Ведьмак. Назад в СССР

Глава 14. Поединок

— Твой, выходить — безапелляционно приказал здоровенный мужик хриплым басом. — А потом я делай из тебя ледяной человек. Твой потом ходить за моя долго-долго.

— Нет — ответил я и тряхнул вырванной трубой.

— Твой, выходить. Иначе мой стрелять, а потом всё равно делай из тебя ледяной человек — пригрозил стрелок и потряс ППШ, который сжимал в мозолистых ручищах.

— Ну так стреляй — предложил я и увидел, как на его лбу напряглись морщины. — Если бы ты мог, то давно меня пристрелил, грёбанный ты тупой обалдуй. Ведь так?

В ответ великан гневно рыкнул, и грубо пнув одного из зомбопсов, порывисто подался вперёд, замерев всего в тридцати сантиметрах от наполовину распахнутых дверных створок.

— Мне обещай тебя, тёмный человек! — гневно и с явной претензией начал он. — Я заплатить осколком переходный кристалла, за свой новый ледяной ходок. Ты должен выходить и стать холодным.

— Кому я должен я всем прощаю — процедил я сквозь зубы, ибо информация о странной перепродаже, без моего ведома, неким тёмным человеком, мне совсем не понравилась. Никогда не любил, когда кто-то кого-то продаёт, переводя человека в разряд вещи.

— Тогда я сам буду войти и буду забрать своё — грозно пообещал великан и принялся буквально по сантиметру придирчиво осматривать створки, заиндевевшие окна и корпус вагона.

Я же стоял и перебирал в голове всевозможные варианты оказания хоть какого-то сопротивления, но как не старался, хоть более-менее подходящего плана придумать не мог.

Поджигание пальца тут явно не поможет. Поднимание монеток тоже бесполезно. Сразу вспомнилось как я смял кружку в больничке, даже её не касаясь. Однако, как у меня это получилось я так и не понял. Так что повторить этот фокус к примеру, с яйцами здоровенного обалдуя, считающего живое содержимое вагона своей собственность, я бы точно не смог.

Единственное что я смог извлечь из воспоминаний своего двойника, способное хоть как-то помочь встретить противника, была возможность вливать силу в кулак. Этому обучал боевой инструктор на индивидуальном занятии в школе милиции.

Воспользовавшись всплывшей подсказкой, я мысленно потянулся к окружающим меня потокам силы, излучаемым аномалией и тут же почувствовал, как от плеча к пальцам правой руки потекла неведомая мощь. Правда сделать в точности так как учил инструктор у меня не получилось, и сила вместо того чтобы накапливаться в кулаке, начала сливаться в трубу, которую я сжимал и концентрироваться уже там.

К чему именно это приведёт было непонятно, но я, инстинктивно решив, что это поможет, мешать процессу не стал и даже наоборот постарался его зациклить и поставил вливающиеся потоки в режим своеобразного автопополнения.

И как только я закончил, последние, судорожные приготовления, стрелок перестал методично осматривать вагон и снова уставился на меня.

— Моя войти. Твоя заплатить большой цена — словно последний раз грозно предупредил он, затем порывисто сорвав с шеи исчерченный рунами костяной амулет и воткнул его в проём.

При этом стрелок сам рванулся вперёд, прижав плечом, заискривший амулет. После этого проявилась полупрозрачная оболочка аномалии, начавшая выгибаться словно натянутый целлофан, по которому часто пробегают яркие энергетические искорки.

А через пару секунд я увидел, как створки дверей начали выгибаться и со страшным треском, медленно, расползаться в стороны. При этом оба зомбопса ломанулись снизу, давя на прогибающуюся оболочку, причём один из них сразу прорвался практически на половину.

Мгновенно среагировав, я, размахнувшись, насколько позволял вагон, влепил ему хромированной трубой по башке, со всей дури. А в следующий миг я едва удержал в руках свое единственное оружие, так как с него сорвался заряд энергии, усиливший удар в десятки раз.

Голова мёртвого пса раскололась на двое, а тело кубарем вылетело наружу и с громогласным стуком шмякнулось об мраморную колонну. Увидев отличный результат, я невольно оскалился и попытался ударить по частично прорвавшейся голове здоровяка, который начал реветь словно настоящий медведь.

Однако тот вовремя среагировал на замах и наклонившись, ловко подставил под трубу каску. В результате лязг метала и сноп искр, был всеми моими достижениями. Раздался новый безумный рёв и в следующий миг полупрозрачная преграда начала с треском рваться, впуская внутрь поток лютой стужу вместе с наполовину прорвавшемся мужиком.

Я попытался воткнуть в него трубу и оттолкнуть тяжеленную тушу, но стрелок отпустил автомат и перехватив трубу за другой конец, начал вырывать её из моих рук. При этом он прокладывал столько сил, что она начала выгибаться и мне пришлось отпустить своё единственное оружие и отбежать на несколько метров.

Я чувствовал, как постепенно в правый кулак начинает набираться энергия, но отлично понимал, времени накопить достаточно хронически не хватает. К тому же как подобраться к такому детине на дистанцию удара я в душе не знал.

Осмотрев вагон ещё раз, я принялся судорожно просчитывать варианты, и пока больше никто не прорвался, отбежал как можно дальше, к переходу между вагонами.

А тем временем, практически пробившийся внутрь здоровяк, в конец запутал в своей сбруе согнутую трубу, и в конец разбушевавшись, начал яростно её мотать, при этом разрывая стропы и ремни, оплетающие его могучий торс с ног до головы.

Резко навалившись в последний раз, он ворвался в вагон и громко взревев от накрывающей ярости, откинул трубу в сторону вместе с запутавшейся автоматным ремнём и перемётной сумой. И в этот момент я увидел, как «ППШ-41» слетел с его торса и вместе с котелком и сумой, грохнулся на пол.

