Эпиграмма

Тому, кто знает кому

Всяк опыт горек — не без дураков, —

Куда там за примерами ходить!

Нам ведома капризность должников.

Нам не впервой за Спонсора платить.

Автоэпиграмма

Я живу на виду.
Разделяю я мнения.
И с собой не иду
Ни в какое сравнение.

Критику Икс

Я не люблю сравнений броских.
Но у тебя — какая жалость! —
Не голова, а дом Облонских,
Где все, буквально все смешалось. 1979

Создателям детективов

Вы чего сказать хотели,
Ну кого вы удивили?..
Конан-Дойль на этом деле
Съел собаку (Баскервилей). 1979

Владимир Воинов

К рисунку[15]

Пленяя мощным торсом дам.
Над самою водою
Брешковский, голый, как Адам,
Стоит вниз головою.
Надулись бицепсы комком.
Руками в гравий врылся —
И хоть бы фиговым листком.
Бессовестный, прикрылся!
Чего не сможет человек
В погоне за молвою?
Иной способен целый век
Прожить вниз головою.
Смотрю я на певца борцов,
И рот кривит усмешка:
Каким из двух своих концов
Творит романы Брешко? 1911

Владимир Войнович

Якову Козловскому

Когда бы ты, Козловский Яков,
Имел хотя бы пару яков.
Тогда б не какал каламбуром,
А срал, как люди, калом бурым.

Александр Володин

Солнечным сиянием пронизан,
ветром революции несом,
над землей парит социализм
с получеловеческим лицом.

Медленные приближались даты,
чтоб настать — и промелькнуть тотчас.
Как мы ждали праздников когда-то!
Как они обманывали нас…

А новое так отрицает старое!
Так беспощадно отрицает старое,
как будто даже не подозревает,
что, не успев заметить, станет старым.
Оно стареет на глазах! Уже
короче юбки. Вот уже длиннее!
Вожди моложе. Вот уже старее!
Добрее нравы. Вот уже подлее!
А новое так отрицает старое,
так беспощадно отрицает старое,
как будто даже не подозревает…

Ушел кровавый день вчерашний,
и этот сходит день на нет.
Жива еще планета наша —
Одна средь неживых планет.

Простите, простите,
простите меня.
И я вас прощаю,
и я вас прощаю.
Я зла не держу,
это вам обещаю,
но только вы тоже
простите меня.
Забудьте, забудьте,
забудьте меня.
И я вас забуду,
и я вас забуду.
Я вам обещаю:
вас помнить не буду,
но только вы тоже
забудьте меня.
Как будто мы жители
разных планет.
На вашей планете
я не проживаю.
Я вас уважаю,
я вас уважаю,
но я на другой
проживаю. Привет.

Зиновию Гердту

Правда почему-то потом торжествует.
Почему-то торжествует.
Почему-то потом.
Почему-то торжествует правда.
Правда, потом.
Но обязательно торжествует.
Людям она почему-то нужна.
Хотя бы потом.
Почему-то потом.
Но почему-то обязательно.

А вам еще не вышли сроки?
А нам уже пора, пора…
Вам результаты перестройки увидеть
и кричать «ура!».
А может быть — уж нас не будет,
но с наше поживете вы
и на своем развале судеб
промолвите вслед нам: увы.

Неверие с надеждой то едины,
то трезвое неверье верх берет
и блик надежды угасает, стынет…
Но так уже бывало. В прошлый год,
и в прежний век, и в те тысячелетья
надежды всё обманывали нас.
И вновь неверью нечем нам ответить,
и свет надежды все слабее светит,
слабее светит — как бы не погас…

Расул Гамзатов

Жене одного поэта

Твой муж — поэт других не хуже.
И ты отлично ценишь стих.
Хоть не читаешь строки мужа.
Зато всегда считаешь их.

Единственному поэту

Других певцов в твоем народе нет…
Ты с пользой для себя усвоил это:
Ведь появись любой другой поэт —
Тебя бы не считали за поэта.

Поэту, склонному к заимствованию

Хоть и в твоей отаре иногда
Бывают славные ягнята —
Но ведь в другой отаре, вот беда.
Они уж блеяли когда-то.

