Пленник темной феи. Муж темной феи

Глава 6

— Где ты пропадал все эти три долгих месяца? — негодовал государь-отец. — Исчез. Ни слуху от тебя ни духу.

— Я нашел себе невесту, — принц низко опустил голову, предвкушая грядущий взрыв.

— Невесту? — изумленный лесной король даже приподнялся с трона, чтобы лучше слышать. — Когда только успел? Надеюсь, эта девица из хорошего знатного рода, который чтиц традиции.

Дорн вспомнил об изгнании Эйлис и активно закивал: уж кто-кто, а темные феи традиции чтили.

— И она чистая, непорочная, целомудренная?

— Эйлис чистая, непорочная, целомудренная, но… — Дорн замялся и втянул голову в плечи, — у нее есть ребенок.

— Что! — взревел эльфийский владыка.

— От меня, — принц зажмурился.

Вообще-то, описывая свою невесту, он ни разу не соврал.

Чистая? Чистая! Как явилась в Лесновилль, тут же потребовала для себя ванную.

Непорочная? Так, насколько он знал, никто порчу на Эйлис не наводил.

Целомудренная? Долгие годы она жила среди женщин, а одинокие путники, по ее словам, забредали в Заколдованный лес нечасто.

— Это, это… скандал! — венценосный отец явно не знал, за что хвататься, за голову или за сердце, поэтому схватился за все. — Это, это… позор! Ты обесчестил свое имя! Мое имя! Что скажут придворные? Наша семья должна служить примером для остальных, а ты… ты…

— Ваше Величество, Эйлис — чудесная девушка. Добрая, нежная, заботливая.

Дорн вспомнил десерт из ядовитых ягод, заботливо собранных для него феей, и свое стремительное падение с высокого вяза в образе бабочки. Его поймали у самой земли. Зато тоже очень заботливо.

— О духи, сын, среди всех невинных девиц Лесонвилля ты умудрился найти единственную разгульную и заделать ей ребенка. Наверное, мне надо утешать себя тем, что ты, по крайней мере, не спутался с человечкой, орчанкой или того хуже — темной феей.

Дорн потупил взгляд:

— Вообще-то… Эйлис — темная фея.

— Что? Да ты с ума сошел! Темные феи они же… Страшные! Жуткие! У них рога — во! — Король помахал руками над своей короной. — Копыта. Острые зубы. Их описывают как злобных уродливых старух с крыльями.

— Неправда, — заступился за любимую принц. — Эйлис очень красивая.

— И огромных крыльев, как у демонов, у нее нет?

— Ну-у-у, есть, — был вынужден признать Дорн.

— И глаза не горят кровавыми маяками во мраке?

— Ну-у-у, светятся… немножко… красным. Но не всегда! Редко, — он съежился под пристальным отцовским взглядом и торопливо добавил: — Очень редко. Только по праздникам.

— И зубы не острые?

— Зубы не острые! — обрадовался принц, но потом вспомнил зловещую улыбку Эйлис и сник. — Хотя… да, острые. Но это ее совсем не портит. Она красивая. Правда. Внешность у нее немного необычная, но…

Отец смотрел на сына с подозрением, как на умалишенного.

— …и она молодая, — потерянно закончил тот. — Не старуха.

— Молодая? Сколько же ей лет?

— Не знаю.

— А сколько вы с ней знакомы?

— Три месяца.

Эльфийский король нахмурился, напряженно стиснув подлокотники трона.

— Хм. Вы знакомы всего три месяца, а она уже успела родить от тебя ребенка. Никакого противоречия не замечаешь, нет?

— Не придирайся, отец, — поджал губы Дорн.

Некоторое время в тронном зале царило угнетающее молчание, затем владыка шумно вздохнул и поднялся на ноги.

— Мне все ясно, — громогласно заявил он. — Тебя, сын, околдовали.

— Да нет же, никто меня не околдовывал, — возразил принц, но его не послушали. Лесной король рвался навести порядок в своем государстве.

— Я немедленно позову стражников и прикажу им бросить коварную ведьму в темницу.

