На трибуне и дома

Любимой портрет написать я решил.
Тетрадку купил
И флакончик чернил.
Уселся,
Тетрадь положил поровней…
Но как рассказать о любимой точней,
Чтоб многие люди узнали о ней?
Про карие очи — Пожалуй, не очень…
Про алые губы —
Получится грубо.
Сказать «черноброва» —
Шаблонное слово,
А «черноволоса» —
Получится проза.
Дам красочный, сочный и точный
портрет,
Как это бы сделал восточный поэт.
Перо предо мною, чернила, тетрадь. —
За дело! —
Сказал я и начал писать.
Портрет предварив, я сказал, что она
Легка, как джейран,
И, как тополь, стройна.
Затем, что она круглолица, бледна
И, значит, с ней может сравняться
луна.
А выгнутой брови ее полукруг
Похож на индейца изогнутый лук.
Ресницы, как стрелы, летящие
вдаль,
Глаза удлиненные, словно миндаль,
А косы, до пояса или длинней.
Свисают, как пара сверкающих
змей.
Я собственным был вдохновеньем
согрет
И точку поставил.
Окончен портрет.
Скорее к любимой!
Уже я в пути.
Но что-то шепнуло мне: «
Сам перечти».
Тогда я творенье свое перечел:
Фигура любимой, как тополя ствол,
И прыгает странно,
Напомнив джейрана.
Лицу ее близко
До лунного диска.
А брови-подруги
Согнулись, как луки.
Ресницы, как стрелы,
Торчали без дела.
В глазах ее черных
Миндальные зерна.
И тут я заметил —
Поверить не смея! —
Свисают с луны
Ядовитые змеи.
Любовь моя больших не знала невзгод,
Стоял предо мною ужасный урод.
Портрет подарю ей,
И с этого дня
Она непременно разлюбит меня.
Хоть создал я сочный и точный портрет,
Как это бы сделал восточный поэт.