Пепел и роса

* * *

Тем же вечером поймала себя на демонстративной близости к избраннику в графской ложе. Зацепил меня Фохт все-таки. Мы двумя парами пошли посмотреть на премьеру авангардной пьесы талантливого русского драматурга в Александринском театре. Вообще было необычайно весело: для меня премьера — заезженный сюжет о терзаниях в околотеатральных кругах, а вот Ольга не на шутку увлеклась драмой. И хотя актеры сыграли абсолютно бездарно, судя по реакции публики, мне выход в люди понравился: можно было наконец примерить декольтированное платье, а впереди — четыре действия, три антракта, буфет с шампанским, и пусть женщин в ложах сажали вперед, а мужчин — позади, близость родного человечка радовала. Особенно когда этот родной человек так взволнован моим внешним видом: после первого уроненного платочка, за которым я чуть-чуть вполоборота наклонилась, продемонстрировав куда больше, чем у него в гостях, Тюхтяев отвлекся от сцены и следил лишь за моими надобностями — а я так неловка сегодня…

Только с этим мужчиной я почувствовала вкус к мелким хулиганствам и кокетству. Меняюсь все же, и это увлекает. Я не стала полностью местной барышней, до их восторженности и утонченности мне не добраться и к пенсии, естественность манер тоже приобрести не удалось, но вот эти игры с мужчинами — это нечто. В век, когда нет ни откровенных сайтов, ни пляжей, ни легальных порножурналов любой лишний сантиметр кожи вызывает ажиотаж. И пусть я флиртовала лишь с собственным женихом, пялились на меня разные люди.

В антракте мы прогуливались по вестибюлю, и можно опираться на его локоть, раскланиваться со знакомыми, щебетать, улыбаться, игнорировать намеки на то, что прохладно и надо бы накинуть… хоть что-нибудь, строить глазки поверх веера. В общем, искрила я в этот вечер, не могла остановиться.

Граф притворно сокрушался, Ольга шипела, что о помолвке необходимо объявлять срочно. Остатки моей репутации спаслись только благодаря оглушительному провалу пьесы. Казалось, что добить Константина была готова добрая половина зрителей. Я бы вообще всей компании дуста в чайник подсыпала.

Разъезжались вечером мы в разных экипажах и тяжелый взгляд жениха вкупе с неразговорчивостью наводил на мысли… Так и вышло — ехали мы отнюдь не в Климов переулок и оказались в итоге у какой-то полузаброшенной дачи на окраине Каменного острова. Причем я даже насчет адреса не уверена — просто последним проезжали Каменноостровский мост. Вроде бы.

— Вам понравился спектакль? — как бы разрядить обстановку-то.

— Не могу сказать, что уделил ему достаточное внимание. — это он даже с осуждением заметил, как я понимаю. И несложно догадаться кто отвлек его от театрального шедевра.

— А какие прекрасные напитки подавали в буфете! — хорошо, что не очень много.

— Ммм. — вроде как утвердительно, но взгляд явно не сфокусирован на мне, а изучает какую-то точку в бесконечности.

Но вот экипаж остановился, мой спутник вышел, обошел повозку по кругу, помог мне выйти и расплатился с извозчиком. Без излишних комментариев.

Провожая глазами удаляющийся экипаж, я начала догадываться, что границы статского терпения сегодня преодолела, даже не заметив. И возмездие за это не заставит себя долго ждать. Сердечко екнуло, и как-то некстати всплыли в памяти рассказы Сутягина о тайных казематах. Но это же не про нас, верно? Не запрут же меня в воспитательных целях где-нибудь до свадьбы? Я покосилась на непроницаемое лицо спутника, пересчитала морщины на лбу (с помощью детской считалочки выходило, что к сердцу прижмет, остальные черточки я списала на плохое освещение), приняла горделивую позу, оперлась на его локоть и пошла во тьму.

Помещение протапливали явно наспех, так что воздух еще не прогрелся, зато на столике в прихожей стояла корзина с едой и парой бутылок вина. Выпить сейчас самое время, глядишь и он подобрее будет.

