Запах костров

— Погляди в то зеркальце! В нём отражаются вампиры, а не люди.

— Экая ценность, вампиры… Хочу то чудище под пробкой!

— Его нельзя трогать, Андрей Михайлович. Оно стесняется.

— Как нельзя?.. — удивился повторному отказу Андрей, в глазах его стали проступать горькие слёзы, точно мгновение назад ему несправедливо отвесили пощёчину. Искусный трюк. Кто в сила отказать плачущему ангелу в его крошечном капризе? Но чужестранцу, чьё сердце — кусок камня, не было больно видеть страдания дивного ребёнка, не терзала его совесть, и тогда Андрей закричал: — Я сын губернатора, ты должен мне их отдать! Я их хочу! Отдай мне их сейчас же! Грязный лжец! Я пожалуюсь отцу, он велит скормить тебя псам! И тогда весь твой волшебный фургончик станет моим!

— И что ты будишь со стеснительным чудовищем делать? — спросил долговязый, листая свои пыльные, уродливые книги.

— Он такой гадкий. И не только он, а все эти в баночках. Всех их хочу! Они шевелятся и кажется что-то шепчут. Прислушайся… Ведь и вправду шепчут! Я буду с ними играть, они меня будут веселить. А одного из них я брошу в кипящей суп на кухне, вот маменька с папенька-то за обедом удивятся, хи-хи. Отдай мне их. Ты же сам обещал незабываемое веселье, а теперь скупишься.

— Тебе было мало веселья на моём представлении? Какой ты, однако, весёлый парень…

— Да, я такой! — задорно соглашался Андрей, таки взяв одну из склянок от чего несчастная тварь в ней сжалась и задрожала. — Я такой, не то что эти трусливые зануды…

— Я слышал, как в городе люди говорят, что твоя няня недавно упала. Упала и сломала руку. Это ведь было верно так смешно?! Давай посмеёмся вместе! Ха-ха-ха, хи-хи-хи!

— Ха-ха-ха, хи-хи-хи! Ещё бы! Я уронил кусочек сливочного масла, но это её вина, что она вовремя его не подняла. Оно растаяло, и нянька поскользнулась. Она такая толстая и так смешно ныла, так смешно пыталась встать, но всё только кувыркалась и кувыркалась! Тебе нужно было это видеть!

— О, а ещё я слышал, что недавно твоя старшая сестрица сильно поранила ладонь и очень долго страдала от неведомой твоим изнеженным ручкам боли. И это наверняка было так смешно?! Давай посмеёмся вместе! Ха-ха-ха, хи-хи-хи!

— Ха-ха-ха, хи-хи-хи! О, да-да! Машка такая неуклюжая. Я подложил ей стёклышко в варежку, она ведь любит всё что красиво блестит, как сорока ей-богу. Но как можно так глупо поранится? Как можно совать руки, даже не взглянув?

— Действительно, смешная шутка. А скажи, ведь врут городские болтуны, что недавно твой учитель отравился?

— Ха-ха-ха, хи-хи-хи! И ничего не врут! Это была очень смешная шутка! Клянусь, даже ты, глумила, до такой бы не догадался! Я подсыпал этому глупому старикашке пару ягод белладонны в чай. Ну он же учитель, такой ведь умный, все государства перечислить может, все слова по-французски знает, а вкус белладонны не распознал. Всё залпом выпил, как солдат! Папенька меня тогда на гречку посадил, без сладкого оставил, розгами огрел, да и ещё прощение у старика просить заставил… Совсем шуток он понять не может, и что толку, что важный, как петух?!

— Бедный, несчастный мученик… — сочувственно покачал головой чужестранец, а после протянул обе руки Андрею, и они запрыгали, затопали ногами, как старые приятели. — Давай посмеёмся вместе! Ха-ха-ха, хи-хи-хи! Давай станцуем и нам станет легче! Как же тебе тяжело жилось среди этих угрюмых, скучных людишек, что не знают, не умеют веселиться! Что только и пустословят о милосердии и прочей чепухе. Но забудь обо всех своих страданиях! Я сдержу своё слово, тебя ждёт нескончаемое веселье. Даже больше! Такому шутнику, как ты всегда будут рады в моей родной стране! Ха-ха-ха, хи-хи-хи!

***

— Тебя ведь так смешили несчастные уродцы в стеклянных колбах. Теперь смех не покинет тебя до Страшного Суда или даже в преисподней будешь хихикать! — иллюзионист достал из-под рундука большой осколок зеркала и поставил его перед очередной склянкой с слизким шевелящимся содержимым грязно-жёлтого цвета. — Ну почему же тебе не смешно? Такая ведь смешная шутка! Смейся! Смейся, Андрей Михайлович! В отражении этого осколка ты видишь самого уродливого уродца из всей коллекции. Я так старался угодить… Смейся, или я брошу тебя в кипящий суп!

Старый фургончик тронулся в путь, оставляя грязевой узор на просёлочной дороге. Позади оставался город, меркли его огни и тревожные возгласы городовых казались призрачным шумом далёкого прибоя. Теперь странствующий весельчак держит путь не в соседний город и не в соседнюю страну, а на свою далёкую родину — мир духов… И там, в ожидании следующего ноябрьского вечера, пройдёт ещё один год, наполненный лишь воспоминаниями и запахом костров.

И слышен во мраке фургончика скрип.

Исходит от него протяжный всхлип.

То жестокий мальчишка, со злою душой,

Смеётся в фургончике сам над собой.