Эффект пустоты

17

КЕЛЛИ

«Шэй?»

Сгорбившись, она молча сидит на земле, там, где я ее оставила. Крови стало еще больше, часть ее потемнела и запеклась, часть свежая. Начинается дождь. Красные завитки на ее коже смешиваются с каплями воды, и меня охватывает паника. Она не может умереть. Она единственная, кто способен говорить со мной.

«Шэй!» — громко произношу в ее голове.

Она стонет и шевелится. «Поднимайся».

«Зачем? Кай уехал. Мамы нет». У нее мрачные мутные мысли, и они наслаиваются друг на друга: брошена… покинута… одинока.

«Я все еще здесь. Поднимайся!» Снова и снова дергаю ее, пока, наконец, она с трудом не поднимается на ноги, опираясь на машину, за которой пряталась. Морщится от движений.

«Ну поднялась. Дальше чтої»

«Спрячься от дождя».

В голове у Шэй мелькает мысль о доме — но какой это дом, если там никто не живет?

«Нет. Мы не можем пойти в твои дом; один из солдат собирался туда. Возможно, он уже там. Остальные ищут тебя. Нужно спрятаться, пока сюда кто-нибудь не вернулся».

«Ладно». Пошатываясь, она идет к углу и сворачивает в переулок. Дергает входные двери, пока одна из них не поддается. Задвинув засов, Шэй на мгновение прислоняется спиной к двери, потом медленно бредет по прихожей, придерживаясь одной рукой за стену, пока не находит ванную.

Включив свет, она смотрит на себя в зеркало. Волосы мокрые и спутанные; с одной стороны бледного лица грязь, с другой — кровь.

«Выгляжу, как кусок дерьма».

«Очень похоже».

«Ну спасибо».

Шэй берет полотенце, держит под струей воды и, морщась от боли, промакивает им кровь вокруг уха. Потом полощет полотенце, и в раковине смешиваются сгустки крови, свежая кровь и вода. Она повторяет процедуру снова и снова, едва сдерживая слезы, пока полностью не очищает кожу. Ухо наполовину оторвано, из раны на шею капает свежая кровь.

«Тут нужно накладывать швы», — говорю я.

«Никогда не отличалась ловкостью при работе с ниткой и иголкой. Но, может быть…»

«Что?»

«У озера я заставила себя почувствовать себя лучше, когда ослабела после болезни. Может, и теперь смогу что-нибудь сделать».

Глаза у нее становятся странными — в их синеве начинают кружить черные вихри. Никогда раньше не видела вблизи, как это происходит, и с любопытством наблюдаю. И она в упор глядит на меня — но видит ли?

Ее бледное лицо начинает розоветь, теплеть, а ухо становится красным и каким-то нечетким, а потом вдруг становится целым там, где был оторванный край. Здоровым и невредимым.

Шэй моргает, и глаза у нее возвращаются в норму.

Она смотрит в зеркало. «Ого». Поднимает слегка дрожащую руку и касается уха.

— Как, черт возьми, я это сделала? — спрашивает она, на этот раз вслух.

«Не знаю. Я и понятия не имела, что ты способна на такое».

Шэй направляется в прихожую, все так же держась за стену, словно боится упасть.

— Кай уехал, — говорит она со вздохом. — Ты знала?

«Да. Я следила за солдатами, а потом издалека смотрела на твой дом. Видела, как он уехал из поселка».

— И ты не отправилась с ним? Почему?

«Тебе я сейчас нужнее».

Шэй смаргивает слезы.

— Но он твой брат.

«А ты мой друг».

— Спасибо, Келли. За то, что помогла мне. За все, — говорит Шэй. Она знает: я вижу, что ее мысли искренни, но мне нужно нечто большее. Мне нужно, чтобы она произнесла это вслух.

«Я ведь тоже твой друг?»

— Конечно. Я перед тобой в долгу. Даже по уши в долгах.

«Ты больше не будешь меня игнорировать? Обещаешь?»

— Обещаю. Никогда не буду. Я думала, что схожу с ума, что выдумала тебя, что ты ненастоящая. Но теперь понимаю: это не я сошла с ума и не ты свихнулась, а весь этот проклятый мир съехал с катушек и окончательно рехнулся. Мир превратился в дурдом, а мы как те две пациентки, которые пытаются разобраться, что происходит.

«Ха! Мне это нравится. А как тебе такая мысль: весь мир сошел с ума, и только мы вдвоем сохранили здравый рассудок. И держимся вместе. Идет?»

— Идет. Договорились. — Она протягивает ладонь; я озадачена, потом пожимаю ее. Она трясет мою руку, и странная волна пробегает по мне.

Шэй мой друг. У меня есть друг. Друзья ведь существуют друг для друга, правильно?

Потом она зевает и почесывает ухо.

— Вроде как покалывает. — И снова зевает.

«Тебе надо поспать. Я постерегу».

— Ладно. Спасибо. — Она бредет в гостиную и устраивается на диване, не желая подниматься наверх в поисках спальни. «Может быть, жившие здесь люди лежат в своих постелях мертвые, — улавливаю ее беспокойную мысль. — Может, они все еще здесь».

«Я проверю, — успокаиваю я, быстро обследую дом и сообщаю ей: — В доме нет ни мертвых, ни живых. Засыпай; я разбужу, если что-нибудь случится».

Но как только Шэй засыпает, я вылетаю и несусь над дорогой, по которой уехал Кай.

Вот уже первый блокпост, а я так и не видела его; должно быть, он здесь уже проехал. Собираюсь продолжить путь и уже почти миную блокпост, как вдруг что-то привлекает мое внимание.

Что это стоит вон там, на обочине?

Это байк Кая.