Вот и свела нас судьба (детство в серых тонах)…

* * *

А в следующие дни у нас и времени ни на что постороннее не стало хватать: и к концерту в консерватории надо было готовиться, так и шитьём заниматься. И ещё, чтобы работа двигалась быстрее и поддерживать интерес старших товарищей, я быстро дописал уже показанные им сюиты. Раз вспомнились, то уже никуда не пропали. А потом, к счастью, мне удалось вспомнить и очередные две сюиты к «Щелкунчику»: «Танец пастушков» и «Китайский чай». Тоже ведь вполне знакомые вещи оказались. Наверное, в другой жизни я точно являлся музыкантом, похоже, и неплохим! Явно был близко знаком с обоими балетами и что-то из их музыки и исполнял.

Правда, именитые композиторы всё-таки захотели внести в как бы написанные мной сюиты некоторые изменения, хотя, небольшие. Препятствовать я не стал. Ведь в основном мне вспомнилась именно музыка для фортепиано. Но, оказалось, что у меня в памяти имелись и нотные тексты этих произведений, может, и не совсем полные, но достаточные. Конечно, там хватало разных ошибок и пропущенных мест. И мне из-за малолетства такое вполне было допустимо и простительно.

Так и пролетело у нас две недели, но в сильном напряжении. Фёдор Осипович определил номера, какие будут исполнены, вот и пришлось постараться. А ещё, оказалось, что Модест Петрович быстро съездил в Москву и встретился с Петром Ильичём, и привёз от него для меня короткое письмо. И тон там был весьма тёплым. Великий композитор благодарил меня за все материалы и даже заверял, что ими он обязательно воспользуется. Обещал упомянуть в нужных местах и моё имя! И ещё он тоже хотел написать что-то и для «Щелкунчика»! А остальные именитые композиторы и так находились в Петербурге и начали изучать полученные от меня материалы. Они, оказывается, и сами уже успели написать по паре сюит. Когда я послушал отрывки из них, то нашёл их нисколько не хуже, что мне уже удалось вспомнить. Похоже, с такой дружной работой «Щелкунчик» будет написан намного быстрее, чем «Лебединое озеро». Хотя, несколько сюит было отдано Петру Ильичу, и он должен был успеть к осени.

И ещё оказалось, что Модест Петрович быстро подсуетился и уже успел получить от Дирекции Императорских театров как бы и заказ на новый балет «Щелкунчик» для Мариинского театра. И ближе к Рождеству намечалась и первая его постановка!

Вот это было удивительно и сильно волнительно для меня! Так как я ещё мал, то все мои интересы, понятно, представляла тётя Арина. К счастью, наши старшие товарищи нисколько не старались обижать и ущемлять меня и мою тётю. Интересно, и что получится?

В консерваторию мы с тётей уже ходили или через день, или два, но каждый раз репетировали чуть ли не до ночи. Для исполнения как бы и моих произведений Фёдор Осипович выделил пару десятков учеников, конечно, с согласия директора Михаила Павловича Азанчевского. Можно считать, самый настоящий оркестр из разных инструментов! Ведь для большинства номеров их требовалось множество! Нежданно и Анна Николаевна Есипова, ненадолго прибывшая в Петербург из Вены, захотела принять участие в концерте. У неё, вроде, выдался небольшой перерыв в гастролях за границей. Заодно она попросила разрешения включить как бы мои произведения в свой репертуар. И, конечно, мы с тётей Ариной и не думали отказать.

Кстати, старшие товарищи аккуратно помогли мне и с доводкой музыки для концертов. Что надо, дополнили, ошибки исправили и, что нужно, подсказали. Правда, в основном по ходу репетиций сам вспомнил нужные изменения. И уже в конце всё звучало, почти как помнилось. Может, просто и от усталости так показалось?

Сильнее всех был занят Александр Порфирьевич. Несмотря на занятость, кажется, в Медико-хирургической академии и других местах, он всё-таки включился в работу над «Щелкунчиком». А ведь ему, как мне удалось узнать, да что-то и вспомнить, пришлось ненадолго оставить работу над оперой, вроде, «Князем Игорем». А там имелась завораживающая сцена «Половецких плясок» с очень трогательной песней «Улетай на крыльях ветра»! Это как «Танец маленьких лебедей» и некоторые другие сцены для «Лебединого озера», и даже похлеще! Хотя, песня, вроде, была уже написана! Я даже осмелился попросить у Александра Порфирьевича разрешения как-нибудь присутствовать, конечно, вместе с тётей Ариной, на исполнении «Улетай на крыльях ветра». Признался, что немного наслышан об этом произведении и сильно восхищён! Удивлённый композитор пообещал, но всё-таки уточнил, и что же там меня впечатлило. Сказал, что всё и даже спел начало!

— Улетай на крыльях ветра
Ты в край родной, родная песня наша!
Туда, где мы тебя свободно пели,
Где было так привольно нам с тобою.

Конечно, получилось сильно странно, и спел не так красиво, как помнилось. Но что делать? Искусство требует жертв! Зато и удивил, да ещё и уважение выказал.

Фёдор Осипович тоже крутился как белка в колесе. Но, похоже, участие в сочинении балета ему сильно понравилось. И, конечно, именно он постоянно опекал нас с тётей. Правда, и Михаил Павлович познакомился с нами и заверил, что сильно рад встрече и нашему участию в предстоящих концертах.

