павильон «1000 и одна ночь» выглядел аляповато. Впрочем, среди застройки хрущёвских времён его декор смотрелся хоть каким-то разнообразием. Большие светодиоды на окнах, за которыми просматривались бархатные шторы с кистями, приклееные на стекло фотографии восточных блюд. Шурпа, долма, россыпи шампуров с аппетитным мясом.

— Вах, какие люди! — толстый Ахмед, вытирая руки о не первой свежести фартук, широко улыбался. На секунду Марату показалось, что полутёмный зал озарился жёлтым светом от золотых зубов хозяина ресторанчика.

— В Голливуде, — машинально продолжил Марат.

— Ахаха! Ты прямо как этот, ну, красавчик такой… а, Брэд Питт, Серёжа! От баб, наверное, отбоя нет?

— Мне они интересны в другом разрезе, — Марат улыбнулся, — как, отдашь за все поставки?

— Вах, брат, давай за две! За одну должен буду, не обижайся, брат…

Ахмед достал пачку наличных, отсчитал, — Вот, здесь двадцать пятьсот. Держи, брат. И знаешь, привози побольше говядины твоей, вах… волшебное мясо, клиент так просит, так просит шашлыков из твоей говядинки! А, Серёжа? Не вози Шамилю, мне вози! Привезешь?

— Давай через два дня, хорошо?

— Да, братуха! Давай, буду ждать. Может, чаю с пахлавой?

— Не, ехать надо, — Марат отрицательно мотнул головой.

Дальше был Шамиль. Бистро «Восточный экспресс» располагалось в гигантском жилом комплексе на Дальневосточном, своими формами напоминавшем сталинскую архитектуру. Такой неоампир, думал Марат. Он учился на архитектора, поэтому понимал в архитектурных стилях.

Шамиль, как он сам говорил, был больше по шаверме. Огромный стенд около двери оповещал о том, что здесь можно попробовать питерскую, мексиканскую, грузинскую, арабскую, татарскую, индийскую, испанскую и даже диетическую шаверму. И, конечно, шашлыки. Сам Шамиль держал шашлыки на втором месте, упирая на то, что он профи именно по мясу на углях.

— А, салам, Сергей! Что, за лавэ?

— Привет, Шамиль! Да, сегодня собираю с точек.

— Вот, приготовил тебе. Держи, тут всё точно, брат, не пересчитывай!

Марат, криво ухмыльнувшись, быстро пересчитал разномастные банкноты.

— Уважаемый, здесь не хватает полторы, а? — посмотрел на Шамиля.

— А, брат… сестра считала, не я… сейчас, брат, — Шамиль достал из кармана еще несколько купюр.

«Чёрные всегда остаются чёрными. Как там у Киплинга… Восток есть Восток, Запад есть Запад, и вместе им никогда не сойтись», — неприязненно подумал Марат.

— Ты это, Серёжа, скажи там своему начальству, что курятины можно меньше возить. Вот говядины больше, да, больше говядины! Такой спрос на неё, прямо приходят и спрашивают, когда будем готовить, да, брат!

Иногда Шамиль напоминал ему бабуина. Или гориллу. Казалось, что он весь зарос чёрными жёсткими волосами. Они были везде — на мощных руках, в вырезе грязной футболки, курчавились на шее, не говоря про густую растительность в ушах.

— Ладно, пора мне. Счастливо, Шамиль!

— Давай, брателло, вези мясца побольше! Хорошее мясо у тебя! Жаль, немного привозишь. Говоришь, коровы особой породы, а? А какой, не скажешь?

— Ну… коровы Корбюзье… французские.

— Аааа, брат. Понял, понял. Слышал что-то про них. Не думай, Шамиль не чурка какой-нибудь, я в ветеринарном техникуме пред армией учился. Потом не стал дальше, ну, на, всё это… пусть бабы коров лечат. Мужчина должен другими делами заниматься, да, брат?

— Конечно, Шамиль, — Марат вышел на улицу.

«Другими делами… конечно, чёрные могут только фруктами торговать, да шавермы крутить…Дай волю, грабить начнут. Никогда не верь чёрным, так мой начальник говорит», — Сергей смотрел на группу гастарбайтеров, идущих мимо него.

За ними шли молодые девушки, по виду студентки первых курсов. Хорошенькие, в светлых куртках и пальто. У двоих, как отметил Марат, очень аппетитные попки и ножки.

Набрал начальника.

— Да, Евгений Михайлович, забрал деньги. Что? Завтра завезти их Кузьмичу на Кронверкский? Хорошо, сделаю. Да, да, конечно… Ага, тогда до завтра, да?

