Сирена в котелке

(воспоминания старого рассыльного)

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«…Когда внесли зеркальный трельяж, так даже радостно стало. Машинистка сразу принялась перед ним пудриться, а начальник стал выдавливать угри. Когда внесли кровать, то мы немного удивились, но подумали — может быть, ошибка, вместо конторки нам это прислали из снабжения.

И только когда втащили люльку с ребенком и кота, мы сообразили, что к нам в контору въехали дикие квартиранты.

Начальник за телефон, я за кровать, завскладом за люльку! Но поздно, диких вместе с родственниками и грузчиками привалила целая дюжина. Мы выносим из комнаты кровать с люлькой, а дикие волокут в комнату комод. Шум, крик, толкотня. Кота в дверях прищемили, ребенок угодил завскладу в лоб щипцами для орехов. Содом и гоморра, но комод втащили.

Как только проход в двери высвободился, все, то есть мы и дикие, начали сразу выносить вещи. Только они выносили пишущие машинки и письменные столы, а мы кровать, люльку, трельяж и кота. Снова образовалось так называемое узкое место, сквозь которое никто не смог пролезть, ни туда, ни обратно.

А начальник все у телефона и вызывает подкрепление. Прибежали наконец наши отделы: кадров и финансовый. Но дикие окопались в правом углу за мебелью и швыряют в нас цветочками. Когда начальник схлопотал по темени фикусом в кадке, а у пани Ядзи из главка пошла петля на чулке до самого верха, мы предложили перемирие.

Теперь в одном конце комнаты проживают дикие, в другом приткнулась наша контора, посредине проходит нейтральная полоса. Даже трудно поверить, живем в согласии, правда только днем. Ночи тяжелые и небезопасные. Для того чтобы дикие не выбросили контору со всем имуществом, мы работаем все двадцать четыре часа в три смены.

Хуже всего приходится мне, потому что, как курьер, я должен следить за порядком. А все идет вверх тормашками. Как только наш завскладом начнет ночью считать на арифмометре, так дикая жена поднимает крик:

— Что вы так колотите на своей машинке? Не можете, что ли, стучать потише? Спать мешаете.

А завскладом огрызается:

— Может, вы прикажете колыбельную на арифмометре сыграть? У меня нет слуха, я не музыкален. — И еще сильнее на клавиши нажимает. И с еще большей яростью рукоятку накручивает. А главный дикарь на наших машинистках телесным способом отыгрывается. Как только какая-нибудь из них зажжет в комнате свет, он встает с кровати в чем мать родила и в таком виде марширует до самого выключателя.

Как-то я ему говорю:

_ Уважаемый, взяли бы хоть какую-нибудь шляпу в руку, все-таки прикрытие.

А он отвечает, что у него нет шляпы, а есть только берет.

Опять же когда к дикарям приходят гости, получаются недоразумения. Меня, например, постоянно принимают за тестя или за дядю Владзя из провинции. Щечки подставляют, дети стишки мне говорят и разные декламации. Невозможно передать, до чего миленькие стишки, ни слова о птичках и мотыльках, только о домнах Новой Гуты и печи № 2, что в Ченстохове. И представьте себе, эти вечеринки, даже сказать невозможно, довольно приятны и нестеснительны.

У диких радио играет на одной стене, а у нас, в «Аптекаре», на другой. Баланс получается, аж дым идет. Правда, в музыкальной консерватории с этой точки зрения было бы еще хуже. Представьте: с одной стороны учащиеся на органах симфонии запузыривают, а с другой — дикие празднуют именины главы семейства. В «Аптекаре» музыка не помеха. Только не знаю, как будет на праздники. Две елки в одном помещении — это не совсем по форме. Впрочем, к тому времени мы с дикими, наверно, поладим, и можно будет совместно погулять.

Но кота надо будет на это время в отдел кадров отнести, а то все елочные игрушки, дрянь, переколотит».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