Однако вместо того чтобы подобрать оружие, стрелок сорвал с пояса боевой чекан и безумно оскалившись, рванул в мою сторону.

— Твоя умереть! — взревел он, скалясь словно зверь.

В этот момент одноглазый зомбопёс прорвался внутрь и проскочив между ног хозяина, устремился ко мне. Я заставил себя простоять ещё несколько мгновений смирно, и только в тот момент, когда псу оставалось преодолеть последние три метра, заскочил в открытую дверь тамбура и захлопнув её, оказался позади противников в другом конце вагона.

Безумный план, использовать механику аномалии, переносящую массу в противоположную часть вагона, сработал, правда оставалась вероятность что противник зайдёт за мною и потому я замер, готовясь сорваться с места в том или ином направлении.

Однако всё вышло так как я и предполагал. Взревев от очередной волны нахлынувшей ярости, гигант развернулся на месте, и насколько это возможно быстро понёсся в мою сторону, при этом его мёртвый пёс снова его обогнал.

Времени оставалось совсем чуть-чуть и потому я, схватил валяющийся на полу автомат за порванной ремень и рванул к двери, из которой вышел всего несколько секунд назад. Вывалившись с другой стороны, я, ловко подхватив ППШ, по памяти изготовил его к стрельбе. Затем взял на мушку затылок здоровяка и выпустил длинную очередь, опустошив добрую треть дискового магазина.

Однако вместо того чтобы точно попасть в отлично просматриваемую мишень, все до одной пули полетели веером во все стороны, обильно дырявя стены, стёкла, пол и потолок вагона.

Результат обескуражил, и я невольно проверил не крив ли ствол, посмотрев на него через прорези в кожухе. Никаких дефектов не обнаружилось, и я для проверки выпустил ещё одну короткую очередь в начавшего поворачиваться здоровяка, с тем же неудовлетворительным результатом.

Все пули ушли в молоко, причём на этот раз я заметил, как они начинали резко отклоняться, не долетев пары метров до противника.

Получив новую вводную, я буквально опешил и в этот момент между ног здоровяка снова проскочил зомбопёс и рванул ко мне. На автомате взяв его на прицел, я выпустил пару коротких очередей и неожиданно увидел, как пули порвали шерсть на поднятом загривке, а одна так и вовсе подсекла переднюю лапу.

Правда пса это не остановило. Явно сбавив темп, он продолжил маниакально загребать перебитой ногой, при этом яростно скалясь словно в последний раз.

— Да, сука получай! — в сердцах выкрикнул я и встав на одно колено, выпустил длиннющую очередь по псу, раздробив ему голову и буквально напополам разрезав пулями позвоночник.

Выбросив последнюю гильзу ППШ-41 замолк, и даже несмотря на то что я выпустил всё без остатка, дважды мёртвый, практически разорванный надвое зомбипёс, продолжал ковыряться и пытаться ползти в мою сторону.

Увидев поверженную тварь, бородатый детина снова яростно взревел и громко топоча, ещё быстрее рванул ко мне. Однако я опять не позволил ему добраться и пройдя через аномальный тамбур, выскочил с противоположной стороны вагона.

И что теперь? — спросил я себя и выдернув барабанный магазин, посмотрел на пустую прорезь. Надежда увидеть там хотя бы один патрон не оправдалась и потому я, тяжко вздохнул.

Патронов нет. Труба согнута в бараний рог, так что теперь удар деревянным прикладом ППШ выглядит более предпочтительным. На полу кроме нескольких порванных ремешков, котелка и перемётной сумы ничего нет.

Конечно я могу продолжать и дальше бегать от здоровяка, мгновенно перемещаясь из одного конца вагона в другой, но возникает вопрос на сколько меня хватит. Уже сейчас температура в вагоне упала где-то до минус десяти. Пока я бегал это не ощущалось. Но пройдёт с полчаса, и я начну околевать и действовать намного заторможённое. К тому же имеется вероятность что стрелку надоест за мной гоняться, и он вспомнит о маузере, находящийся в деревянной кобуре и просто меня застрелит.

По результатам мозгового штурма я принялся снова обшаривать вагон в поисках хоть чего-то полезного. Подхватив оброненную перемётную суму стрелка, я быстро вытряхнул её содержимое, но не заметил ничего полезного, между мешочками с дурно пахнущим содержимым.

Другого выхода не оставалось, так что я снова прошёл через крохотный тамбур, захлопнув дверь перед самым носом рычащего здоровяка. А дальше я продолжил выполнять одну и туже рутинную операцию, дожидался, когда выкрикивающий проклятия, неутомимый противник, подойдёт, и мгновенно перемещался в другой конец вагона, оставаясь там почти на полминуты.

Так продолжалось циклов 30–35 и с каждым из них в вагоне становилось всё холоднее и холоднее. И вот когда я в очередной раз переместился, мой взгляд снова пробежал по пробитым пулями сиденьям и неожиданно зафиксировался на трости болтливого старичка так и остававшейся лежать на том же месте, где он её оставил.

А что, если он оставил её там не просто так? — внезапная догадка едва не заставила ударить себя по лбу, при этом подвергая тупую голову риску, слить в этом ударе всю накопившуюся в правой руке, дурную силу аномалии.

И в этот момент прозрения, я решил действовать. Снова дождавшись, когда пыхтящий как паровоз детина до меня доберётся, я шагнул в тамбур и сразу побежал, направляясь к трости, находящейся ровно на середине вагона. Однако, стрелок тоже что-то почувствовал и на этот раз намного резвее чем прежде понёсся навстречу.