Красногубая гостья. Том 1

На другой день после печального моего открытия (насчет Анны Карловны), я, с согласия Карла Карлыча (которому разумеется все рассказал), поднял на ноги всех здешних психиатров. – Много было по этому случаю прений, рассуждений, умных выводов – но увы! все единогласно решили, что совершенный упадок сил больной девушки не подавал надежды на благотворную реакцию; и действительно, в тот же день началась агония несчастной умирающей.

Авдотья Федотовна, которой принуждены наконец были объявить об опасном положении ее дочери, совсем растерялась и только повторяла беспрестанно: «Господи Боже мой! как же это могло случиться??!»

Карл Карлович, совершенно погруженный в глубокую, безвыходную грусть, не отходил от дочери.

К вечеру больную приобщили святых тайн, и наконец соборовали маслом. – Для исполнения последнего таинства, она потребовала, чтобы ее перенесли в столовую, уверяя, что там будет и просторнее, и приличнее.

Перемещение это походило уже как нельзя более на похороны, но больная, казалось, этого не замечала, она довольно спокойно озиралась вокруг и только изредка шептала мне на ухо: «Er ist da – immer da».

Смерть быстро приближалась, но противодействия или усилия со стороны умирающей не было вовсе заметно. – Без борьбы смерть прибирала в руки свою жертву.

Явление весьма редкое и в высшей степени замечательное по оттенкам, которые в подобном случае наблюдаются в выражении лица умирающего. – Сначала заметно только выражение страдания и покорности, потом обозначается нетерпеливое ожидание и наконец торжественное спокойствие.

Кто сумел разумно проследить на лице спокойно умирающего вышеупомянутые оттенки – того не собьют с толку никакие философствования в мире.

На восьмом евангелии пульс больной прекратился; на девятом лицо ее приняло выражение торжественного спокойствия и когда священник поднес ей животворящий крест – то ее уже не было в живых…

Иван Петрович заключил свой рассказ целой диссертацией о душевных болезнях вообще и о нелепости вампиризма в особенности; передать всего невозможно – и я скажу только, что старик Фока появлялся с горяченьким бесчисленное множество раз – и что когда мы расстались с Иваном Петровичем, то все девять свечей, зажженные им в мракофобинском припадке, догорели почти до конца.