Святые провидцы

Как отличить лжестарца от настоящего старца?

Однажды архимандрита Кирилла (Павлова) спросили: «Батюшка, сколько вы знаете старцев?» – «Старцев?.. – задумался тот. – Стариков – знаю, а старцев – нет».

Старец (или старица, если женщина) – это духовный учитель, руководитель, почитаемый за святость еще при жизни. Как правило, старцами становятся монахи. Явление это древнее, возникшее еще во времена раннего христианства. В России историки отмечают несколько периодов расцвета старчества. Так, в XIV веке оно было связано с деятельностью прп. Сергия Радонежского, а в XVIII веке народ чтил прп. Паисия Величковского. В ХIХ и начале XX века старчество процветало во многих церковных центрах. Самые знаменитые из них – Киево-Печерская лавра, Троице-Сергиева лавра, Оптина пустынь, Саровский и Валаамский монастыри.

К старцам – преподобному Серафиму Саровскому и Амвросию Оптинскому – съезжались со всей страны.

«Старчество – это репутация, согласное мнение народа Божия о том или ином человеке, – говорит заведующий службой коммуникаций отдела внешних церковных связей Московского патриархата священник Михаил Прокопенко, – и, разумеется, присвоить это звание кому-то невозможно. Поэтому никакого официального списка старцев не существует. Примечательно, что даже такой безусловно почитаемый человек, как почивший архимандрит Иоанн (Крестьянкин), в официальных церковных документах был назван старцем единственный раз – в соболезновании, направленном по случаю его смерти Святейшим Патриархом».

Отсутствие четкой регламентации породило множество проблем и для обыкновенных людей, и для иерархов Церкви. На «звание» старца, не защищенное ни церковным, ни светским правом, постоянно покушаются всевозможные аферисты. Зачастую старцами объявляют себя основатели сект. Слабое знание основ православного вероучения, желание получить немедленный результат без сложной, трудной духовной работы увлекают верующих в псевдоправославный оккультизм.

Профессор Московской духовной академии Московского патриархата Алексей Ильич Осипов в интервью газете «Известия» от 28 марта 2006 года сказал следующее: «Судить надо не по одному признаку, а лишь по их совокупности. Во-первых, старец, подавая пример христианской жизни, старается удалиться от суеты. Во-вторых, не требует беспрекословного подчинения. Это очень важный для нашего времени признак! В противном случае – это лжедуховник, лидер секты. Большинство людей судят о старцах по литературным образам. Самый знаменитый – созданный Достоевским старец Зосима. Он требовал от Алеши Карамазова подчинения. Но, обратите внимание, мы находим Алешу уже в состоянии послушника Зосимы. А вот как он стал послушником, мы не знаем. Выбор духовного руководителя – процесс, требующий длительного общения, изучения, осторожности. В VI веке Иоанн Лествичник писал об этом: «Когда мы… желаем… вверить спасение наше иному, то еще прежде вступления нашего на сей путь, если мы имеем сколько-нибудь проницательности и рассуждения, должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача на больного, вместо бесстрастного человека – на обладаемого страстями, вместо пристани в пучину и таким образом не найти готовой погибели». Даже у великих святых было один-два послушника. В Оптиной пустыни у старца Варсонофия, к которому обращалось множество монахов, священников, мирян, был всего один послушник – Никон (Беляев). У аввы Дорофея (VI век) был один послушник. А у Серафима Саровского – ни одного!»

Настоящий старец, даже если и обладает даром прозрения, не показывает его, скрывает, боясь тщеславия. Старец отличается от лжестарца смирением. Он прячется от людей, никогда не изобразит из себя ни прозорливца, ни чудотворца, бесов на публике изгонять не будет! Не случайно святитель Игнатий (Брянчанинов) писал в XIX веке о лжестарцах, гоняющихся за славой человеческой: «Душепагубное актерство и печальнейшая комедия – старцы, принимающие на себя роль древних святых старцев, не имея их духовных дарований».

