Улица Яффо

* * *

Когда последние деньги были израсходованы, Жорж неохотно согласился на поддержку тети Мэй из Бейрута. Он пообещал вернуть ей потом все до последней монеты. Ему следует снять небольшую квартиру в Вифлееме, сказала тетя Мэй, беспокоившаяся за детей. Но Жорж, сохранивший деловую жилку, не стал тратить деньги на аренду квартиры, а инвестировал их в будущее. Он арендовал на базаре небольшой магазинчик, хозяин которого умер. Лавка была не больше каморки: прилавок и несколько столиков. Жорж выбрал то, чего ему самому так сильно не хватало, – сладости, которые делала его жена. Вместе с бабушкой они оживили на маленькой кухне рецепты Мариам. Маамуль, пахлава, катаеф, кнафе… [50] все как на свадьбах в Яффе. Конечно, это не вернуло Мариам. Но вернуло память о ее тонком вкусе и ее щедрости. Жорж упаковывал сладости и вручал их покупателям, делая вид, будто увечья ему совсем не мешают. А клиенты из деликатности делали вид, будто никакого инвалидного кресла не существует. Жорж расцвел: он снова стал полезным членом общества. Возвращаясь из школы, Амаль и Джибриль сразу же принимались помогать. На кухне, за прилавком, с уборкой. И как в прежние времена, на все праздники они приносили корзины, полные сладостей, для тех, кто не мог себе их позволить, – в лагерь «Аида». Но еврейские праздники больше не отмечали. Соседи-евреи жили в Иерусалиме, всего в паре десятков километров и в совершенно другом мире.

После семи лет жизни в лагере Жорж наконец смог снять небольшую квартиру. Кроватей у них не было, только матрасы, которые днем складывали стопкой у стены. Стола тоже не было. Они ели, сидя на полу, скрестив ноги, вокруг газеты, на которой бабушка раскладывала еду. Жареная курица на лаваше, кабачки, фаршированные кедровыми орешками, чечевица с обжаренным луком. Зато в квартире была ванная с водопроводом. Для Амаль квартира была маленьким раем. Ее мир починили – во всяком случае, пока, – как старый чемодан, латаный-перелатаный и перевязанный веревкой.