Путеводная звезда II. Солнечный ключ

Схватка на берегу озера

Наутро их всех ждал сюрприз: за дверью, отряхивая накидку и вполголоса сетуя на отекшие лодыжки, оказалась Марна. Каждая морщинка так и сияла на добродушном лице, а в растрепанных волосах застряли перья, словно тронутые морозным инеем.

— Ну, как вы тут без меня? — обняв Ханну, старушка смерила суровым взглядом разом погрустневших фейри, которым срочно что-то понадобилось по ту сторону склона. — Куда собрались? Подойдите-ка сюда, оба.

Но вместо того, чтобы ухватить их за остроконечные уши, колдунья внезапно прижала всех троих к себе, крепко-крепко.

— Проказники, сколько же нас всего свалилось, — чтобы она смогла по-птичьи поцеловать каждого в голову, Коори и Бересклету пришлось согнуться чуть ли не вдвое, и это им не особо нравилось. — А это у нас еще кто?

Фафнир, недовольно щурясь на свет, кое-как выполз на порог — и тут же поспешно повернул назад, словно спугнутый тролль над зарытым кладом. Марна лишь покачала головой.

— Это надо же, как судьба распорядилась. Не из-за него ли нам с тобой, Ханна, пришлось в бега пуститься? Помню, как он усищи-то свои подкручивал, ведь хотел у меня все перья выщипать. А теперь? Теперь он сам по свету бродит, неприкаянный.

— Да уж, каяться он точно не собирается, — золотой дрозд с ближайшей ветки разразился насмешливой трелью. — Только если заставить балансировать на одной ноге над пропастью!

— Ворона он, а не ворон, — с сердцем добавила колдунья и так строго посмотрела в сторону двери, что та сама собой с силой захлопнулась, прищемив край полинялого плаща. — Проворонил удачу. Недаром говорят: имей ум — все остальное приложится.

Из дома послышался сдавленный кашель, однако же ни выходить, ни вступать в пререкания Фафнир, по-видимому, не собирался.

— Ну да и пусть его, у нас без того хлопот хватает.

Поискав глазами Свейна, Марна тихонько поманила и его.

— Для тебя, наследничек, новости тоже есть. При смерти отец твой, совсем плох.

Ханне было безумно жаль смотреть на разом побледневшего, несмотря на загорелую в путешествии кожу, Свейна. Раньше казалось, что весь мир желал зла ей, теперь же несчастья одно за другим сыпались на голову бедного принца. Сначала женитьба, потом заговор, а теперь вот…

— Хочешь, помогу тебе с ним попрощаться? — голос Марны звучал непривычно ласково, она сочувственно погладила Свейна по плечу, и того словно прорвало. Он и раньше был тем еще плаксой, Ханне частенько доводилось слышать его громкие вопли, разносившиеся по всему дворцу из-за невыученных уроков или проигранных в карты матушкиных украшений. Но сейчас даже фейри воздержались от едких шуточек.

— Что-то совсем невесело у нас. Может, там веселее? Глядит-ка, кто-то костер зажег? — Берри указал на верхушки деревьев, среди которых и вправду виднелся темный столп дыма.

Странный это был дым, если не поднимался к небу, а стелился, заставляя листву желтеть прямо на глазах. Даже дух водопада притих, сменив щегольские перья на свой обычный вид, и озадаченно всматривался вдаль.

— Ага, вот он и до нас добрался! — прихватив из дома метлу и тяжело опираясь на нее при каждом шаге, Фафнир выскочил наружу, его дрожащий палец торжествующе уткнулся в грудь Ристафала. — Что скажешь? Теперь не удастся тебе отвертеться, нет!

— Может, спровадить его к троллям в подмастерье… — словно про себя пробормотал хранитель, но Марна покачала головой.

— Не трать зря сил, сынок. Лети. Против этой силы серебро не поможет, так попробуем золото.

***

Золотистый рой мошкары неусыпно следил за продвижением засухи. Мало бы кто разглядел в мельтешащем облаке очертания крохотных тел. Эльфийской магии хватало, чтобы продержаться пару дней, затем жаркое дыхание зверя становилось слишком невыносимым, и один отряд сменял другого, продолжая тщательно докладывать обо всем королевской чете. Пока что Черная Тень, как окрестили зверя в округе, вел себя крайне непредсказуемо: то иссушал до дна глубокие озера, то пополнял реки, то внезапно исчезал, растворяясь в воздухе, так что разведчикам приходилось не один час кружить по лесу, прежде чем снова обнаруживались его округлые, глубоко вдавленные в землю следы, похожие на отпечатки массивных бревен.