Старец, конечно, должен быть умным человеком. Великие святые писали о некоторых даже действительно святых, но не имеющих достаточного духовного опыта подвижниках: «Свят, да не искусен». Бывают такие «взрослые дети», которые могут давать неудачные советы. Еще один признак – старцами становились после десятков лет безвестности, как, например, Серафим Саровский. Хотя старчество – понятие не возрастное, думаю, что он должен иметь достаточный духовный опыт, который приобретается едва ли ранее пятидесяти лет.

Старцы могут творить чудеса, хотя тщательно скрывают это. Профессор Осипов рассказывает, как на его глазах совершил чудо скончавшийся в 1963 году игумен Никон (Воробьев). Однажды он поставил к двери хорошо знакомого подростка очень маленького роста и измерил его. И затем стал это делать каждые несколько дней. Мальчик стал расти на глазах. За летние каникулы он так вырос – не менее 15 сантиметров! – и раздвинулся в плечах, что когда 1 сентября вошел в класс, то был встречен изумленными возгласами. Но отец Никон внезапно прекратил это делать. Мальчику же, естественно, хотелось еще подрасти, и он стал просить об этом, на что игумен ему сказал: «Хочешь быть выше Бога?» Позднее выяснилось, что рост мальчика оказался почти равным изображению на Туринской плащанице.

Известно о чудесах Иоанна Кронштадтского. Так, однажды к нему после литургии подошел высокий черный человек, чтобы просить благословения. Но отец Иоанн резко отстранился от него и сказал: «Отойди от меня, по имени твоему и житье твое». Тогда это был еще никому не известный Григорий Распутин.

Но судить о святости человека по совершаемым им чудесам, по мнению профессора Осипова, нельзя. Напротив, по святости человека нужно судить о святости его чудес. Профессор Осипов уверен, что сегодня православному человеку нужно быть в высшей степени осторожным, чтобы не попасть на лжечудеса и не оказаться в беде – и духовной, и даже просто житейской. Не следует искать чудес: это может легко привести к язычеству.

Чудо, когда оно от Бога, дает толчок к правильной духовной жизни. И напротив, лжечудо лишь распаляет воображение человека, создает кратковременный эффект пользы, не принося никаких реальных плодов. Вот, например, замечательный случай, происшедший в жизни одной из духовных дочерей святого подвижника XX века епископа Василия (Преображенского):

«У одной духовной дочери святителя – Евдокии – в полночь сама собой перед образом стала зажигаться лампада. «Видно, это Господь призывает меня вставать на молитву», – подумала она, впрочем, и сомневаясь, принять ли это явление за благодатное или за бесовское, а бесовский дух тщеславия она сердцем уже ощутила. Вот, мол, ты какая молитвенница, тебе и лампаду Сам Господь зажигает.

На следующую ночь Евдокия пригласила свою знакомую Екатерину Дмитриевну. Но и в ее присутствии лампада зажглась. Тогда она пригласила переночевать у себя третью свидетельницу. И в ее присутствии произошло то же самое – в полночь лампада сама собой зажглась. Это окончательно убедило Евдокию принять явление за благодатное…

Выслушав ее, святитель строго сказал:

– Нет, это явление не благодатное, а от врага, а за то, что ты приняла его за благодатное, я налагаю на тебя епитимью – год не приступай к Причащению Святых Таин. А лампада больше зажигаться не будет. Действительно, с этого дня лампада не зажигалась».