— Что? Нет! — в панике Дорн кинулся к дверям и распластался по ним живым замком, мол: «Не пущу!»

Сперва он испугался за Эйлис, но после вспомнил о могуществе темных фей и начал беспокоиться уже за отца и стражников. Да она же их в порошок сотрет!

— С дороги, сын! Ведьма будет наказана за свои злодеяния!

— Отец, стой, — принц лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. — Покажи меня жрецам. Пусть спросят у духов леса, околдован я или нет.

Спустя пару минут яростных препирательств они небольшой воинственной группой двинулись к верховному жрецу, в храм Десяти святынь, где Дорну предстояло пройти унизительную процедуру осмотра. Там, в храме, его раздели донага и со всех сторон окурили специальными ароматическими трубками, да так, что волосы пропахли дымом и ладаном.

Зато вердикт был однозначным: никакого колдовства.

— Ну я же говорил, — раздраженно прошипел Дорн, натягивая на себя одежду. — И ребенок у нее от меня. У него острые уши, и вообще он точная моя копия.

— Это очень скверно, — ответил король. — Наличие ребенка необходимо скрыть. Выждать после свадьбы положенные девять месяцев и только потом объявить о рождении наследника.

— Но тогда ребенку будет уже год. Мы все равно не сможем выдать его за новорожденного. Глупости. Я не собираюсь прятать Арвина, словно он какая-то грязная, постыдная тайна. Сын — моя гордость.

— Нашел чем гордиться. Плодом разврата. Своей блудливой натурой. Да о тебе и твоем ублю… приплоде станут судачить на каждом шагу, и на жену твою распутницу смотреть будут косо.

В одном старый король оказался прав: слухи уже пошли, ведь, как известно, уши были даже у стен. Всего за пару часов Лесонвилль облетела шокирующая весть: младший принц Халлагор вернулся из дальнего путешествия с женщиной-чужестранкой, которая не была ему женой, но уже имела от него дитя. Срам какой!

— Представляешь, родила от него вне брака, — уже шептались в темных уголках дворца сплетницы.

Эйлис, которая вышла подышать свежим воздухом, как раз наткнулась на одну такую парочку.

— Вот блудница! Стыдоба! Легла под мужчину до свадьбы. Как же она под венец-то пойдет, испорченная?

— Да принц, может, и не женится на ней. Зачем ему в супруги разгульная девка? Ох, это себя не уважать — позволять всем подряд вольности.

Светлые брови Эйлис взлетели на лоб. Полная любопытства, она спряталась за колонной, внимательно прислушиваясь к разговору двух эльфиек.

— Ну, принц и сам хорош. Не уберег свою честь. Страх, какое недостойное поведение!

Тут к собеседницам подошла еще одна охотница почесать языком:

— А правду говорят, что эта девица, которую он с собой привез, — темная фея?

Тут сплетницы заохали, заахали, закудахтали, будто куры.

— Темная фея? Да они же жуткие!

— Да у них же рога-копыта!

— И глаза огнем горят.

— И рот, полный треугольных зубов.

— А этими зубами они откусывают головы летучим мышам, чтобы потом выпить всю кровь у несчастных убиенных созданий.

Брови Эйлис уже доползли до границы роста волос. После байки о бедных бездарно погибших мышках она и вовсе, не удержавшись, прыснула в кулак.

А с этими эльфами не соскучишься! Какая богатая, однако, у них фантазия!

— Неужто красавчик Дорн спутался со старухой?

«Со старухой?» — нахмурилась Эйлис.

— Со старухой? — переспросила одна из девиц.

— Ну да, всем известно, что темные феи — дряхлые, сморщенные, как финики, старухи, которым не меньше тысячи лет.

«Серьезно?» — ухмыльнулась фея и небрежным жестом поправила волосы.

— Ах, взглянуть бы на нее одним глазком.

— Так и взглянешь. Говорят, завтра невесту принца официально представят ко двору. Будет бал.

«Бал?» — по губам Эйлис растеклась коварная ухмылка.