Великокняжеский вояж

— Да, иначе зачем я вас вообще куда-то разрешал вам ехать? — я посмотрел на сидящих напротив механиков: один уже в возрасте, второй как бы не мой ровесник. Бахарев смотрел твердо и спокойно, а вот Ползунов весь искрутился. Видно было, что парень хочет что-то сказать или спросить, но по какой-то причине не может этого сделать. То ли боится получить категорический отказ, то ли опасается, что его высмеют, и, сдается мне, что все-таки дело во втором. Я снова перевел взгляд на Бахареве. — Я подумаю, на каком именно заводе вы начнете проводить работы и эксперименты. Когда приму решение, я вам сразу же скажу. Если это будет один из казенных заводов, то мне не нужно будет ничего ни с кем согласовывать, но, если мой выбор падет на завод, имеющий хозяев, то придется немного подождать, пока я не обговорю с этими хозяевами ряд условий.

— Благодарю, ваше высочество, — Бахарев совершенно успокоился и поклонился степенно, с чувством собственного достоинства. — Я буду с нетерпением ждать вашего решения, и надеюсь, что оно последует раньше, чем мы доберемся до конечной точки нашего путешествия.

— Я постараюсь, чтобы так оно и произошло, — кивнув Бахареву, я повернулся к Ползунову. — Ну что ты вертишься? Говори уже, что тебя до такой степени тревожит. — Ванька вздрогнул, вжал голову в плечи, посмотрел немного испуганно. Но вскоре пересилил неуверенность и боязнь и медленно произнес.

— Мы, когда ту паровую машину чинили... Я уверен, что можно поставить цилиндры таким образом, чтобы работа механизма не зависела от подачи воды, — выпалив это, он густо покраснел.

— Вот как, — я задумчиво посмотрел на него. — И как же она без пара будет работать эта твоя машина?

— Почему без пара? С паром, — Ползунов покраснел еще больше. — Только воду не надо подавать постоянно. И водяное колесо не нужно будет для нее. Это даже скорее огненная машина получится. И работать она сможет там, где нет возможности воду постоянно получать.

— Глупости не говори, — перебил ученика Бахарев. — Как ты вообще сможешь поршень подниматься без воды?

— Я уже делал, — Ванька насупился. — И у меня получилось.

— И почему же я не видел, что там у тебя получилось? — сварливо спросил Бахарев, нахмурившись и скрестив руки на груди. — Ты только говорил, что такое возможно, но даже чертежей не показал.

— Я хотел сначала все проверить, — Ползунов опустил глаза и говорил, разглядывая пол кареты. — И чертеж начисто нарисовал, и модельку собрал. И она работала! — он вскинул голову. — А потом мы убегать начали, и я сжег и чертеж и модель. То есть сначала разломал, а потом сжег.

— Так, стоп, — я остановил словесный поток, готовый вырваться изо рта Бахарева, поднял руку, словно бы блокировав любые его намерения дальше говорить и очень серьезно спросил Ползунова. — А воссоздать сможешь? И чертеж, и саму машину?

— Наверное, — ответил он, неуверенно пожав плечами. — Да нет, смогу, точно смогу.

— И, если получишь опять действующий образец, сумеешь проследить, чтобы настоящую машину сделали по твоим чертежам? — я прищурился. А Ванька снова пожал плечами и кивнул еще более неуверенно.

— Очень хорошо. Значит, поедешь на завод, который я выберу для твоего учителя. Будете вместе экспериментировать. Никита, вам обоим выделятся деньги. Много не обещаю, но на создание тигля и машины, про которую Ванька говорит, должно хватить. На тебя же возлагается ответственность проследить, чтобы Иван сделал все-то, что я только что перечислил: чертеж, работающий образец и полноценную машину, — Бахарев попытался что-то мяукнуть, но я снова жестом остановил его. — Никаких возражений. Ни-как-ких. — после этого я с силой стукнул пару раз в крышу кареты. Кучер, услышав стук тотчас остановился, и я выпрыгнул наружу, не дожидаясь, пока мне откроют дверь.

Ко мне тут же подскочил Федотов.

— Коня, — коротко приказал я, а когда ко мне подвели моего коня, который не был еще расседлан, я вскочил на него и, повертевшись в седле, нашел взглядом Строганова и Воронцова, которые в это время продолжали спорить. За их спором с постными рожами наблюдали Петька, Турок и Олсуфьев.

— Ваше высочество, — дверь кареты открылась и оттуда высунулся Бахарев. — Мы не знаем, где наши лошади и...

— Да езжайте в карете, — я махнул рукой. — Кстати, а почему Ханстман не запатентовал свое изобретение? И почему он так странно пытался сохранить тайну? Ведь на мануфактуре все работы велись по ночам?

— Да, по ночам, — кивнул Бахарев. — А вот насчет всего остального... он квакер, — наконец, ответил Бахарев. — Я точно не понял, что они проповедуют, но там много запретов: нельзя портреты рисовать, нельзя клятвы давать, креститься. Я вот думаю, что патент — это что-то вроде обязательства или клятвы, а их квакерам никак нельзя.

