Сочинения в ХД, 1816
Василий Маслович
Аннотация: В этом сборнике читателю представлены сочинения украинского (харьковского) поэта, баснописца, юмориста, сатирика, журналиста, филолога и издателя Василия Григорьевича Масловича, напечатанные в 1816 году в юмористическом журнале «Харьковский Демокрит», основателем и издателем которого был сам Маслович.
Книга добавлена:
9-03-2024, 08:46
- Автор: Василий Маслович
- Жанр: Юмористические стихи
- Дата выхода: 1816
Читать книгу "Сочинения в ХД, 1816"
Да не велят на свете жить!»
(ХД № 2).
Интерес
(Сатира)
Учёные умы, позвольте мне узнать,
Доколь вы будете нам книги издавать?!
Доколе будете, запѐршись в кабинете,
Чернилом убелять тьму сущую на свете?
Уж и без вас давно все люди говорят:
Кто праведен, тот прав, кто грешен – виноват.
Вы ж, если смыслите, так покажите средство,
Как можно избежать, на свете живши, бедства?
А если и сего нельзя уж вам сказать,
То хоть скажите нам – кто злу всему есть мать?
«Законы слабые», – один нас уверяет,
«Примеры вредные», – другой предполагает,
Но третий, возразив, с досадой вопиет:
«От роскоши всё зло произошло на свет».
Поклон мой сим умам и мыслям их вернейшим,
Поклон всем авторам викариям первейшим.
Я твёрдо верую, и присягну сей час,
Что книги их нигде не учат худу нас,
Но кто, читая их, уж плохо ныне видит,
Тот неужель мужей великих тех обидит,
Что и свою им мысль приложит для суда?
Спроситься, кажется, не есть ещё беда;
Один лишь Аруэт* себя той спесью славил,
Что посторонние умы в умы не ставил,
А я так думаю, что тем не погрешу,
Когда умней себя о чём ни есть спрошу?
А именно, вот что мой ум не постигает:
Не интерес ли зло на свете всё рождает?*
Не он ли главная причина есть тому,
Что без греха прожить не можно никому?
Сам дьявол, где ко злу всё средство потеряет,
В пособие его всегда употребляет.
Припомните, когда ходил он за Христом
И царство показал богатое перстом,
Употреблял свои все хитры покушенья,
Чтоб сына Божия довесть до искушенья,
То милость обещал, то милости просил
И, наконец, с стыдом во ад отослан был;
Припомните, как вся тогда геенска сила
Подпоры более ни в чём не находила,
Но злой ведь Вельзевул и тут не позабыл,
Что интерес ещё ему на помощь был:
Прибегнул к сладкому сему для смертных яду
И к козням новые доставил средства аду.
В чём сам дух хитростей успеть никак не мог,
Увы, в том интерес тотча̀с ему помог!
Прельщён Иуда им, и предан Бог на муки.
О, интерес, твои его убили руки! –
Но остановимся о том мы продолжать,
Чего без ужаса нельзя воображать.
Рассмотрим лучше связь дел нам людей подобных,
Разумных, дураков, святых и преподобных.
Рассмотрим пахаря, у коего все дни
В предмете с тернием загоны лишь одни;
Зачем он трудится? За тем ли, чтоб оралом
Чин выпахать себе и выйти генералом?
Иль силится чрез то добиться ко кресту,
Имея круглый год лицо своё в поту?
Иль хочет он святым соделаться от плуга?
Иль лестно для него названье царска друга?
Нет! Он охотою и в старосты нейдёт;
Так что ж причиною таких его работ?
Первейшая – чтоб есть, другая – денег боле
Желается ему достать чрез плуг и поле.
О, интерес, и тут ты тоже, интерес,
Твой видно и в пыли блеск яркий не исчез;
Но пусть то хорошо, что ты к трудам охотишь,
Да чем же после нам за те труды заплотишь?
Привычкой к жадности, привычкой к грабежу.
И что то истина, я твёрдо докажу.
Боится, например, в посты есть пахарь с соком,
И маслом щи подбить считает он пороком;
Боится выбранить кумы своей куму,
И хлеб собаке дать, что нищий клал в суму;
Боится крест стереть, написанный в крещенье,
Боится ворона убить в своём селенье;
Боится курицы, что пела петухом,
И голубей стрелять считает он грехом;
Охотнее готов с своим расстаться домом,
Чем погасить пожар, зажжённый в оном громом;
Боится мельников, боится ворожей,
Боится мертвецов, боится росстаней;*
Короче, он всего боится – уступает,
Где только интерес его не воружает,
А для него готов и вдовий луг скосить,
И в поле сироту копною заделить;
Готов за сноп один вонзить соседу вилы:
Вот как и набожным душа̀м прибытки милы!
Рассмотрим и купца, который и гроша
С тем в руки не возьмёт, не сделав барыша;
Что рыба без воды, растение без влаги,
Хвастун без языка, подьячий без бумаги,
То точно и купец без интереса есть:
Он божество его, и жизнь его, и честь.
От полюса пройти до полюса другого
Не поленѝтся он для барыша большого;
А вера и закон ничто суть для него,
Коль нет ему от них прибытку ничего.
Купец для барыша не только к аду ближе,
Но и за ад ещё готов спуститься ниже,
И если б в Та̀ртаре публиковать подряд,
То точно бы он там был торговаться рад.
