Иллюзия чистого листа

– Здравствуйте, друзья, – с максимальным радушием поприветствовал я вошедших.

Владимир Ильич, опасливо косясь, поздоровался со мной. С Дмитрием мы обнялись, и я предложил Градову познакомить его с персоналом резиденции, после чего привести ко мне, а дальше мы сами разберемся. Также я попросил заказать обед на двоих в ресторане-столовой. Тот согласился и повел Дмитрия в сторону столовой. Я не стал присоединяться к участию в этом событии, а заложив, руки за спину, принялся бродить по коридорам и лестницам. Примерно через полчаса мы снова встретились в холле, где попрощались с помощником Краснова, который в энергичном темпе покинул дом.

– Однако! – с восхищенным видом произнес мой армейский друг, когда мы остались одни, обводя руками огромное помещение холла, при этом явно подразумевая весь дворец, – я разного мог ожидать, но такого! Мне поначалу было непонятно, какой еще управляющий в дом, но теперь то мне все ясно.

Он блуждал по тому, что в обычной квартире называлось бы прихожей, и жадно озирался по сторонам. Благодаря яркому уличному свету, большим незашторенным окнам и светло оформленному интерьеру холл казался еще более масштабным, чем был на самом деле. Широкая лестница цвета слоновой кости, у основания украшенная с двух сторон пустыми вазонами, уводила наверх.

– Тебе надо будет переодеться, – сказал я приятелю, обратив внимание на его поношенные джинсы и свитер, в которых он прибыл к новому месту работы.

Увидев тень озадаченности в его взгляде, я сообщил, что по поводу обновления гардероба он может не беспокоиться – в доме все есть.

В гардеробной комнате мы подобрали ему строгий деловой костюм темно-синего цвета, который необходим для новой должности. К костюму отложили пять белых рубашек. Я очень любил именно белые рубашки, когда дело касалось выполнения служебных обязанностей. Выбрать обувь также не составило труда, ведь всевозможных туфель и ботинок здесь было достаточно, и их арсенал регулярно обновлялся.

Вечером по моему велению и по распоряжению нового управляющего был сервирован стол на две персоны все в том же кабинете с камином. Получалось так, что это место служило мне и спальней, и местом приема пищи время от времени и комнатой для приема гостей. Прожив в резиденции несколько недель, я понял, что мне для жизни совершенно не нужно много комнат, вполне достаточно двух или трех без признаков гигантизма.

Когда с Дмитрием мы сидели за столиком, уставленным разнообразными закусками, с бутылкой французского коньяка в центре, то снова вспоминали свою армейскую бытность, прежних приятелей, говорили за жизнь. И в какой-то неуловимый момент я вдруг увидел серое облако внутри своего армейского друга на уровне нижней части груди. Оно напоминало застывшую круглую тучку и было еле заметно. Видимо что-то прочитав на моем лице, Дмитрий проследил за моим взглядом и посмотрел себе на свитер, который он надел, сняв костюм после официального рабочего дня. Вообще, управляющий всегда должен носить деловой костюм на работе. Это и солидно, сообразуемо этому месту, и дисциплинирует работников резиденции. Но, по случаю наших приятельских посиделок, я предложил ему переодеться, что он с готовностью сделал, поскольку с непривычки тяготился костюмом.

Сейчас он восседал на кресле напротив меня. Мы с ним уже успели выпить по паре рюмок, когда показался облачный шар. Я встряхнул головой, протер глаза, но, когда вновь поглядел на приятеля, то, как и прежде, рассмотрел этот малозаметное полупрозрачное шарообразное облако.

– Что ты там увидел? – спросил меня Дмитрий, недоуменно воззрившись на меня.

– Да нет, ничего, просто задумался, – ответил я, пытаясь отогнать наваждение.

Но парообразный серый сгусток, словно высвеченный рентгеновскими лучами, призрачно завис внутри нижней части грудной клетки моего ни о чем не подозревающего товарища. Я старался отводить глаза и пытаться не видеть шар, но он как будто притягивал и гипнотизировал меня. А Дмитрий в это время с увлечением рассказывал о том, как в прошлом году ездил с друзьями на рыбалку и вытащил из озера пятикилограммовую щуку. Он тогда с лодки подцепил рыбину, а потом они уже все вместе ее вытягивали. А в заключение похвастался, что щука еле в сачок влезла.

– Что это? – мысленно спросил я Юалла, стоявшего в невидимом режиме у меня за спиной. Даже не видя его, я точно чувствовал, где он.

– Это и есть человеческая суть, – сразу понял меня житель среднего мира. – То, что после смерти попадет в мой мир, а дальше, как получится. Вы сейчас визуально обозреваете то, что ни одному обычному человеку не под силу видеть. Это главная составляющая человека, в ней настоящая жизнь, сгусток знаний и код данной конкретной личности. Похоже, что вам отныне открылась и такая способность. Теперь вы сможете лицезреть суть каждого человека и понимать, что он из себя представляет. У людей есть мнение, что человеческая душа находится в районе солнечного сплетения. Примерно так оно и есть. Когда человек говорит о чем-то важном для себя, то нередко прижимает ладонь к этому месту. Понаблюдайте за людьми, и по обозреваемым вами отныне сгусткам души поймете разницу между ними.

После этих беззвучных, слышимых только мною, слов Юалл замолчал, а я продолжил беседовать с армейским приятелем, время от времени бросая взгляд на круглый дымный сгусток перед собой.

Еще не видя подобные сгустки у других людей, я почему-то понял, что они будут различаться густотой и насыщенностью черно-белых тонов, что этим и будет определяться разница между людьми.

