Битва за Ленинград 1944. Первый Сталинский удар

Генерал Симоняк Н. П. (второй справа) обсуждает боевую задачу.

Подразделения 390-го полка 170-й пд удерживались на высотах у дер. Лемедимяки. По дороге Красное Село — Пушкин советским войскам удалось достичь Дудергофа северного и ворваться на южные окраины. Дивизией была утеряна выс. 112, 0. В течение ночи советские войска продолжали наседать у рубежа Дудергоф — Порская[234].

Начальник инженерного управления Ленфронта генерал Б. В. Бычевский вспоминал:

«На рассвете 17 января Кирчевский доложил мне по телефону:

— Командарм сегодня днем вводит в прорыв на участке Симоняка подвижную группу для удара по Красному Селу: две танковые бригады с двумя самоходными артполками, зенитчиками и саперами.

— С какого рубежа? Есть для них колонные пути? — спрашиваю сразу.

— В том-то и загвоздка… — Кирчевский что-то мнется. — Рубеж развертывания и ввода определен в районе Виттолово. До него очень много мокрых мест, снег глубокий.

— Мокро там или не мокро, а скажите — сделаны все-таки колонные пути, Николай Федорович? — я начинаю нервничать, зная по опыту, что с танкистами у нас чаще всего неприятности на этом этапе боя.

— Всю ночь батальоны из бригады Шубина работали, сейчас еду сам проверять.

Разрабатывая план обеспечения операции, штаб инженерных войск фронта распределил ресурсы на четыре своеобразных эшелона саперов. Первый — в действии с момента атаки в составе штурмовых групп с пехотой. Там и отряды минеров-разведчиков. Начал действовать и второй эшелон — отряды для быстрой прокладки путей вне дорог и постройки мостов. В третьем эшелоне специальные отряды разминеров. Им — населенные пункты и вся территория, освобождаемая от врага. Четвертый — отряды, готовые немедленно создать заграждения при крупных контратаках противника, немедленно закрепить любой рубеж по заданию командования. Вот днем и произошел инцидент со вторым эшелоном саперов, Говоров выехал к командарму 42-й, а некоторое время спустя Дмитрий Николаевич Гусев вызвал меня к себе. Сердитый, красный, возбужденный.

— Поезжай-ка, друг любезный, туда сам. Сорвали твои саперы ввод танков.

— Как сорвали?

— А так. Сам увидишь. Масленников и наш Баранов рвут и мечут. Первая и двести двадцатая танковые бригады еще не дошли до рубежа развертывания, как их уже накрыла артиллерия немцев.

— Причем тут саперы, Дмитрий Николаевич?

— Колонных путей не проложили. Танки по шоссе пошли. Говоров приказал вернуть их снова к Пулкову, отложить ввод. Потери бессмысленные.

Поправки к первым сведениям о причинах неудачи ввода подвижной группы были сделаны немного спустя. Конечно, сапер на то и сапер, чтобы быстро открывать дорогу всем — будь то пехотинец на своих двоих с винтовкой или стальная махина на гусеницах с пушкой. За промедление и на сапере лежит вина. Но оказалось, что и командарм Масленников излишне поторопился. Он недооценил огневую систему немцев и, не дожидаясь, когда будут готовы колонные пути, пустил днем танки по шоссе. Говоров всем нам дал свирепую нахлобучку. Но, возможно, военные историки будут критиковать и его за то, что он очень уж торопил командарма, боясь упустить момент ввода танков с самоходками»[235].