— Ксения Александровна, — глухо произнес мой спутник, помогая расстегнуть тальму. — я, как Вы успели заметить, уже не столь молод, чтобы терпеть подобные выходки.

— А мне кажется, Вы вполне молоды, раз способны на такие романтические жесты. — парировала я. Мы не сможем поссориться, если я сама не испорчу все.

Оборачиваюсь и натыкаюсь на взгляд смертельно раненой собаки. Я еще даже не начинала нервы мотать, а он уже почти сломался. Провожу ладонью по лбу, пытаясь сгладить морщинки, немного взъерошиваю волосы, а он то ли сердится, то ли печалится. Но я же флиртую только с ним, значит ревновать не стоит.

— Вы не ужинали сегодня. И вряд ли обедали, раз ко мне не успели заехать. — надо же хоть иногда заботиться о женихе, если хочешь, чтобы он дотянул до свадьбы.

Скорее всего, его голод сейчас имеет несколько иную природу, но я присмотрела в корзинке виноград, а им можно кормить друг друга, что несколько утихомиривает его праведное возмущение.

— Я хотел привести Вас сюда на наш медовый месяц. Здесь очень красиво. — Он огляделся на побитые временем интерьеры. — Днем.

В мрачной гостиной пахнет пылью, диванчик, на котором мы пристроились, возможно еще Екатерину Алексеевну принимал во время ее романтических увлечений, но это такие мелочи. До января тут можно сотворить маленький Версаль, но и сейчас меня все устраивает: он, я, пустой дом.

Взяла его ладони в свои.

— Спасибо. Мне очень нравится. — Прижала их к своим щекам и искренне улыбнулась.

Святой человек, растаял от легкой ласки, перестал хмуриться и пошел показывать мне дом. С одним подсвечником это оказалось очень таинственным приключением, а в спальне свеча погасла. Сама собой, конечно.

— Ой. — ну, сожалеть я не буду.

В глухих сумерках непросто с первой попытки найти его губы, но я же так удачлива! Особенно когда сначала всей спиной вжимаюсь в его тело, повторяя каждый изгиб. И начало не столь робкое, как в его доме, наоборот, за вечер он завелся так, что удивительно, как мы сюда-то добрались. Даже будь я деревом — задымилась бы. Одежда летит прочь, как и покрывало с кровати, и мы погружаемся друг в друга так, словно стали единой плотью, словно это единственная в жизни ночь. На этот раз корсет был из таких, что расстегиваются от одного желания, так что до рассвета помех у нас не возникло.

— Любимая моя девочка. — произнес он тихо, обнимая меня поутру, пока был уверен, что я сплю. Зарылся в рассыпанные по подушке волосы, вдыхая их запах.

Проснулись мы оба от стука извозчика, с которым договорился мой предусмотрительный жених. Да, тому пришлось подождать сначала пока меня разбудят, потом пока помогут одеться, потом пока снова оденут, потом мне приспичило поклевать фруктов, и смеющийся Тюхтяев прихватил эту корзинку с собой, чтобы изучить ее содержимое по пути, а по утру так приятно целоваться…

Кто-то безнадежно опоздал на службу, но вряд ли сожалел об этом, да и я отчего-то тоже сияла — словно сама была влюблена во взбалмошную молодую женщину, которая неожиданно согласилась на предложение.

— Не знаю, смогу ли сегодня вырваться на обед. — тихо произнес он на пороге дома в Климовом переулке.

— Я все равно буду ждать только Вас.

Соврала — дома обнаружилось письмецо от Зданкевича о том, что презентация минералогической карты состоится уже в среду, через две недели, поэтому пришлось приглашать для совета графиню Ольгу, которая все еще дулась из-за вчерашнего. Так они и встретились — слегка смущенный Тюхтяев и повышенного благочестия графиня Татищева. Мы переглядывались, обменивались нежными улыбками и чуть дольше положенного задерживали передаваемые приборы и блюда, а Ольга цербером наблюдала. Поздний обед не очень задался, так что Михаил Борисович вскорости отбыл.

