Ведьмак. Назад в СССР

Глава 8. Полковнику никто не пишет

Вечернюю капельницу мне ставила незнакомая хмурая медсестра в возрасте. Как только восстанавливающая сыворотка попала в кровь, я провалился в глубокий сон и снова переместился совсем в иное место.

На этот раз вокруг раскинулось заснеженное кладбище, над которым звучала немного замедленная, оркестровая версия «Прощания славянки». Судя по смутно знакомому антуражу, кладбище было совсем непростое, а знаменитое Новодевичье. Зимнее солнышко скрывали тёмные тучи, и, хотя вокруг было чересчур сумрачно, я почему-то знал, что это день.

Точка обзора находилась между веток деревьев, метров на семь выше поверхности земли, из-за этого сразу выявилась очень странная особенность. Периметр кладбищенского забора окружал бесцветный полумрак, а едва выделяющиеся ландшафт и строения представляли из себя нагромождение ломаных теней, разной степени серой тональности.

И лишь ближайший сектор, занимающий нескольких сотен квадратных метров, был правильно освещён и расцвечен почти натуральными красками. Из-за этого творящееся внизу действо выглядело не совсем реальным. А что именно происходит в прямой зоне видимости я определил сразу и безошибочно.

Там хоронили меня.

На центральной алее, окружённой выстроившимися в ряды памятниками генсеков, президентов и мэров, стоял кортеж похоронной службы, с монструозным, траурно украшенным, катафалком посередине, и несколькими не менее мрачно выглядящими машинами сопровождения. Кроме этого тут присутствовала целая кавалькада, по большей части дорогих автомобилей, тёмных цветов, рядом с которыми кучковались перекуривающие водилы и охранники.

А в глубине кладбища, за несколькими рядами могил всяческих государственных деятелей, заслуженных артистов и писателей, разместилось неровное каре присутствующих на моих похоронах.

Слева выстроился военный оркестр, напротив в два ряда стоял взвод почётного караула с карабинами СКС, взятыми на плечо. Над ними развивалось алое знамя спецподразделения с траурной лентой, а впереди стояли офицеры, державшие на кумачовых подушечках государственные награды. Духовые инструменты отливали начищенной медью, отражающей кумач, а в контраст им поблёскивали серебром и золотом, примкнутые штыки и ордена на подушечках.

Прямо подо мною замер плотный строй людей в форме, слившийся из-за скученности в почти единую толпу. Быстро пробежавшись глазами, я насчитал с полсотни чинов МВД, с пяток генералов и ещё столько же представителей сухопутной армии и флота, ВВС, спецслужб и смежных силовых ведомств, облачённых в полные мундиры.

А за ними, сохраняя видимость строя, замерла группа крепких, молодых парней в камуфляже и краповых беретах. Почти все из последней роты спецов, подготовленных непосредственно под моим руководством.

Вокруг группками стояли ветераны, с которыми я нюхал порох в различные периоды своей долгой службы и которых не раз лично вёл в бой и отправлял на задания.

Некоторые уже инвалиды, на заслуженной пенсии, другие сами давно стали командирами смежных подразделений силовиков, третьи до последнего времени оставались в моём подчинении. Сразу бросилось в глаза, отсутствие львиной части самых опытных бойцов, видимо прямо сейчас выполняющих долг на западных рубежах страны.

А на другой стороне, словно олицетворяя совсем иной магнитный полюс, замер рассеянный полукруг тех, кто по роду деятельности был обязан тут присутствовать. Несколько Московских судей и ведущих юристов страны, пара-тройка высокопоставленных правительственных чиновников и несколько политиков разной степени узнаваемости со своими свитами.

А в центре всей этой явно выделяющейся группы, прямо у накрытого триколором гроба, на местах, обычно предназначенных для родни, стояли мои экс друзья, самолично устроившие скоропостижное упокоение, виновника столь представительного собрания.

Дипломат замер в центре первого ряда, словно скала. Невероятно дорогущее, расстёгнутое пальто, от «Брунелло Кучинелли», открывало вид на не менее дорогой, итальянский костюм. Профиль римского императора и вообще весь его не по возрасту цветущий вид, как бы настоятельно требовал, прямо сейчас начать лепить с замминистра прижизненный памятник. А ещё присутствуя на этом месте, он давал понять всем, кто именно самый главный, на происходящей церемонии прощания с усопшим.

Рядом стоял, одетый во всё чёрное, генерал ФСБ, Пичугин Антон Львович, а справа, немного спрятавшись за могучее плечо Дипломата, замерла высокая, стройная женщина в шляпке и тёмной вуали от «Версаче», едва закрывающей верхнюю часть лица.

Полина. Её бы я узнал даже надень она паранджу. Несмотря на весьма серьёзный возраст, лицо статной женщины не растеряло привлекательность и не утратило те самые неуловимые черты, что всегда притягивали и манили мужиков. Конечно же усилия самых дорогих пластических хирургов мира невозможно было скрыть до конца, но без выдающихся природных данных, такой эффект достичь точно невозможно.

Как подтверждение этого, рядом с ней замерла её дочь, почти точная копия юной мамы. По крайней мере от Антона, по идее являющегося её биологическим отцом, в ней не имелось ни капельки.

Обзор сверху позволял опознать всех присутствующих и первое что бросилось в глаза, отсутствие командира моего штаба, по идее являющегося прямым преемником. А вот это было точно нехорошо.