Так, теперь надо машину забрать с ремонта. Марат любил свой старенький «Форд фокус», всегда реагировал на посторонние шумы, стуки. Машине было двенадцать лет, но Марата она полностью устраивала. Без машины он как без рук. Марат работал в конторе, занимавшейся поставками мяса для общепита восточной кухни. Куриное мясо, уложенное в пирамиды, привозилось в уличные кафе и бистро, говядина и баранина шли в рестораны подороже. Заказов было много. Петербуржцы любят восточные и кавказские блюда, пряные и острые. Марат был правой рукой хозяина бизнеса, работал с ним девятый год и о мясе он знал практически всё.

Он подумал о Тамаре. Начал возбуждаться, внизу живота потеплело. «Опять сейчас встанет, дружочек мой», — весело подумал он, посмотрев вниз. Надо думать о другом. Например, об Алёне. Хотя на Алёну тоже будет бодро стоять. Тамара ждала его дома, в Ковалёво. Такая красивая, статная…

Он вызывал такси.

Ехать за машиной было недалеко. На углу Большевиков и Дальневосточного, в унылой пятиэтажной застройке работал Алигбек, весёлый дагестанец, делающий практически всё, и кузовные, и электрику.

Марат уже закрывал дверь, чтобы ехать, как Алигбек окликнул его.

— Виталик, слушай, мяса привезёшь? Ну, твоей говядинки, той, которая как сахар… такая нежная. А, Виталя, брат?

— Конечно, Али. Для хорошего человека самые лучшие кусочки, — Марат улыбнулся и начал выезжать на Большевиков.

…он пробовал с ней много поз. Ему нравилось входить в неё сзади, лёжа на боку, потом стоя, когда она так чувственно выгибала спину. Он не уставал, входил в неё снова и снова.

— О, какой ты… да…да… о… Так хорошо! Так! Так!

Стоя у окна на задний двор, он резко и сильно взял в захват её шею и начал душить. Девушка, изогнувшись почти дугой, попыталась вырваться, светлые волосы били ему по лицу. «Вот, сучка, жить хочет», — подумал он, пригибая её голову к полу. Почувствовал, как она обмякла, плечи с цветными татуировками опустились. Жизнь ушла. Оттащил красивое тело к люку в подвал. Быстро открыв, спустил его по желобу вниз, посмотрел вниз. Вроде всё, готова. Надо ехать на работу.

Марат припарковался во дворе между двумя человейниками, как называли их сами местные. Кудрово не самый малолюдный район Петербурга. Посмотрел вверх через лобовое стекло. Восемнадцать этажей, двадцать четыре подъезда. Супер-дом, построенный на совхозных полях. Представил, как двадцать лет назад на месте высоток паслись коровы. Жаркие летние дни, слепни, кружащие над спинами животных, разморенный жарой пастух. И теперь асфальт, громады домов, окна, смотрящие в соседские окна. Сельская идиллия сменилась городской бездушной действительностью.

Нашёл номер Алёны, нажал кнопку «вызов».

— Да, это я…Привет, моя аппетитная… Давай, спускайся, я внизу.

Алёна, словно на заказ, надела короткую юбку, выгодно подчёркивающую линию бедра и попу, возбуждающую Марата. Девушка была, как говорят, «пышечка». Марату нравились такие. Хотя иногда тянуло и на стройных худышек, которых так любят модельеры.

— Маратик, привет, мой победитель! — Алёна сочно поцеловала его. Руку положила ему на ширинку.

— Как там мой любимчик? Хотел меня, да? — игриво засмеявшись, Алёна пощупала сквозь брюки его член.

— Мммм… Алёнушка… конечно, дорогая, — Марат улыбался, выезжая со двора, — тебя ждёт сюрприз.

— Сюрприз? Вау! Какой? Скажи, ну скажи!

— Сегодня будет тройничок. Как в тот раз, осенью. Помнишь?

— Да? Ой, как круто! А кто, кто она?

— Увидишь, тебе понравится.

Тамара лежала на столе. Яркий свет неоновых ламп освещал белое тело, в некоторых местах начинала проступать синева.

— Ух, какая она… красивая. У тебя, Маратик, хороший вкус. Ты её задушил, да? А что она говорила? Ты её трахал, да? Как? Как сейчас…сейчас… меня, да… о, да… давай в дырочку. Сейчас… сейчас… так, вот так… да, да, да!

Алёна опиралась на край металлического стола, смотря на Тамару. Марат Методичными движениями входил в неё сзади.

— Да, да! А потом… потом мы разделаем эту сучку! Да, будет знать, как мужичков чужих трахать! У неё много мяса, да, Маратик?

— Молчи, молчи… сейчас я кончу…

— Давай ей на лицо, ну, давай же! Да, вот так, обрызгай ей грудь, да!

Потом они сидели на диванчике напротив Тамары, приходя в себя после бурного соития. Марат отпил воды из стакана, встал, прошёл к стеллажу. Принёс два фартука и металлический ящик.