Дмитрий потянулся к бутылке коньяка и налил нам, тут же взял в руку свою рюмку и предложил выпить за меня и мое здоровье. Пребывая в рассеянности, я выпил, подошел к камину и подбросил дров.

Я видел, что моему армейскому другу нравится этот дом. Он с благоговением вертел головой, когда мы до посиделок прохаживались по коридорам и залам этого дворца. Ему нравилось здесь, это было видно невооруженным глазом. Возможно, такой же вид я являл окружающим, когда сам только прибыл сюда. Но вот теперь я начал томиться и понимать, что это место не для меня. В последние дни я затосковал по квартире на Моховой и хотел ее навестить. Пока мы расслабленно беседовали у камина, от случая к случаю чокаясь хрустальными рюмками, я утвердился в мысли посетить квартиру следующим днем.

За разговорами мы просидели до часу ночи. В комнате было сумеречно. В углу горела почти не дающая света лампа. Каминные отблески плясали на темном полу и потолке комнаты. Король с королевской свитой на картине, почти скрытой тьмой, продолжал охоту, он безостановочно гнался за невидимым зверем, которого никогда не настигнет, и наблюдал то, что не может видеть зритель картины. Огонь в камине гас, а с ним в ночной черноте постепенно исчезали и люди на старинном полотне. Мы с Дмитрием допили коньяк и пошли спать.

XV

Как и планировал, утром после зарядки, водных процедур и завтрака я собрался ехать в Питер на Моховую. Дмитрий остался за старшего в резиденции. С самого утра он принялся за дело, пошел обходить помещение за помещением вместе с персоналом, чтобы вникнуть во все тонкости нового поприща. Накануне от работников он узнал, что одним из основных правил персонала является быть невидимым для постояльцев дворца, выполнять свои обязанности так, чтобы жильцам казалось, что в доме работают невидимки, за исключением официантов ресторана, конечно. Могу отметить, что с этим все они справлялись неплохо, потому что, действительно, я никого из персонала во дворце не встречал, а уборка проводилась кем-то совсем незаметно для меня, вещи стирались, постель застилалась, вода в бассейне менялась, цветы в кадках поливались, и прочее, и прочее.

К условленному времени за мной приехал Валера. Как только через окно я заметил, как черный намытый автомобиль въехал через ворота на территорию резиденции, то накинул куртку, вышел на крыльцо дома и спустился по ступенькам навстречу сильному свежему морскому ветру.

– В моем пребывании здесь пропал смысл, – услышал я голос в своей голове. – Опасности нет. А если возникнет, то вы, скорее всего, справитесь без меня. Если поймете, что нужна помощь, зовите. Сейчас я вас покину.

Не успев ответить, я ощутил, что Юалл покинул земной мир, оставив меня одного. Признаться, я привык к его постоянному присутствию, поэтому поначалу расстроился из-за его ухода. Но через минуту взял себя в руки, ведь, в конце концов, не вечно же ему сопровождать меня. Внезапно с моря на меня обрушился шквал ветра. От стремительного воздушного потока разом стало холодно, и я машинально закутался подбородком в меховой верх куртки, сунул руки в карманы, а, когда мой автомобиль подкатил ко мне, то быстро запрыгнул на заднее сиденье в прогретый салон. Валерий вежливо поздоровался со мной, я ответил, и он замолк, не пытаясь первым заговорить со мной до конца поездки. Я смотрел на проносящийся за окном лес и тоже не хотел говорить. Впервые с момента моего знакомства с резиденцией я покидал это место. За три недели здешнего проживания я начал им томиться. В больших просторах дворца мною стала ощущаться теснота. Наверное, это многим покажется глупым со стороны. Найдутся люди, которые точно покрутят пальцем у виска, глядя на меня. Но мне не очень интересно их мнение. Отныне я волен делать все, что мне заблагорассудится. Одновременно, получив почти бескрайние возможности, в том числе материального плана, я стал понимать, что для моего существования нужно совсем не так много, как мне представлялось ранее. Мои потребности словно съежились, а моя скромность, сопровождавшая меня поневоле в силу ограниченности финансовых средств, превратилась в скромность по внутреннему позыву, сформировавшемуся, как ни странно, во дворце, напичканном всевозможными благами и излишествами жизни. Возможно, эта внутренняя трансформация происходила внутри меня независимо от моего желания.

Когда мы въехали в Питер, и я увидел множество людей, идущих по тротуарам, то понял, что устал от одиночества, пресытился им и соскучился по людям. Для среднестатистического человека полезно бывает по своей воле побыть одному, даже продолжительное время, но потом его все-равно тянет вернутся в общество таких же, как он. Обычное дело.

Автомобиль свернул на светофоре на Моховую и поравнялся с домом номер двадцать два. Я поблагодарил Валеру и сказал, что он пока может ехать по своим делам. А сам вышел из машины на холод уличного коридора из прижавшихся друг к другу домов. Поежившись и глядя, как машина удаляется от меня по Моховой, я машинально осмотрел улицу, выискивая глазами знакомую странноватую мужскую фигуру с собакой. Я понимал, что их здесь не может быть, но ничего не мог с собой поделать. Мимо меня проходили редкие в это время прохожие с отпечатком своих дум на лицах. У каждого на уровне солнечного сплетения я видел призрачный дымный шар, по которому мог определить, что на данном этапе представляет из себя человек, сколько нематериальной дряни он в себя в процессе жизни впитал, а потом не смог или не захотел от нее избавиться. Откуда я все это теперь знал, на этот вопрос у меня не было ответа.