Завсегдатаям Дома литераторов

Пить можно всем,
Знать надо только —
Когда и с кем.
За что и сколько.

Поэту, пишущему жалобы

Поэт, чужие видящий грехи,
Ей-богу, и тебе, брат, не мешало б
Оставить в память о себе стихи,
А не собранье анонимных жалоб.

Валентин Гафт

Татьяне Дорониной

Как клубника в сметане, Доронина Таня,
Ты такую другую поди поищи.
У нее в сочетанье тончайшие грани.
Будто малость «Шанели» накапали в щи.

Игорю Кваше

Артист великий, многогранный.
Чего-то глаз у Вас стеклянный?
Быть может, это фотобрак?
Так почему ж хорош пиджак?

Армену Джигарханяну

Гораздо меньше на земле армян.
Чем фильмов, где играл
Джигарханян.

Михаилу Ульянову

Признаюсь, думал, вы типаж.
Но жизнь сомнения разбила.
Вновь вижу я в который раз
Не просто роль, а просто диво.

Ие Саввиной

Все это правда, а не враки
И вовсе не шизофрения.
В Крыму гуляли две собаки:
Поменьше — шпиц, побольше — Ия.

Галине Беляевой

Какой пассаж, какая смелость:
Перед комиссией разделась.
Актрисой стали Вы теперь,
«Мой ласковый и нежный зверь».

Лие Ахеджаковой

Везде играет одинаково
Актриса Лия Ахеджакова.
Великолепно! В самом деле
Везде играет на пределе.

Николай Глазков

Господи! Спаси Страну Советов,
Защити ее от высших рас.
Потому что все твои заветы
Гитлер нарушает чаще нас. 22 июня 1941

Может быть, он того и не хочет.
Может быть, он к тому не готов.
Но мне кажется, что обязательно кончит
Самоубийством Гитлер Адольф. Октябрь 1941

О собственных стихах

Мне говорят, что Окна ТАСС
Моих стихов полезнее.
Полезен также унитаз.
Но это — не поэзия.

Я на мир взираю из-под столиков:
Век двадцатый, век необычайный!
Чем столетье интересней для историка.
Тем оно для современника печальней.

Евгению Долматовскому

Евгений Ароныч —
Не гений, а сволочь.

Борису Примерову

Вот вам поэт — Борис Примеров.
Он состоит из полимеров.
А то, что у него стоит, —
Из нержавейки состоит.

Льву Ошанину и Льву Озерову

Львы — очень тонкая наука.
Их чтит по-разному народ:
Вот Лев Ошанин — это сука,
Лев Озеров — наоборот.

И неприятности любви
В лесу забавны и милы:
Ее кусали муравьи.
Меня кусали комары.

Наш герб

Справа молот, слева серп —
Это наш советский герб.
Хочешь — жни, а хочешь — куй.
Все равно получишь…

Автоэпиграммы

Как великий поэт
Современной эпохи,
Я собою воспет.
Хоть дела мои плохи.

За то, что Глазков
Ни на что не годен.
Кроме стихов, —
Ему надо дать орден.

Григорий Горин

Эльдару Рязанову

У природы нет плохой погоды,
Каждая погода — благодать.
Хорошо в любое время года
За Эльдар Лексаныча поддать!

Сергей Городецкий

Драма брака

Жила Тарханова и жил Шагиахметов[16]
Меж ними часто начиналась драка.
И вот однажды (Милостивый Брама!
Храни нас от таких поэтов!)
Так разъярились кавалер и дама.
Что разразились драмой «Драма брака». 1915

Максим Горький

Сквозь железные решетки
С неба в окна смотрят звезды…
Ax! В России даже звезды
Смотрят с неба сквозь решетки…

О смертный, если ты здоров.
Не бойся докторов,
А заболев, открой им дверь.
Но осторожно верь.

Как персик, так и ананас
Природой создан не про нас.
О Влас, не пяль напрасно глаз
На персик и на ананас!

Таинственна наука медицина,
И достоверно в ней одно —
Что иногда при помощи рицина
Возможно получить говно.

Зная, что такое клетка,
И ее работа — ткань,
Убеждаешься нередко,
Что и ткань, и клетка дрянь.

