Чудная деревня. Четвертая часть. Последний дракон

После обеда мы остались на балконе, я продолжала рассказ, о своей жизни, внимательно наблюдая за Бабушкой, за ее реакцией, чтобы понять, какие моменты моей жизни ей неприятны. Вроде как Бабушка мне и сопереживает, но не совсем понимает меня, даже стесняется моих поступков, таких как усыновление детей или моей работы с пациентами.

— Не могу понять, почему девочку принесли именно к тебе, — спросила она, говоря о Лизе, — ты ведь молодая девушка, тебе о своих — то детях думать еще рано, а на тебе уже двое чужих. — Нет, нет, ничего такого, — испуганно проговорила она, увидев, что я растерялась, — мы здесь живем слишком закрыто и такие поступки для нас непривычны, поэтому я так и реагирую на твой рассказ.

Забываю, что такие семьи и приемные дети понятия разные, они принимают только наследников по крови, а чужие дети, да еще и полукровки, им бы такое удочерение и в голову не пришло. Но как бы там не было, от Лизы отказываться я даже не собираюсь. Если Андрей выразит свое неудовольствие, просто перепишу девочку на себя, тем более уже понимаю, что ей тоже со временем нужно будет занять место под луной, а под моей фамилией это будет проще. Семейные связи очень важны, и Лиза не будет всю свою жизнь жить в Чудной деревне затворницей, а я сделаю все, чтобы она стала наследницей древней семьи, хоть и моей. И с родными тоже нужно сразу решить этот вопрос, стеснятся приемной дочери, тем более предавать ее я не собираюсь.

Мария Александровна, — произнесла я мягко, но настойчиво, — а к кому еще могли принести Лизоньку, как не ко мне. — Она ведь наполовину волшебница и значит, я ее и буду обучать и дам ей все, что ей будет нужно в жизни, помогу встать на ноги, когда она вырастет. — У нас к этому проще относятся, я так же выросла.

— Но у твоей приемной матери не было своих детей милая, — заметила Бабушка, — иначе бы, и она тебя не взяла.

— Это тоже не проблема, меня забрала бы Анфиса, так что спорный вопрос.

Бабушка занервничала, и имя Анфисы ей явно было знакомо, — эта ведьма то, она бы тебя, конечно, научила всему, не сомневаюсь, в ее голосе появились раздраженные нотки. — Милая моя девочка сменим тему, я рада, что ты выросла с этой знахаркой Любавой, уверенна, что она хорошая женщина.

Но я все — таки решила сразу же расставить все точки, во избежание таких ситуаций в будущем.

— Лиза с моей приемной матерью, которою я очень люблю, и она действительно замечательный человек. — Лизе с ней все хорошо, я же ее не у чужих мне людей оставила, а отказываться от малышки я не собираюсь, и вам придется принять ее или отказаться от меня, другого варианта нет.

Бабушка вздохнула, и с явной неохотой произнесла, — я услышала тебя малышка, и мы уже приняли твоих детей, не злись и не считай нас монстрами, а дай время нам принять это полностью, для нас это тяжело, не скрываю. — Но мы с Иваном обсудили эту тему еще ранее и решили поддерживать тебя во всем.

Бабушка помолчала немного, — ты такая решительная, и сильная духом, она посмотрела на меня прямо, — времена меняются, мы немного закостенели в своем мирке. — С твоим браком то все понятно, — Бабушка вздохнула, — семья Дангловых получила возможность получить красивую родовитую девушку с сильным даром, ведь Габриэль мог просто взять тебя под защиту и не устаивать цирк со свадьбой, он уже понимал, кто ты и постарался запутать тебя, связать. — А вот адюльтер со знахарем, милая не думай, что я ханжа, мы понимаем, что такие были у тебя обстоятельства. — Я не читаю тебе нотаций и не осуждаю, просто прими мои слова как совет.

Про Валерия я им не рассказывала, но поняла, разведка у них очень неплохая, Бабушка и не смущалась, что знает все мои похождения.