И тут основная нагрузка по «Щелкунчику» легла на Модеста Петровича. Хотя, он сам был сильно рад этой работе. Вроде, после успешной премьеры оперы «Борис Годунов» ещё пару лет назад композитор какое-то время был свободен. С другой стороны, похоже, что дела у него не очень ладились, и это откровенно отражалось и на его внешнем виде. Мы с тётей причин, конечно, не знали, но, вроде, застопорилась сдача новых работ. И тут новый балет оказался как раз к месту. Уж к «Щелкунчику», думаю, не будут особо придираться и самые строгие и привередливые царские чиновники, и даже оголтелые любители иностранщины. В том числе и сами иностранцы, уже неплохо прижившиеся в самых разных властных местах.

В общем, подготовка к концерту шла полным ходом, и успешно. На удивление, появилась и дюжина молоденьких и пока совсем неизвестных балерин, конечно, ещё просто учениц, из Театрального училища. Благо оно находилось не так далеко, тоже на Театральной площади. Как оказалось, «Танец маленьких лебедей», с согласия Петра Ильича, было решено исполнить в полном объёме, вместе с танцем. И вот что да как, красавицам пришлось показывать мне. Они с удивлением рассматривали странного мальчика, как бы и постановщика танца. Но и мой титул удивил их сильно, а ещё больше скромная и уже поношенная форма гимназиста. Жаль, но и тут мне, хоть и было сильно неудобно, приходилось соблюдать правила.

Я и так сильно смущался. Жаль, но стеснительность у меня, хоть внимание девушек и приятно было, никуда не делась. Всё-таки сразу дюжина неотразимых красавиц, и не так уж сильно меня старше! Так, годика на три-четыре. Хотя, некоторые из них уже вполне взрослые девицы. А девушки как бы и заигрывали со мной слегка и старались загнать меня ещё в большую краску. Даже моя молодость и нищета их не испугали.

Но и у учениц порядки оказались очень жёсткими, хлеще, чем у меня! Им вообще нельзя было хоть как-то уединяться и даже кокетничать с мужчинами. Вместе с девушками явились сильно пожилой мужчина и две наставницы, уже ближе к сорока, и очень строгие. Вроде, ихние преподователь и инспектрисы. Так как я оказался не внушающим опасения мальчиком, то мне к ученицам подходить было можно. Тем не менее, тоже запрещалось разговаривать с ними на посторонние темы. Я и не общался, и, вообще, только и запомнил имена девушек, что должны были исполнить основной танец. Зина, Софи, Варя и Анна, само собой, оказались лучшими танцовщицами, вот их и поставили. А остальные девушки составили, ага, кордебалет, и мне с ними даже по делу не совсем приходилось общаться.

Вообще, балерины мне просто добавили лишних хлопот и, можно сказать, и некоторых неприятностей. Во-первых, сразу же возникли разногласия по одежде. Мои рисунки по танцу все трое наставников девушек сразу же посчитали фривольными. Само собой, им и танец хотелось переделать по своему.

Самый главный, Христиан Петрович, конечно, не замедлил высказаться. Кстати, на немецком языке, но я его, конечно, понял. И, оказалось, что Анна даже являлась его дочкой.

— А Вы, молодой человек, балет совсем не знаете. Конечно, мы понимаем, что Вам всё же больше всего хочется увидеть женские прелести, но надо уважать и требования, и старые традиции.

И тут что-то на меня нашло! Конечно, не знаю! Правда, до настоящего созерцания женских прелестей мне ещё вырасти надо. И что там за требования и традиции, даже и не имел представлений. Тем не менее, нарушать их я не собирался. Но вот так сразу же испортить «Танец маленьких лебедей» тоже не хотелось. Понятно, что мне не понравились эти тугие корсеты и тяжёлые юбки или тюники балерин. Слишком уж они сковывали движения. Для девушек как раз бы пришлись наши бюстгальтеры, трусики и сорочки, ещё и лёгкие юбчонки, но тогда можно было вызвать и скандал. Терять просто так, как бы из жалости к бедным балеринам и стремления улучшить их танец, хоть какие-то деньги нам с тётей Ариной тоже не хотелось. Сначала всё-таки надо было получить привилегии. Конечно, укоротить длинные юбки балерин однозначно требовалось. Всё равно ведь укоротят. Наставник девушек Христиан Петрович Иогансон, хоть и являлся, как я уже знал, знаменитым танцором, а теперь и уважаемым преподавателем, но для меня таким уж авторитетом не был. Да, мне нравился балет, но это только из-за своих знаний, ненароком засевших в моей голове. А так из-за бедности я ещё вживую с балетом и разными танцорами и балеринами не сталкивался. Вот тётя Арина млела перед ними, а мне было как-то, ага, до фонаря или лампочки!

— Э, Христиан Петрович, извините, пожалуйста, за некоторые лёгкие мысли. Пожалуйста, делайте так, как посчитаете нужным. Я, вообще-то, нисколько не возражаю. Просто потом, когда Вы провалите танец, я сделаю нужные заявления. Только и всего! Если можно, я хотел бы видеть на Вашем месте Иванова Льва Ивановича. Вот он, наверное, точно справится! Я в балете, вообще-то, случайный человек, и правил Ваших не знаю. И что там у Вас, меня просто не касается. А так мне, вообще-то, ещё совсем незрелому мальчишке, многое будет простительно. А вот Ваше славное и беспорочное имя, боюсь, уже запятнается таким досадным упущением. Вам самим потом обидно станет! И, в отличие от Вас, я точно знаю, каким должен выглядеть именно этот танец. И мне никак не хочется его испортить. Извините, Христиан Петрович, но это так!