Честное пионерское! Часть 1

Глава 18

Я не продолжил делать зарядку — отправился мыться. В Надиной ванной комнате не было душа (вообще). Потому я даже после зарядки всегда набирал ванну и плескался там в своё удовольствие (в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом году жители Великозаводска не знали, что такое «счётчики на воду»; и не догадывались, почему воду следовало экономить). Вот и сегодня я окунулся в горячую воду по самый подбородок и наблюдал за тем, как падали из неплотно перекрытого крана капли. А в моей голове звучали слова: «Ванька-дурак, Ванька-дурак, Ванька-дурак…» Такие крики я не раз слышал, когда жил у тётушки. Тогда эту фразу выкрикивали дети — дразнили рыжего, неряшливо одетого мужчину, который проживал в тётушкином подъезде на первом этаже и часто засиживался на лавке у меня под окнами.

Теперь я вспомнил и фамилию того рыжего мужчины — Сомов.

Ванька-дурак Сомов стал третьим человеком (после моего папы и Юрия Фёдоровича Каховского) из тех, что повстречались мне и в прошлой, и в нынешней жизни. Вот только пока он не выглядел сумасшедшим. Брат Вовчика походил на «обычного» парня — не на жалкого, то смеющегося, то рыдающего оборванца (каким мне запомнился). Но я и раньше знал, что Иван Сомов не всегда был «дураком»: мне об этом рассказывала и тётка, и пацаны во дворе. Учился он в семнадцатой школе — в той самой, куда ходил Вовчик и Миша Иванов (я, Павел Солнцев, посещал её только одну четверть — в первом классе). Мне говорили, что в школе Сомов был «нормальным».

А «таким» («дураком», как обзывали его в нашем дворе) Иван вернулся из армии, из Афганистана.

Я учился в четвёртом классе, когда Иван Сомов вместе с отцом переехали в тётушкин дом. Я впервые увидел его, когда возвращался со школы (в начале осени). Подумал тогда, что в наш двор забрёл бездомный: одежда на мужчине была потрёпанной (мягко говоря), да и запашок от неё шёл не из приятных. Рыжеволосый мужчина вел себя спокойно, улыбался (он часто улыбался — даже когда плакал). Родители Сомова развелись (я подслушал беседу своей тётки и её соседки на эту тему) — Ивану выпало жить с отцом (сомневаюсь, что он сам делал тот выбор). Тогда же женщины вскользь упомянули, что у Сомовых в семье было двое детей. Младший остался с матерью — вспомнил я об этом обстоятельстве только в тысяча девятьсот девяносто первом году, когда Ванька-дурак умер.

Его убили в апреле (точную дату я не запомнил).

Три «правильных пацана» из нашего района вечером приставали к пятнадцатилетней девчонке из первого подъезда — вполне обыденный по тем временам случай. «Наши» парни наблюдали за этим со стороны: вмешаться в дела «старших товарищей» они не решились. А вот Ванька-дурак вмешался: он прибежал, едва услышал женские крики. Всё ещё не представляю, почему тогда завязалась драка. Мне не верилось и не верится, что «дурак» сам набросился на мужчин с кулаками (прежде ничего подобного за ним не водилось). Запуганная девица потом рассказывала, что «мужчины просто разговаривали со мной, а он набросился на них со спины». Сомов, как говорили, разбросал «крутышей», как щенков. А те обиделись.

И воткнули ему нож в печень… несколько раз.

Ванька-дурак умер в машине скорой помощи по пути в больницу. А на следующий день после той драки все в нашем дворе вспомнили, что у него был младший брат. Потому что тот брат сам напомнил о себе — прежде всего обидчикам его родственника. Он отыскал участвовавших в драке с Иваном Сомовым мужчин (те и не думали скрываться). Случилось это ровно через сутки после смерти Ваньки-дурака. Младший Сомов набросился на них в одиночку. Избил всех троих. Двое, как болтали пацаны, «загремели» после стычки с ним в больницу (надолго отправились туда лечиться — как я слышал). А третьего (того, что орудовал ножом в схватке с Сомовым-старшим) Сомов-младший забил насмерть — кулаками (поговаривали, что парень тогда был едва ли не чемпионом нашего города по боксу).

Сомова арестовали: он и не пытался сбежать.

Этот случай тогда обсуждали даже в нашей школе. Нашлись и в моём классе парни, которые знали младшего Сомова лично. Они ещё несколько недель обсуждали его поступок — прикидывали, как сами бы поступили на месте парня. Сомов тогда учился в десятом классе. Говорили, что шестнадцать лет ему исполнилось всего за несколько дней до того происшествия. Мои одноклассники отзывались о нём хорошо, хотя я и чувствовал в их словах нотки зависти. Я слышал, что младшего брата Ваньки-дурака приговорили к большому сроку заключения, но подробностей не запомнил. Не воскресил я в памяти и то, как сложилась судьба Сомова дальше. Потому что не снимал о том случае ролик для своего интернет-канала.

Зато теперь я не сомневался, что того парня, младшего брата Ваньки-дурака, звали Владимиром — точнее, Вовчиком.