Мертвый жених (Собрание рассказов)

О ТОМ, КАК ПРЕП. ПАВЕЛ РЕШИЛ УДАЛИТЬСЯ В ПУСТЫНЮ И КАК СВ АНТОНИЙ ХОДИЛ К НЕМУ НА СВИДАНИЕ

По свидетельству св. Иеронима, преподобный Павел, имя которого празднуется пятнадцатого января, был первым отшельником, удалившимся в пустыню ради строгого и совершенного уединения.

Вот случай, побудивший его принять такое решение.

Это было в те дни, когда правил жестокий Деций[62] и гнал беспощадно христиан. Однажды он приказал схватить двух юношей, веривших в Господа нашего Иисуса Христа и в Пречистую Деву, Его Мать.

Одного из этих юношей злой Деций повелел привязать к столбу и вымазать медом, дабы мухи, осы и пчелы мучили его своими укусами.

Павел видел эти мучения юноши, оставленного так в открытом поле под знойным солнцем, видел и содрогался. Но еще более смутили его муки другого юного христианина.

Вот что повелел сделать с ним безумный Деций.

Этого юношу, прекрасного телом и лицом, раздели донага, привязали крепко скрытыми в гирляндах роз канатами к мягкому ложу и поставили его в благоуханной роще, у ручья, под сенью пальм. Коварный тиран, зная целомудрие стыдливого и невинного юноши, повелел призвать куртизанку Ирену, которая славилась своею красотою и порочностью. Несмотря на то, что в рощу явилось немало народу, и толпа, жаждущая необычайных зрелищ, окружила мученика тесным кольцом, знаменитая блудница стала расточать юноше нежные слова, соблазняя его на грех. Тиран повелел ей раздеться, и она, обнажив свое прелестное тело, старалась увлечь юношу, возбуждая в нем естественную чувственность, которую он преодолевал с Божьей помощью.

Ирена же, воспылав преступной любовью к мученику, не скупилась на ласки, нескромные и сладострастные, смущая тем даже порочную и во грехе искушенную языческую толпу. Юный мученик терпел эти страдания до тех пор, пока не почувствовал, что, против желания его, в нем просыпается вожделение. Тогда он, не имея оружия для защиты, откусил собственный язык и выплюнул его прямо в лицо красавице, благосклонность которой покупали патриции за мешки золота.

Пораженный мужеством и удивительным целомудрием этого юноши, Павел ушел в пустыню, мечтая в уединении укрепить свои духовные силы.

Как известно, он прожил в пустыне шестьдесят лет и до последних дней своих не уставал бороться с искушениями плоти и с дьяволом, являвшимся ему нередко в образе куртизанки Ирены. Павлу мерещилось, что он юноша и что блудница увлекает его на путь очарования и гибели.

В это время св. Антоний тоже решил удалиться в пустыню для борьбы с дьяволом. Он думал, что ему первому открылась правда отшельничества. Но ангел явился ему во сне и рассказал ему о Павле. Тогда Антоний пошел искать его. Путешествие было нелегкое, исполненное всяких неожиданностей. Так, прежде всего он, заблудившись, встретил в лесу раненого кентавра, которому он перевязал поврежденную ногу, и это дикое существо, почувствовав благодарность к доброму человеку, показало ему дорогу.

На другой день на опушке рощи он увидел сатира, одно из тех странных лесных созданий, которые почитаются язычниками за богов. Этот козлоногий лентяй валялся на траве и ел финики. Антоний, приблизившись, приветствовал его и тот, в свою очередь, любезно предложил путнику горсть фиников. Они разговорились. Беседовали по-гречески. Антоний удивился, когда козлоногий обнаружил некоторые человеческие познания. У святого были превратные понятия об этих существах, которые не так уж чужды нашим привычкам и вкусам. Сатир даже процитировал строфу из Алкея. Оказывается, одна горожанка, заблудившаяся в этой роще, провела с ним трое суток, и это из ее уст услышал он сладкую речь поэта.