Никто не мог предугадать, куда направится тень завтра. Но как только деревья начали желтеть в окрестностях золотого озера, маленький народец запаниковал.

Темный Граф нарушил обещание, покусившись на сердце их магии. Лесу не впервой было оправляться от ран, нанесенных егерями и дровосеками. Но осквернять место, где был заключен союз лесных племен и хранился ключ жизни — это уже переходило все границы.

Но не успело золотое облачко подняться в воздух, как его разметал порыв горячего ветра — а после ударил по едва заметной среди деревьев, полупрозрачной фигуре тени. Зверь как раз подошел к самой кромке, опустив вытянутую, словно высохшую, собачью морду. По воде пошли грязные круги, и озеро принялось мелеть на глазах.

— Что там?

— Ничего не видно, — пожаловалась Ханна, пытаясь отыскать в подзорную трубу очертания тени.

— Может, поближе подберемся? — Коори подмигнул другу, и у обоих в мгновение ока выросли покрытые молодой листвой ветви-крылья. — Мы мигом!

— Дай сюда! — незаметно подобравшись, Фафнир попытался было выхватить трубу из рук девочки. Но со вчерашней ночи сил у него было меньше, чем у призрачного духа в канун Дня всех душ. Нерастерявшаяся Марна живо вырвала у него волосок из жиденькой шевелюры и легонько подула.

— Нет, а можно было так раньше сделать? — расхохотались фейри, глядя сверху на уменьшающуюся, словно тающий сахар, рассеянно озирающуюся фигуру. В новом виде маг напоминал одну из тех игрушек, что выступали в бродячем кукольном театре: крохотные сморщенные кулачки, лицо-картошка и скроенный из ветоши балахон. Не взирая на его протесты и попытки скрыться в высокой траве, Марна поймала колдуна и засунула его в один из своих глубоких карманов.

В это время в лесу что-то гулко ухнуло, а после в небе показались огненные всполохи, как во время пожара.

— Мы сейчас слетаем, посмотрим.

— Цыц, — прикрикнула на них Марна и угрожающе подняла руку. — Может, мне и вас тоже уменьшить, от греха подальше? Сядьте рядом и близко к тому месту не подлетайте.

— Но вдруг ему нужна помощь? — чуть не плача возразила Ханна. И фейри, как ни старались, не смогли сдержать смешок. Старуха смерила их строгим взглядом.

— Справится, ему не привыкать.

Ох, каким же жаром несло из разверстой пасти зверя! Стоило Ристафалу показаться, как тонкий хвост, который до сих пор пес трусливо поджимал между ног, превратился в сыплющую огненными искрами змею, как у мифической химеры. Неповоротливый прежде, теперь зверь вертелся волчком и подпрыгивал чуть ли не выше деревьев — а они превращались в опаленные головешки и рассыпались снопами раскаленного песка.

Вскоре вокруг стало нечем дышать от клубящегося в воздухе ядовитого пепла и обжигающей золы. Никогда еще Ристафал не сталкивался с подобным колдовством. От зверя веяло чужеродной магией из далекой страны, где все реки давным-давно высохли, а земля растрескалась, тщетно ожидая хоть капельку влаги с звенящего зноем безоблачного неба. На миг растерявшись, он едва не пропустил удар — и очнулся на скале, потеряв при ударе свой воздушный облик.

— Теперь не уйдешшь, — расцвеченное узорами тело чудища словно распахнулось, и в языках пламени хранитель увидел лицо колдуньи. Один глаз блестел, как крупный агат, другой поражал кристально-чистой глубиной, увенчанные звенящими браслетами длинные руки жадно тянулись к резной головке ключа. Заполучи она силу солнца вкупе с магией огня и воды — и все пропало.

Весна, — прошептал он пересохшими губами, и сердце внутри отозвалось песнью жаворонка. Привстав из последних сил, Ристафал протянул руку — там, в переплетении змеиных ожерелий и набухших корневищ, гулко билось темное сердце зверя.

Всего один лучик — тонкий, как вязальная спица, но звеняще-светлый. Чудо-пес успел только захрипеть от боли, а лицо ведьмы удивленно вытянулось — и распалось опаленными головнями. В руке у него пылали руны, вырезанные на куске дерева. Чужая магия шипела проклятья, не желая сдаваться, но рассыпалась струйкой пепла, стоило ему сжать пальцы.