— Тебе нужно было выживать, но мне бы хотелось, чтобы ты, не упоминала это имя в нашем доме. — Ивану Анатольевичу эту часть тоже не нужно рассказывать подробно, он знает и этого достаточно. Бабушка снова расстроенно вздохнула, встала, подошла ко мне и обняла, — спасибо, что ты все рассказала и не думай о нас плохо. — Когда присмотришься к нам то все поймешь, мы так живем, понимаешь, твой дедушка был моим единственным мужчиной и все семьи, не только наша, — живут и сейчас с такой моралью.

Увидев, как я расстроилась ее словами, бабушка взяла меня за руку, — милая я тебя не осуждаю, и ты не спеши с выводами, мы примем тебя любую, ты наша кровь и ты невиновата в том, как жила раньше, и мы не будет тебя осуждать, давай попробуем построить новые отношения.

Ей было непросто, да и я понимала, что больше пока не стоит мне на нее давить. Мне сложно пока представить их жизнь, а моя- то для них так, наверное, вообще непостижима. Наши отношения только строятся, и мы приглядываемся друг к другу с опаской, не зная, что можно спрашивать, а что нет. Они настолько хрустальные, чуть тронь не так, и наши отношения разобьются с таким звоном. И мне нужно усмирить себя, дать им шанс, хоть мне и больно. Они не виноваты, что так вот все сложилось, и я в тоже время не чувствую за собой поступков за которые мне было бы стыдно, попробуем притереться, и я улыбнулась Бабушке.

— Пойдем, лучше покажу тебе наш этаж, вниз спустимся к ужину, ты еще бледновато выглядишь, — сразу же поддержала она мой порыв к примирению.

Моя комната ожидаемо оказалась рядом с комнатами деда и бабушки, еще кабинет деда, мы туда только заглянули, а бабушка пояснила.

— Иван Анатольевич, не любит, когда в кабинет входят без разрешения, если его нет.

Я удивилась, что много в доме моих фотографий, до трех лет, заботливо вставленные рамки, они были и на стенах и столе в кабинете Деда, и я таких и не видела никогда, или не помнила их.

Бабушка пояснила, — вся наша память о тебе, — вздохнула, — ты не ищи смысл там, где его нет. — Мы просто хотели хорошую партию сыну, и воспитывали тебя как своего ребенка, и твоя трагическая потеря надломила нас, мы даже чуть не разбежались. — Мы знали о проклятье на твоем роду и надеялись обойти его, но вот как получилось, к тому же мы так привязались к тебе, как ни к кому из своих детей, да и у нас были только мальчики, а я мечтала о девочке. — Самый талантливый наш средний сын Олег, погиб ребенком, и как-то все сложилось у нас, только вокруг тебя.

— Странно, что я совсем ничего не помню, меня это всегда волновало, даже ребенком, — вспомнила я.

— Колдовство, — спокойно ответила бабушка, — что бы, ты не скучала, по нам, такой тебя уже нашли, Иван узнавал. — Он тоже переживал, что ты нас не признаешь.

Хорошая библиотека, лаборатория, все как обычно, — только чувствовался в доме уют, стиль и то, что это действительно старинный дом с богатой историей. Мебель хоть и антикварная, но не для красоты, привычно удобная, в гостиной кресло сильно потертое, но невероятно удобное, камин часто разжигают, несмотря на то, что отопление, сохранились печки голландки, выложенные изразцами с интересными рисунками. Я долго рассматривала их, только на этом этаже несколько печей и на всех разные изразцы. Я погладила плитку, как интересно, яркий цветочный рисунок, сложным узором оплетал печь, и все изразцы разные, нет двух с одинаковым рисунком.

Бабушка, показав на печи, усмехнулась, — мы привыкли все по старинке, и не решились сломать такую красоту и периодически зимой и даже летом в непогоду, протапливаем их. — Когда-то плитку для этих печей заказывали специально, ей уже столько лет, а рисунок сохранился до сих пор.