Антоний собирался было внушить козлоногому правильные представления о мире, Боге и нравственности, как вдруг сатир потерял мгновенно все, что было в нем человеческого. Нижняя губа у него отвисла, все тело, дрожа, стало каким-то упругим и напряженным; взрыв землю копытами, он бросился опрометью в кусты, где журчал ручей.

Недоумевая, праведник стал прислушиваться к тому, что происходило в густой листве на берегу. Антоний подумал, что сатир занялся охотою, поймал какого-то зверька и, может быть, желает угостить мясом путника. Тогда преподобный поспешил в кусты в надежде убедить сатира не вкушать скоромного. Но едва Антоний раздвинул густой орешник, перед ним открылась картина неожиданная. На земле валялась полуобнаженная нимфа и отбивалась с легким стоном от нескромных ласк козлоногого. Антоний догадался, что у сатира нехорошие и грешные намерения. Поэтому он тронул его за лохматое плечо, стараясь отвлечь сладострастника от предмета его вожделения. На миг это ему удалось и, сев на корточки, сатир с изумлением смотрел на преподобного, не понимая, что, собственно, ему надо.

— Я вижу, вы хотите предаться телесным наслаждениям, — сказал Антоний мягко. — Но могу вас уверить, что вечное благо зависит, напротив, от воздержания, а необузданная похоть влечет всех нас к гибели. Кроме того, эта прекрасная девушка, по-видимому, вовсе не желает земных утех, и я охотно проводил бы ее к одному моему знакомому епископу, который научил бы ее истинам веры и — почем знать, — быть может, она взяла бы на себя сладостное иго отшельничества. А это уже совсем хорошо: не то, что преходящая и сомнительная радость чувственных объятий.

— Я тебе дал фиников, — сказал сатир сердито, — а ты вот вмешиваешься не в свое дело. Уходи скорее, а то я тебя забодаю.

Это огорчило Антония. Но еще более он смутился, когда заметил, что нимфа схватила сатира за бороду и тянет его к себе. Из этого можно было заключить, что она стонала притворно и, как это ни странно, ей вовсе не были неприятны грубые ласки, которые расточал ей козлоногий.

Тогда святой Антоний, отчаявшись, махнул рукою и пошел искать преподобного Павла.

Ему удалось найти его без большого труда, но тут произошло недоразумение.

Преподобный Павел, заслышав шаги, вообразил, что это идет к нему куртизанка Ирена или какая-нибудь другая блудница и, испугавшись, поспешил запереть дверь своей кельи.

Тщетно уверял Антоний, что он ищущий правды Христовой и притом мужчина и что он не хочет соблазнить Павла, а совсем напротив, желает приобщиться его мудрости.

Наконец, Господь внушил Павлу доверие к голосу Антония. Отшельники радостно обнялись и тотчас же начали беседовать на возвышенные темы. Когда наступил час завтрака, ворон принес им хлебец. Павел предложил Антонию разделить его пополам. Антоний сказал, что он недостоин первый преломить хлеб. Так дружески они препирались долго, пока, наконец, не взялись вместе и одновременно его не разломили.

Несколько дней пребывал Антоний у Павла, учась искусству мудрого жития.

Павел объяснил Антонию, какие бесы чем заведуют и как с ними надо сражаться. Между прочим, когда Антоний жаловался на искушение плоти, Павел ему сказал:

— Надо смириться и надеяться. Вот мне сто первый год, а я в прошлом году еще неоднократно был искушаем женскими прелестями, но теперь, слава Богу, почти освободился от этих злых чар. Значит, не надо отчаиваться.

Эти мудрые слова очень утешили Антония.

Простившись и поблагодарив Павла, он удалился. По дороге он опять наткнулся на сатира и нимфу, но это был уже другой сатир и другая нимфа. Прелестница кричала и звала на помощь. Антоний хотел было помочь ей, но, вспомнив бывший с ним ранее случай, опустил голову и поспешил домой.

Он теперь знал, — и Павел подтвердил это, — что козлоногие и нимфы свободны от законов человеческой совести. Павел даже сказал Антонию, что, вероятно, Господь отпускает этим лесным существам то, чего никак нельзя простить обыкновенным людям.