Игорь Губерман

Гарики

Мне Маркса жаль — его наследство
свалилось в русскую купель:
здесь цель оправдывала средства
и средства обосрали цель.

Во благо классу-гегемону,
чтоб неослабно правил он,
во всякий миг доступен шмону
отдельно взятый гегемон.

В года растленья, лжи и страха
узка дозволенная сфера:
запретны шутки ниже паха
и размышленья выше хера.

Все социальные системы —
от иерархии до братства —
стучатся лбами о проблемы
свободы, равенства и блядства.

Из нас любой, пока не умер он,
себя слагает по частям
из интеллекта, секса, юмора
и отношения к властям.

На дворе стоит эпоха,
а в углу стоит кровать,
и когда мне с бабой плохо,
на эпоху мне плевать.

Эта мысль — украденный цветок,
просто рифма ей не повредит:
человек совсем не одинок —
кто-нибудь всегда за ним следит.

Живу я одиноко и сутуло,
друзья поумирали или служат,
и там, где мне гармония блеснула,
другие просто жопу обнаружат.

Красив, умен, слегка сутул,
набит мировоззрением,
вчера в себя я заглянул —
и вышел с омерзением.

Не прыгай с веком наравне,
будь человеком:
не то окажешься в гавне[17]
совместно с веком.

Я был везунчик и счастливчик,
судил и мыслил просвещенно,
и не один прелестный лифчик
при мне вздымался учащенно.

Я ни в чем на свете не нуждаюсь,
не хочу ни почестей, ни славы;
я своим покоем наслаждаюсь —
нежным, как в раю после облавы.

Клянусь компотом детства моего
и старческими грелками клянусь,
что я не испугаюсь ничего,
случайно если истины коснусь.

В этом странном окаянстве —
как живу я? Чем дышу?
Шум и хам царят в пространстве,
шумный хам и хамский шум.

Когда-нибудь я стану знаменит,
по мне окрестят марку папирос,
и выяснит лингвист-антисемит,
что был я прибалтийский эскимос.

Блуд мировых переустройств
и бред слияния в экстазе —
имеют много общих свойств
со смерчем смыва в унитазе.

Куда по смерти душу примут,
я с Богом торга не веду:
в раю намного мягче климат,
но лучше общество в аду.

Мужчина — хам, зануда, деспот,
мучитель, скряга и тупица:
чтоб это стало нам известно,
нам просто следует жениться.

Если днем осенним и ветреным
муж уходит, шаркая бодро,
треугольник зовут равнобедренным,
невзирая на разные бедра.

Был холост — снились одалиски,
вакханки, шлюхи, гейши, киски;
теперь со мной живет жена,
а ночью снится тишина.

Когда в семейных шумных сварах
жена бывает не права,
об этом позже в мемуарах
скорбит прозревшая вдова.

Семья — театр, где не случайно
у всех народов и времен
вход облегченный чрезвычайно,
а выход сильно затруднен.

Вполне владеть своей женой
и управлять своим семейством
куда труднее, чем страной,
хотя и мельче по злодействам.

Лишь перед смертью человек
соображает, кончив путь,
что слишком короток наш век,
чтобы спешить куда-нибудь.

Весьма причудлив мир в конторах
от девяти и до шести;
бывают жопы, из которых
и ноги брезгуют расти.

У скряги прочные запоры,
у скряги темное окно,
у скряги вечные запоры —
он жаден даже на гавно.

Наш век легко плодит субъекта
с холодной згой в очах порочных,
с мешком гавна и интеллекта
на двух конечностях непрочных.

Крича про срам и катастрофу,
порочат власть и стар и млад,
и все толпятся на Голгофу,
а чтоб распяли — нужен блат.

Россия красит свой фасад,
чтоб за фронтоном и порталом
неуправляемый распад
сменился плановым развалом.

Россияне живут и ждут,
уловляя малейший знак,
понимая, что наебут,
но не зная, когда и как.

Сейчас не спи, укрывшись пледом,
сейчас эпоха песен просит,
за нами слава ходит следом
и дело следственное носит.

За все на евреев найдется судья.
За живость. За ум. За сутулость.
За то, что еврейка стреляла в вождя.
За то, что она промахнулась.

Сергей Давыдов