Райдзин. Сияние

Глава 4

Прасковья Богдановна с трудом сохраняла бесстрастный вид, отойдя в сторону от основной группы зрителей. Вцепившись в перила ограждения, она хотя и старалась не смотреть в сторону высоких гостей, но нет-нет, да поглядывала. К ее разочарованию, из собравшихся на трибуне персон внимание на нее обращал только ее недавний любовник, благодаря должности портового интенданта входящий в городское Высокое собрание.

Вот только это было совсем не то внимание, которого бы ей бы хотелось. «Ты должна уехать», — сказал Павел Иванович ей чуть больше трех недель назад во время тайной встречи, состоявшейся впервые после случившегося в особняке Новицких.

Причина больше похожей на приказ просьбы оказалась банальна: госпоже Байковой, супруге Павла Ивановича, намекнули злые языки о возможной — неподтвержденной доказательствами, интрижке ее уважаемого мужа с заместителем директора школы «Аскольд». Супруга тут же предъявила Павлу Ивановичу обвинение, которое он умело отверг, разбив в пух и прах. Но во избежание эскалации семейного конфликта в убедительной форме попросил свою бывшую любовницу подумать над тем, чтобы покинуть Нагасаки.

Этот памятный Прасковье Богдановне разговор случился совсем незадолго до того, как она получила должность мастера-наставника класса ×6. В котором среди прочих обучался и Дмитрий Новицкий — деятельный, пусть и невольный, участник их с Павлом Ивановичем расставания. Видимо поэтому господин Байков долгое время в жизни Прасковьи Богдановны больше и не появлялся. До сегодняшнего момента.

Прасковья Богдановна нервничала все сильнее. Понимала, что сегодня — раз они встретились на этом закрытом мероприятии и Павел Иванович обращает на нее такое деятельное, пусть и неафишируемое внимание, трехнедельной давности разговор будет продолжен.

Господин Байков пока, впрочем, к Прасковье Богдановне не приближался. С бокалом в руке беседовал с князем Новиковым, как раз сейчас почтительно ему улыбаясь. На бывшую любовницу, владычицу своего сердца и души как он неоднократно говорил, господин Байков демонстративно не обращал внимания. Пока не обращал.

На арене между тем, на белом постаменте Круга Стихий, Надежда Кудашова уже начала ритуал, расставив подопечных вокруг себя на равноудаленном расстоянии и только что закрыв весь Круг куполом размытия; некоторые наблюдатели невольно ахнули при этом. Прасковья Богдановна с удивлением услышала громкие возгласы и обсуждение случившегося — оставшиеся в почетной ложе зрители не скрывали эмоций. В нюансах повеления стихиями она совершенно не разбиралась, но хорошо поняла: для владеющих даром зрителей происходящее внушает нешуточное уважение вкупе с удивлением.

— Кошечка моя, здравствуй, — прозвучало вдруг рядом елейным тоном.

Прасковья Богдановна едва заметно вздрогнула, застигнутая врасплох. Не оборачиваясь она скосила взгляд и поняла что к ней со спины, сбоку-сзади, только что подошел Павел Иванович.

— Не смотри только на меня так, делай вид что мы незнакомы, — практически не размыкая губ произнес господин Байков, вставая рядом и одной рукой облокачиваясь на перила. Во второй у него был высокий узкий бокал с шампанским, глоток которого он сейчас и сделал.

Прасковья Богдановна молчала, невидящим взглядом осматривая накрывший арену размытый купол. Который постепенно темнел — клубящийся под куполом серый мглистый туман превращался в непроглядную тьму. Прасковья Богдановна смотрела на это завороженно — черный купол уже совершенно не отражал свет и ей показалось, что на арене возникла самая настоящая черная дыра. Выглядело страшно, но обеспокоенно обернувшись, она не заметила признаков волнения у других зрителей, что ее немного успокоило. Все же там, под куполом, дочь князя Новикова, а он сейчас довольно беззаботно беседовал с кем-то из городской администрации.

— Кошечка моя, — снова почти промурлыкал в бороду Павел Иванович. — Подумай, пожалуйста, что я могу для тебя сделать, чтобы ты все же уехала из города. Договоримся.

Говорил Павел Иванович не очень внятно — не размыкая зубов и практически не шевеля губами. Голос у него при этом был донельзя вежливый. Но Прасковья Богдановна очень хорошо знала этого человека, видела его в совершенно разных ипостасях и представляла на что он способен. Павел Иванович принадлежал к одному из самых опасных типов людей на планете — амбициозный, трусливый, мстительный и злопамятный. Так что его настолько показательная учтивость ее не обманывала, а настораживала и даже пугала.

Прасковья Богдановна на миг прикрыла глаза, пребывая в крайне смешанных чувствах. В Нагасаки, на должность в высше-магической школе она попала благодаря проекции Павла Ивановича. Но когда господин Байков помогал занять ей это место, он узнал некоторые перипетии ее судьбы — такие как нарушение закона при получении гражданства, например. Впрочем, это были еще цветочки: несколько проведенных в должности лет она участвовала в не совсем законной деятельности при распределении финансовых потоков. И именно это, а не «большая и чистая любовь» было, и оставалось до недавнего времени, крепкой основой их близких отношений.

Прасковья Богдановна даже уверенно подозревала, что столь затянувшаяся любовная интрижка является для Павла Ивановича прикрытием контроля ответвления финансовых ручейков от реки государева бюджета. Для того, чтобы именно большой и чистой любовью объяснить их частые и тайные встречи, если случится интерес надзорных органов. Скорее всего, именно этими аргументами — обратными, и отговорился господин Байков от обвинения супруги, просто раскрыв некоторые подробности их не совсем законных «деловых» отношений, которые затрагивали интересы огромного количества уважаемых людей в Нагасаки и не только.