— Ксения, нельзя же так демонстрировать свои чувства. — продолжала она выговаривать мне за чаем.

Я смущалась, что, мол, ничего не могу с собой поделать. И с ним тоже — ничего не могу поделать. И вообще, ухаживания принимаю по указке Николая Владимировича. Удивительно, конечно, сколько энтузиазма у меня по этому поводу, но только его волей и попечением, да.

— Не понимаю, как Тюхтяев может вызывать какие-то романтические чувства. Он же скучный. — ворчала родственница, но обладая весьма отходчивым нравом, особенно после ирландского чая, прощала мне неблаговидное поведение.

Я вспоминала часы, проведенные со скучным мужчиной и не могла согласиться. Еще как он может вызвать романтические чувства! Уж во всяком случае уважение и привязанность мои точно завоевал.

— Ксения, Вас пригласили на особый прием? — вернулась графиня к основной теме нашей встречи.

— Да, Ольга, еще летом Михаил Борисович познакомил меня с Карлом Ивановичем Зданкевичем, а потом уже с другими горными инженерами. Я поспособствовала созданию подарка Его Величеству от их общества. Господа спроектировали и сделали уже карту Империи из того, что на каждой территории залегает. Очень интересный, проект, Вы правы. И вот теперь, как главного попечителя, меня приглашают на церемонию вручения.

Ольга впала в экстаз от перспектив и даже намекнула, что может пока отложить помолвку-то? Я сделала вид, что намеков чужда, простодушна и влюблена.

— … И вот теперь я не обойдусь без Вашей помощи.

В ближайшие два дня меня ждал чес по магазинам в поисках чего-то элегантного и дорогого.

В конце концов Ольга Александровна одобрила костюм из темно-синего жакета с тройным отложным воротником и аналогичной юбки, сдобренный километрами кружев. Как большая елка, облитая незамерзайкой.

И вот мы все наряжались, украшались, волновались, а мероприятие заняло минут пятнадцать, как госэкзамен. Пришел Государь с младшим братом и кем-то из Великих Князей, сдержанно поулыбался, похвалил за изобретательность и отправился на охоту. Все. Но да, я могу похвастаться личным вниманием Государя, ведь он целых пятнадцать секунд смотрел в мою сторону, покуда перечислялись благотворители, коих я олицетворяла одна. Юный Михаил Александрович, это же тот, кто так и не станет Императором даже получив отречение брата, с восторгом рассматривал наш труд и расспрашивал о чем-то Зданкевича. Тонкий, полупрозрачный, высокий, с узким лицом и тем-но пшеничными волосами, он казаля совсем ребенком. Да и ему сколько? Едва восемнадцать исполнилось по-моему. Сейчас бы с девочками флиртовать, да в скачках упражняться (в мое время бы еще их стелялок компьютерных не вылезал), а не томиться на унылых торжествах с братом, но положение обязывает. И пусть цесаревичем-наследником де-юре явялется средний из сыновей Марии Федоровны, Георгий Александрович, но все понимают, что раз он столько лет уже заперт в Абастумани, то вряд ли когда приблизится к трону. Поэтому беззаботное детство для Миши давно закончилось.

Но царская охота важнее, поэтому вскоре все титулованные лица покинули зал и мы остались с моими мальчиками наедине.

— Гуляем! — воскликнул Аркадий Гугучев.

— Ксения Александровна, это надо отметить. — подхватил Зданкевич.

И понеслось!

Благополучный исход монаршего визита мы все отправились отмечать в ресторан, хотя я готова была пожертвовать собственным домом. Посовещались, и двинулись в «Вену» — «Кюба» был назван чересчур пафосным и дорогим, а сегодня меня угощали. И так мы наугощались, скажу я вам, что только чудо спасло кое-кого от повторения истории с портретом. Стоило чуду лишь передать мне записку, что экипаж будет ждать столько, сколько потребуется, как я сразу вспомнила о времени и приличиях, мягко, но непреклонно отмела возражения своих приятелей, отказалась от бутылочки шампанского «на дорожку» и выскользнула из зала.