Скорее всего и до майора Карпова на всякий случай добрались цепкие ручки моих друзей. Догадку косвенно подтверждала неявка пары самых опытных оперативников и нашего системщика, занимающегося электронной безопасностью спецподразделения.

Если судить по временному отрезку пребывания в новом варианте реальности, практически копирующем моё прошлое, и сопоставить с этой действительностью, то с момента смерти полковника Строева по идее прошло четверо суток. А отсутствие некоторых самых преданных сотрудников намекало на то, что особое спецподразделение или уже прибрал к рукам тот кому не следовало, либо нехороший процесс протекает прямо сейчас, скорее всего при прямом участии высших чинов МВД и ФСБ РФ.

Моего агента, внедрённого в структуру коммерческого холдинга Дипломата, я увидеть и не ожидал, оставалась надежда что бывший друг внемлет последней просьбе и не прикопает ценного сотрудника.

А ещё я не наблюдал на лице Дипломата никакого беспокойства, значит он успел спокойно слетать за кордон и пообщаться с о своими западными друзьями. И раз он теперь лично командует этим показательным выступлением, то получается, что мой экс дружок смог решить все проблемы и удержать едва не выпущенного на свободу, крайне опасного джина правды, способного смести его с пьедестала власти.

Едва я успел сделать первые выводы, оркестр перестал играть «Прощание славянки» и замер по стойке смирно, после этого Дипломат шагнул к окружённому венками гробу и по-хозяйски положив на него руку, начал громко декламировать, хорошо поставленным, непоколебимо начальственным голосом.

— Мой друг Полковник спецназа Геннадий Петрович Строев, который для многих из здесь присутствующих являлся отцом-командиром, всегда был предан своей стране. Это не секрет что именно его спецподразделение всегда с честью выполняло самые сложные и опасные задания нашей родины. — Дипломат сделал театральную паузу и многозначительно на всех посмотрел. — А ещё мой друг Гена Строев всегда был занозой в заднице у всех, кто пытался ему мешать работать, даже не смотря на их высокие звания и солидные должности. Да что там говорить, он мог заставить шевелиться даже тех, кто ему был не по рангу и не редко проворачивал шестерёнки государственного бюрократического механизма, добиваясь целей не подвластных другим, более высокопоставленным товарищам.

Да уж, а всё-таки Сева не зря окрестил моего заклятого экс друга именно «Дипломатом» в таком далёком 1976 году. Говорить властно и красиво, да так чтобы его слушали все без исключения, он умел всегда и это ему не раз помогало добиваться того чего он хотел и чего требовал от жизни.

Вот и сейчас всего за каких-то пять-семь минут немного помпезной речи, он сумел вкратце пересказать все мои достижения, лестно отзываясь о ком следует из присутствующих и филигранно вплетая в траурную вязь слов язвительные шуточки, заставляющие улыбаться даже ветеранов. При этом он не преминул упомянуть о всех стадиях нашей дружбы, разумеется не забывая напомнить о себе любимом. Причём я знал, всё это он не заучил с бумажки, написанной специально обученным помощником, а импровизируя, взял прямиком из своей башки.

Одним словом, настоящий «Оратор», с большой буквы.

Эх, его бы таланты да в пользу обществу — с сожалением подумал я и неожиданно осознал, что возможно я первый кто смог поприсутствовать на своих собственных похоронах и послушать главную траурную речь.

А тем временем Дипломат продолжал заливаться соловьём.

— А ещё мой друг Гена Строев был беззаветно предан своему отечеству, и как, наверное, вы все отлично знаете, служил не за звания и награды, а за совесть. Ведь имея такой послужной список и выдающиеся организаторский дар как у него, он мог давно стать главой любой силовой структуры и носить заслуженно генеральские погоны. Но наш Гена Строев был не таким, вместо этого он долгие годы продолжал служить в одном и том же подразделении, как бы оно не называлось, Оперативный Полк Милиции в давно исчезнувшем СССР, старый ОМОН, или новый ОМСН, в обновлённой России. Именно этому служению он и посвятил всю свою жизнь.

Хорошо поёт, прямо заслушаться можно. Вон даже моих парней проняло, перестали перешёптываться и внимательно внемлют — чисто на автомате подметил я.

— И куда бы не забросила родина моего друга Гену Строева, в Афганистан, Чернобыль, Африку, Сирию, на ближний восток или в Южную Америку, в любой точке Мира, он делал то что от него требовалось. Сейчас большая часть его парней выполняет боевые задачи на западных рубежах нашей страны, и я верю, даже после его внезапного ухода совсем в иной мир, они не посрамят светлую память нашего ворчливого Ведьмака, Гены из Рязани, как я знаю вы все, называли его за глаза.

Едва прозвучали последние слова моего некогда лучшего, а теперь уж точно бывшего друга, самолично отправившего меня на тот свет, к закрытому гробу подошла похоронная команда солдатиков, занявшаяся своими прямыми обязанностями. А когда гроб опускался в могилу, один за одним грянули три холостых залпа, сопровождаемых звуками ожившего военного оркестра.

А всё-таки неплохие похороны псевдо-дружки мне устроили. Явно не поскупились и притом дёрнули кого следует за нужные связи и выбили мне место на одном из центральных рядов, самого престижного в Москве, Новодевичьего кладбища, где такое место, как предоставленное моей скромной персоне, продаётся только по большому государственного уровня блату и по цене новенького Бентли. Наверняка и поминки устроят на загляденье, закрыв на спец-обслуживание какой-нибудь из самых элитных ресторанов столицы.