В общем, рычаги давления на Прасковью Богдановну у господина Байкова были. Она — никто, еще семь лет назад бесправная жительница территорий протектората. У него же немалое количество связей, которыми он может воспользоваться, чтобы не просто остановить или сломать ей карьеру, но и жизнь. Оказаться за решеткой по обвинению в растрате — не самый худший вариант, она это прекрасно понимала.

Вот только все это было справедливо до того момента, пока Прасковья Богдановна волей слепого случая не попала вдруг на столь неожиданную должность мастера-наставника в класс владеющих даром. Случившееся до сих пор казалось ей совершенно невероятным, чем-то из области нереального. После ее назначения Павел Иванович исчез с горизонта, не показываясь в поле зрения — она уж было подумала, что проблема решена. Ошиблась.

Сейчас же Прасковья Богдановна напряженно думала. Нужен ли ей конфликт или стоит выбрать мирное решение и запросить перевод в теплое место подальше отсюда? Скорее всего это будет должность похожая на нынешнюю. И скорее всего на новом месте так же будет у нее свой новый «Павел Иванович».

Назначение же мастером-наставником класса владеющих даром — это шанс, который выпадает раз в жизни. Но с другой стороны далеко не факт, что у нее получится этим шансом воспользоваться. А вот у Павла Ивановича достаточно влияния, чтобы действительно сломать ей жизнь. Не сейчас — а тогда, когда закончится ее неожиданное наставничество.

Судя по тому, что она слышала мельком в самое разное время в самых разных местах — у класса ×6 за несколько месяцев еще до начала обучения уже поменялось несколько наставников. Так что ее карьера на этой должности может закончится в самое ближайшее время, тем более что она сама понимала, что ее кандидатура — явно временный вариант. И когда (не если) это случится, и она до этого момента не сумеет упрочить свое положение, у нее будут очень серьезные проблемы. Павел Иванович не простит, он ее просто уничтожит.

Прасковья Богдановна сильнее сжала перила и прикусила губу.

Да, скорее всего Павел Иванович даже не знает, что у нее отношения с одним из учеников, с Сигурдом Магнуссоном. Но она и сама пока не поняла, что это за отношения — душевной теплоты и разговоров в них совсем нет, просто периодические встречи для физической близости. Так что даже если Прасковья Богдановна придет за помощью к вечно невозмутимому и холодному как кусок льда Магнуссону, будут ли волновать его ее проблемы?

Такие мысли — ранее уже неоднократно обдуманные, сейчас галопом вновь пронеслись в голове Прасковьи Богдановны. В принципе, она уже все давно решила: Павел Иванович действительно может организовать ей хорошую должность в новом месте, а авантюра с владеющей молодежью может так и остаться авантюрой.

Выбирая между журавлем в небе и синицей в руках, Прасковья Богдановна всегда выбирала синицу. Именно поэтому она — поднимаясь с самого социального дна жизни в протекторатах и смогла достигнуть всего того, чем на данный момент обладала. Для ее соседей по номерному жилому блоку — уже недостижимая мечта.

Прасковья Богдановна, прощаясь с мечтой, тяжело вздохнула. Только было открыла рот намереваясь сообщить господину Байкову, что покинет Нагасаки в самое ближайшее время, но не успела.

— Паня, по-доброму тебя прошу. Пока по-доброму, я ведь тебя сгною, — устав ждать, нарушил паузу Павел Иванович. Голос его больше не был приторно-приятным, в нем откровенно прозвучали угрожающие нотки.

Прасковья Богдановна как открыла рот, так и закрыла. Пару секунд назад она уже продумывала время и место, чтобы обсудить условия ее отъезда, но столь прямая угроза все меняла. Павел Иванович может быть и вхож во властные круги, но просто не знает менталитет ее новых подопечных.

Все они пусть юные, но владеющие даром и живут с осознанием того, что они — властелины этого мира. Проблемы Прасковьи Богдановны ни в прошлом, ни в будущем их не волнуют. Но сейчас она их мастер-наставник, а прямая угроза ей совершенно меняет дело. До этого момента Павлом Ивановичем все высказывалось в формате уважительных просьб, но сейчас видимо напряжение сыграло с ним злую шутку, и он совершенно необдуманно сорвался.

Прасковья Богдановна расслабилась и широко улыбнулась. Она шла сюда, в ложу для почетных гостей, за своим шансом. Не верила, но надеялась. И этот шанс она получила — пусть и совершенно неожиданным образом.

— Знаешь, что, Паша, — обернулась Прасковья Богдановна к собеседнику. — Ты, вместе со своей рогатой истеричкой женой, можешь идти на все четыре стороны. Далеко, прямо и большими шагами, чтобы как можно скорее оказаться от меня на максимально возможной дистанции.

Павел Иванович побагровел, чуть погодя звучно сглотнул. Он просто не верил в то, что только что услышал.

— Проваливай, — негромко прошипела Прасковья Богдановна, и сделала ладонью жест «от себя», словно пыль стряхивая.

Как давно она мечтала о чем-то подобном. Иногда в минуты слабости или после бокала вина представляла себя унижающей одного из таких лощеных и уверенных в себе людей, стоящих выше нее на лестнице сословного общества. И такой момент — хотя она в него не верила, оставляя лишь мечтой, наконец настал.

Павел Иванович снова звучно сглотнул и пару раз моргнул. Даже если бы он сейчас получил от Прасковьи Богдановны прямой удар в нос, эффект был бы не таким оглушающим.