Попробуйте открыть вдруг пред его глазами
И рай, небесный дом, и биржу с кораблями,
И посмотрите, что скорей его займёт:
Жилище ли святых иль торг и оборот?
«Един Бог без греха», – вот что, вздохнув, он скажет,
И в зал купеческий вести себя прикажет.
Там смоляной матрос и шкипер с колбасой
Приятней для него, чем Авраам святой:
«Начто о будущем так рано заниматься?
В могиле, – скажет он, – успеем належаться».
Рассмотрим барина, которой вопиет,
Что Ной по грамоте отцу его есть дед,
Что предок был его при штурме Ерихона,
А потому и герб его – с мечём корона,
Что за отечество, за веру и любовь
Готов охотно он пролить до капли кровь;
Рассмотрим мы его поближе и потоне,*
Что есть отличного в кичливой сей персоне?
То правда, что он есть в отечестве тот член,
На коем главный руль правленья укреплен,
Ветр с поля без него так сильно в парус дунет,
Что весь гражданской груз тотчас на камень сунет,
И чтобы чернь была в связи как двор один,
Необходим в таком дворе есть дворянин.
Многоразличные правленья – суть – машины,
Имеют колеса̀, валы, зубцы, пружины,
Что всё хоть государь и мудро сорудил,
Но нужен человек, чтоб в срок их заводил,
А ѝначе тотчас всё двигаться престанет,
И гиря и закон лежать без действа станет.
А кто тот человек? Не нужно толковать,
Ни как его зовут, ни где его сыскать,
Известны всем его и имя и порода,
Известны, но, увы, в семье не без урода;
Коварный интерес и эту чисту кровь
Умеет очернить через свою любовь.
Нередко офицер, имея алчность к злату,
Не полный выдаёт паёк мукѝ солдату,
И там уже, где всё извешено лот в лот,
Старается найти на терезях доход.*
Нередко комендант, дарами обольщённый,
Без совести сдаёт редут, ему вручённый.
Нередко генерал, для равной же вины,
Переменяет ход счастливыя войны.
И быв неустрашим среди картечь летящих,
Робеет и бежит от талеров блестящих.
Увы, отечество, увы, и ты, закон,
Не слышимы вы там, где слышен денег звон!
Но это лишь в войне, то что ж увидим дале,
Когда явимся мы в судейской мирной зале?
Там алчный секретарь, не делом утруждён,
А мздой виновника великой убеждён,
Ворочает листы, перебирает числы,
Стараясь в них найти указа разны смыслы,
Дабы чрез то не он законы исполнял,
А делал то закон, что секретарь сказал.
Короче объяснить, сей изверг государства
Закон чтёт за царя без подданных и царства,
И им, как мышьяком, и лечит и мертвит,
Смотря то потому, как интерес велит.
А выбранный судья дворянскими балами,
Не занимается казёнными делами,
Сидит и думает, какой бы взять предлог,
Чтоб и его в пять цифр длиною был итог;
Сидит – но секретарь, заметя план судейский,
Подходит с важностью, яко посол индейский,
И говорит ему: «Обряд не есть закон,
И так я думаю, что время выйти вон,
Понеже сбившиесь просители, как туча,
Желают выхода, присутствием наскуча;
Законы ж вам велят и дома то читать,
О чём намерены в суде вы рассуждать,
И не затем они нас здесь определили,
Дабы мы, правя суд, без пропитанья были.
В присяге мы клялись, чтоб с верностью служить,
Но в ней не сказано, чтоб нам ни есть, ни пить.
Жиды, и не служа, но русско достоянье
В аренду взяв, себе имеют пропитанье,
А правды сыщику на что о том тужить,
Что нечем лишний ноль к итогу приложить.
Спросите лишь о том проворную персону,
То есть секретаря – яко ключа закону,
А с ним, распорядя предбудущей итог,
Поможет точно вам в желании сам Бог.
Делить в молчании… и дателя оправить
Есть то ж, что грешника в погрешности исправить,
А кто на то подаст в присутствие извет,
Тот, без сомнения, в остроге пропадет.
Указ о ябеде довольно средств доставил,
Чтоб всякой судия, служа, свой счёт составил,
Итак, держитесь лишь меня во всех делах;
Совет мой право вам насчёт итога, благ».
Вот как хранители закона поступают,
Вот дворянина как прибытки повреждают.
Рассмотримте ж теперь и пастырей церквей,
Которым поручён ключ царствия дверей:
Фонвизина слуга их, правда, уж тревожил,*
Но только совесть их нимало не умножил;
Осталося у них, и по сие число,
Одно и то ж в руках для паствы ремесло.
То есть: они людьми, как куклами, играют
И, миру мир моля, мир с миром обдирают;
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Что ж? То ли делать им велел Творец небес?
Отнюдь не то, сему ж причиной интерес;
А без того, на что б учителям спасенья
Червонцы доводить свои до утесненья
И экипаж иметь такой величины,
Коль двери райские в аршин лишь ширины?
На что им покупать под бронзою комоды,
Когда на небесах на них совсем нет моды?
И хитрые замкѝ на что к ним прибирать,
Коль в небе и воров нельзя предполагать?
О зол всех обер-зло, поносной интерес,
Тобой ад движется̀, тобою крепок бес,
Ты, будучи царём над та̀ртарской геенной,