Священник Владимир Соколов в своей книге «Младостарчество. Соблазны и причины» отмечает, что именно психология паствы порождает лжестарчество: «Не желая меняться, мы хотим переложить ответственность за все, что с нами происходит, на пастыря. Такое бегство от свободы и ответственности выражается иногда в готовности выполнить все что угодно… Такое «послушание» – форма идолопоклонничества, когда через нарушение заповедей происходит измена Богу: старец почитается больше, чем Бог… Предпосылкой такой готовности являются удивительная открытость и доверчивость русского человека, его уступчивость и податливость, его склонность к максимализму, к жертвенному служению. Но эта максималистская открытость сочетается с поразительной наивностью и незащищенностью. Поэтому такой открытый, наивный и готовый жертвовать собой человек всегда может стать жертвой бессовестного насилия».

Патриарх Алексий II в статье «О духовничестве» писал следующее: «Подлинный старец, прежде всего благодаря высокой духовности, бережно относится к каждому конкретному человеку. В силу своей опытности и благодатного дара он раскрывает образ Божий в человеке теми средствами, которые созвучны его духовному устроению и возрасту. Отдельные же современные «старцы» (а вернее их будет называть «младостарцами»), не обладая духовным рассуждением, налагают на воцерковляющихся неудобоносимые бремена (Лк. 11, 46), применяют в своей пастырской деятельности штампы, губительные для духовной жизни, необоснованно применяют к мирянам, по большей части духовно еще не окрепшим, формы духовного руководства, уместные только в монашестве»[18].

Идти ли к старцам?

Протоиерей Владимир Воробьев, ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, пишет: «Я думаю, если есть такая возможность, то нужно ездить к старцам, только это должны быть настоящие старцы. Не нужно подчиняться легкомысленному любопытству и действовать по принципу: куда народ идет, туда и я пойду. Так не нужно. Но если известно, что есть такой святой человек, то хорошо бы его увидеть».

Есть ли сейчас в России старцы, подобные Серафиму Саровскому или Оптинским старцам?

На этот вопрос, я думаю, никто вам ответить не сможет. Потому что, кто такой преподобный Серафим Саровский, люди поняли через много лет после его кончины. Его канонизировали только через 70 лет. И то по прямой воле Государя Николая II, а Cинод был против канонизации. Вот сейчас, когда весь мир чтит преподобного Серафима, когда столько чудес произошло, теперь мы знаем, кто это такой.

Есть такой образ: чтобы гору увидеть, нужно отойти достаточно далеко, а вблизи она не видна. Находясь вблизи старца, очень часто ты не понимаешь, кто перед тобой.

Известно, что у старцев бывают очень тяжелые келейники или келейницы, которые не понимают, кто перед ними находится. И своих старцев буквально мучают. А потом проходит время и оказывается, вот какой святой был. Бог открывает святость и величие таких подвижников не сразу. Может быть, пройдет время, и мы узнаем, что жили рядом с великим святым – отцом Иоанном Крестьянкиным, например. Или кем-то еще. Но сейчас ответить на этот вопрос невозможно»[19].

Протоиерей Владимир Воробьев говорит: «Могу вам сказать только по своему опыту одно. Я тоже в молодости много слышал о разных старцах и святых. Это были годы советской власти. И вокруг меня никого не было. Долгие годы у меня не было никакого духовника и я не знал, куда пойти. Я был верующим, но я даже не знал, в какой храм пойти. В те времена мы были очень запуганы. И родители нас пугали, говорили: «Будешь сейчас ходить в храм – выгонят из школы, из университета, а может, и посадят». Так что мы боялись, священникам не доверялись, потому что среди них бывали осведомители. Смолоду я стал молиться: «Господи, дай мне духовного отца». И потом еще просил, как я теперь понимаю, очень дерзновенно: «Покажи мне старца, у которого я могу узнать Твою волю. Я хочу поступать по Твоей воле. У кого мне спросить?» И я разделял духовного отца и старца. И молился я так много лет, и только потом, через десятки лет, я понял, что Господь буквально исполнил мою просьбу. У меня был и духовный отец, и был старец, который мне писал: «Такова воля Божия». И не какого-нибудь старца мне Господь дал, а именно такого, какого я просил, который мне волю Божию открывал.