Еще один реальный способ улучшить нашу жизнь

* * *

Тем временем в покинутом Ириной Иганске тоже новый день начинался. Начинался он и для Вовки Калугина с его подружкой, поваром Светкой, которую Вовка снова, после некоторого перерыва, вызванного актом могильного хулиганства с его мотоциклом, умудрился заманить к себе.

— Вова, завтрак на столе, — разбудила поутру своего кавалера Светлана.

— Отбивные! — Возопил парень, едва с превеликим трудом глаза открыв. — Мои любимые! — Ну, да, запах, витавший по всей квартире не оставлял никаких шансов для иных толкований. Если верно пришедшее к нам из глубины веков высказывание, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, то конкретно это Светкино фирменное блюдо являлось Парадным входом туда, застеленным к тому же красной ковровой дорожкой. И плевать, что на завтрак отбивные, вроде как, по этикету подавать не принято, Вовка, урча от удовольствия, в один присест сметал, считай, полкило мяса.

Сытый и довольный Вовка вел свою повариху-чудодейку в сторону мотоцикла, оставленного на этот раз так, чтобы хорошо из окна было видно, на газоне, под самым фонарем. Раз десять за прошлый вечер, и даже ночью, подбегал к окну, чтобы убедиться, что таинственные мотовандалы ничего его железному Буцефалу не причинили, и только к самому утру удрых.

Уже на самом подходе к мотоциклу, Калугин чуть не упал от неожиданного рывка со стороны своей подруги. Светка резко остановилась, не позволяя ее вести дальше. Уставилась на Вовкиного Харлея, даже рот непроизвольно приоткрыла.

И повод поудивляться и даже поужасаться у нее воистину был! Неизвестно по какой причине, но, похоже, все окрестные вороны разом избрали железного коня ее приятеля в качестве насеста для посиделок. Они восседали и на крыле мотоцикла, и на бензобаке, и на багажнике, из мягкого кожаного сиденья вообще устроили для себя столовую, по очереди долбя клювами какую-то принесенную сюда с собой падаль. А на руле, самая наглая из всех, крупная серая ворона косила на приблизившуюся парочку темным блестящим глазом и одним своим видом навевала на самые нехорошие мысли.

— Кыш, проклятые! — Вовка бесстрашно кинулся вперед, распугивая всю эту пернатую свору. Вороны с граем взвились ввысь, привлекая внимание всего двора к очередному Вовкиному несчастью.

— Вова, ты меня извини, но на этом я точно не поеду! — Светку аж скривило от созерцания того, во что превратилось еще накануне черное и блескучее сиденье.

Калугин только мельком отвлекся на реакцию своей дамы, уже легконогим сайгаком несясь обратно в сторону подъезда. Ну, да, без тряпки с ведром воды все эти высохшие кровавые разводы с мотоцикла точно не оттереть. А Светка… не до нее сейчас! И вообще, тут еще посмотреть надо, почему несчастья с его мотоциклом случаются именно в тот момент, когда она у него ночует.

— Ну, что, Николаевна, — обратилась старуха-вредительница к одной из двух своих подруг, сидящих вместе с ней в этот ранний утренний час на скамейке возле Вовкиного дома, — как тебе номер? А всего-то и нужно было, горсть заветрившегося в морозилке фарша на его мотоцикл высыпать, да еще крылышки с кожей от вчерашней курицы для большего смака этим самым воронам добавить.

— Жалко его, — вдруг произнесла Николаевна, изо всех сил прижимая к себе недовольно изворачивающегося рыжего кота, — вон, парень через твое вредительство и со своей подружкой поссорился, и на работу теперь, с этим затеянным мытьем, точно опоздает.

На тему Калугина старушки даже чуть не поссорились в одночасье. Но все же не поссорились. Софья Дмитриевна с Николаевной уже не первое десятилетие была знакома, а с Вовкой — чисто шапочное знакомство, и то, преимущественно с его родителями, потому она просто рукой на любителя мотоциклов махнула. Разумеется, до следующего его прегрешения.