— Угу, — я ненадолго задумался, затем тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. — Садитесь в карету. Вам никто не скажет спасибо, если вы задержите поезд, и мы будем вынуждены ночевать в чистом поле.

Развернув коня, я направил его прямиком к Румянцеву. Когда я подъехал, спорщики не обратили на меня внимания, увлеченно продолжая что-то выяснять между собою.

— И что же, они еще не подрались? — тихо спросил я у Петьки, который в этот момент покосился на меня.

— Не-а, — Румянцев покачал головой. — Какие-то они нерешительные. Я лично давно бы не выдержал и на дуэль вызвал бы.

— Кого? — я хмыкнул.

— Да кого угодно, — махнул рукой Румянцев. — Они оба мне уже надоели, хуже горькой редьки.

— А что все-таки не поделили? — я бросил взгляд на спорщиков: у Строганова лицо пошло красными пятнами, а Воронцов был просто красным, а ноздри у его довольно внушительного носа раздувались, как у быка, доведенного до крайней степени бешенства.

— Да я так и не понял. То ли завод этот трижды проклятый, то ли месторождение соли новое, которое Строгановы опять нашли. Хотя, все-таки завод. Роман Илларионович шибко недоволен, что Строгановы все месторождения соли умудрились забрать себе, так еще и завод медноплавильный поставили, хотя сами, вот тут я с Воронцовым полностью согласен, ничего не понимают в металлургии.

— Я так понимаю, Воронцов сам хотел этот Таманский завод организовать, но не успел, и его отдали Строгановым, вместе с месторождениями медной руды, — спорщики меня соизволили заметить и замолчали, неловко поклонившись.

— Похоже, что так оно и есть. Вот поэтому Роман Илларионович и злится, — философски ответил Румянцев, я же тронул пятками лоснящиеся бока коня и подъехал к спорщикам поближе.

— Ну что, выяснили, кто из вас прав, а кто не слишком? — громко спросил я, вклинившись между Строгановым и Воронцовым. Они громко сопели, но предпочитали не отвечать. — Понятно. Вот что, мне абсолютно не понятно, что с этим вашим заводом не так, Сергей Григорьевич. Но я очень хочу это выяснить, — он вздрогнул и быстро взглянул на меня, а потом отвел взгляд в сторону. — Да, мне очень хочется это выяснить. И поэтому я, пожалуй, попрошу Никиту Бахарева как следует изучить все, начиная от добычи руды, и заканчивая погрузкой меди на телеги, чтобы везти в Екатеринбург. Вам это понятно? — я приподнял бровь, глядя на него, не отрывая взгляда. Строганов медленно кивнул. — Отлично. Тогда еще одно. Так как завод не работает на полную силу практически никогда, я поручаю Бахареву построить тигель, с помощью которого руду плавят англичане, ну и поэкспериментировать, не без этого. А его ученик попробует построить механизм, который решит вашу проблему с нехваткой воды.

— Но, ваше высочество, — Воронцов воспользовался короткой паузой и буквально вклинился в разговор. — А как же камнерезная мануфактура? Если немец действительно ни черта не понимает, как о нем и говорили, то я хотел именно Никиту Бахарева поставить налаживать там дела.

— Роман Илларионович, чтобы резать камни, много ума не надо, найди кого-нибудь другого не столь мозговитого, — я почувствовал раздражение. — Мне нужно, чтобы и Бахарев и Ползунов находились сейчас на Таманском заводе, пока там все не заработает как часы.

— Какой механизм? — перебил меня, подозрительно глядя в упор, Строганов. Надо же, все-таки он немного тугодум, промелькнуло в голове.

— Увидите, — я махнул рукой. — Не переживайте, вас платить за все никто не заставит. Вы только обеспечите необходимые материалы и поможете с людьми.

— И все же, я не понимаю... — начал Строганов.

— Сергей Григорьевич, Российской империи нужна медь. Очень нужна. Ваш завод один из немногих, кто эту самую медь плавит. И тут, еще не доехав до завода, я выясняю, что он работает в треть силы, потому что кто-то сильно промахнулся с его расположением. Поэтому, у вас сейчас два выхода из сложившейся ситуации: сделать так, чтобы завод заработал на полную мощность, или же начать производить что-то, кроме меди. Иначе, я отпишусь государыне, и у вас тут же появится третий выход, будьте уверены, и вам очень сильно повезет, если вам предложат просто продать завод тому, кто сумеет реализовать один из первых двух выходов, а то и оба вместе. Я очень надеюсь, что вы меня понимаете. Что касается вас, Роман Илларионович, вот уж не ожидал, что вы будет вести себя как плебей, — я поджал губы, и, не глядя больше на спорщиков, послал коня быстрой рысью. Я уже давно понял, что когда я скачу очень быстро, то в мозгах проясняется, и я начинаю хорошо соображать, и этот раз вовсе не был исключением.