Теперь и я понимала, что именно из таких мелочей и состоит настоящий дом, в котором жили несколько поколений. Много живых цветов, уютно, вниз ведет широкая мраморная лестница, немного побитая временем, но родная этому дому. Пока мы осматривали этаж, вернее осматривала то я, а бабушка все показывала, по лестнице легко, почти бегом поднялся дед, совсем не запыхавшийся, в хорошей форме, — подумала я, глядя на него.

Он нас обнял и попросил, — подождите меня в гостиной, я быстро переоденусь и к вам. — Елена, — вдруг увидел он, — ты изменилась потрясающе, я тебя такой и представлял. Он осторожно прикоснулся к моему лицу и потрогал косу, — надо же настоящая, и какая длинная, — и убежал.

Мы только дошли и сели в гостиной, как дед уже входил, я снова удивилась, такой он подвижный и легкий на подъем.

А дед, обращаясь ко мне, произнес, — милая ты прости, вчера мы тебе этого не сказали. — Наш сын бросил не только тебя, но и своего второго ребенка, — своего сына тоже, — и мать снова такая же оказалась, как и твоя. — Ей ребенок оказался не нужен, и мы забрали его не так давно. — И за ужином ты с ним познакомишься, у тебя теперь еще есть брат и надеюсь, что вы подружитесь.

Дед помолчал, а я, поняв, что он хочет сказать, что-то еще важное, спросила, — но это ведь не все, что еще, вы мне хотите рассказать.

Дед смутился, — ты слишком догадлива, не хотелось, чтобы, ты думала про нас плохо. — Что только, и — за твоих способностей, мы искали тебя, выглядит со стороны именно все так, и ничего с этим не сделаешь. — Но все равно ты узнаешь правду, так лучше, скажу сразу все. — Твой брат с даром, только потому, что ты лечила его мать, и активировала искру дара в нем.

Я растерялась, — вы, что хотите сказать, что все, кого я, когда-то лечила, все будут магами.

— Нет, только у кого есть хоть искра, ты можешь раскачать ее в полноценный дар, это побочное действие от твоего лечения.

Дед замолк и с опаской смотрел в мое лицо.

— Ну да, ну да, — теперь мне ясно, зачем я, так важна для всех, — ведь получается, что я универсальный раскачиватель магов.

Где найдешь такую — же волшебницу, с таким редким даром, и удобно то как, и сколько я смогу прожить с таким — то талантом. К тому же даже если я погибну, как и все мои предшественницы рано, скольких магов я успею раскачать за это время. Мне стало грустно и пусто, кто ж меня полюбит просто так, будь я крокодилом в юбке, со мной так же, бы, и носились как с писаной торбой. Лишь бы я работала как всем надо, мои способности они же и мое проклятье, теперь я точно никому не смогу верить. Даже удочерение Лизы вписалось в эту историю. Я раскачала малышку и у меня ее забрали. Теперь и забота Питирима обо мне встает совсем в другом свете, я для него курица, несущая золотые яйца. Как я устала, у меня перед глазами все стало чернеть.

Дед испуганно затряс меня, — Елена, ты не должна так думать обо всех, клянусь хоть чем, что мы бы любили тебя и так, ведь мы все равно не были уверенны, что дар перейдет к тебе. — Я просто хотел, чтобы ты знала это и была осторожна в будущем, не хочу тебе лгать, если бы мы тебе не сказали, то это бы выглядело еще хуже.

— Да, да, — забормотала я, — все понимаю, просто, как-то все навалилось сразу, мне просто нужно все принять, переварить.

Бабушка обняла меня, и глаза ее снова увлажнились, — деточка прими просто свой дар, и не думай так, ты красавица и об этом мало кто знает, а если бы мы скрыли это от тебя, было бы гораздо хуже, поверь.

Дед тоже взял меня за руку и осторожно притянул меня к себе, — мы хотели получить такую как ты, невероятно талантливую, необычную, и меньше всего я думал о том, что растрою тебя твоими же достоинствами. — Прости меня, что я вот так все на тебя обрушил, но утаи мы хоть какую — то мелочь от тебя, ты ведь нам не простишь.