Еще один реальный способ улучшить нашу жизнь

* * *

Та же кухня через три недели. Степа и не подозревал, что его бабушка может быть такой упорной и целеустремленной. За эти три месяца их собственная квартира стала сильно напоминать южно-американские или африканские джунгли. Бабушка без устали тренировалась в использовании магии, а ее подруги день за днем приносили к ним в квартиру все новые и новые горшки с растениями. А в последнюю неделю еще и всяких больных животных из приюта таскать начали. Так что теперь по лианам пассифлоры, увенчанными одуряюще пахнущими розовыми и фиолетовыми огромными цветами, порхали два волнистых попугайчика и скакала серая канадская белка, а на паре вымахавших под потолок карликовых бананов сорта Кавендиш Дварф наливались желтизной самые настоящие грозди пусть небольших, но, как уверяют, вполне съедобных бананов.

— Степа, ты только найдись живой, а на ноги я тебя поставлю! — Все чаще причитала бабуля после очередных отчетов своих соратниц, уже давно обзвонивших больницы не только в Иганске, но и по всей области, и даже в столице с другими крупными городами. Только не отыскался Степа, и полиция тоже не помогла, и только одна гадалка, получившая в ночь Изменения удивительный дар поиска пропавших людей по их фотографии, хоть и не отыскала бабкиного внука, но в какой-то мере все же обнадежила:

— Направление на него я открыть не могу, но чувствую, Снежана Николаевна, что жив ваш внук.

Глядя на страдания бабули и ее слезы, непутевый внучок все чаще начал раскаиваться, что вел себя с ней, когда был человеком, как последняя скотина. Не зря его в животное неведомый маг обратил, животное он и есть. Вот и в этот раз, глядя на бабку, без сна и отдыха отрабатывающую приемы магического целительства, Степа себе твердый зарок дал, если только он когда-нибудь вновь станет человеком, окружить свою родную бабушку любовью и заботой.

Бог знает, сработало ли это его чистосердечное раскаяние, или просто у проклятия исчерпался вложенный в него магический ресурс, но все вдруг закружилось перед глазами рыжего котейки, возлежащего на диванчике, на котором он, в свое время, в человеческом облике ночевал.

— Степка! Паршивец! Нашелся! — Очнулся парень от того, что его сухонькие, но очень крепкие руки его бабушки обнимают.

— Бабушка, задушишь! — Простонал он, украдкой осматривая свои ставшие вполне человеческими руки.

А еще через полчаса он, в окружении бабушкиных подруг, пил чай с притащенным из ближайшей кондитерской шоколадным тортом (вот такой выверт сознания у него получился, ничто так не хотелось, как вновь отведать этот торт, хотя раньше он его не особенно-то и любил) и рассказывал, как все это время был рядом со своей бабушкой и не мог подать ей весточку.

— Скажи, Степан, а обратно в кота ты превратиться можешь? — Вдруг задала вопрос Софья Дмитриевна.

— А еще интересно, передается ли такая способность детям, — добавила ее подруга тоном заправского селекционера, и Степу аж передернуло от такой перспективы.