Капитан

Глава 10

Это случилось, когда мы уже закончили патрулирование. Два дня море изрядно штормило, тёмные тучи висели низко над горизонтом, то и дело посылая в нас то заряд града, то дождя, а один раз даже снежок выпал. Я радовался такой погоде как никогда, нам было трудно, но привычно, зато на душе было спокойно, с непогодой мы старые приятели и как-то разберёмся между собой, а вот с немцами я встречаться не хочу.

Первым дым на горизонте заметил один из зенитчиков, с правого борта, почти в пределах видимости, шло какое-то судно. Дым один, а значит и судно одно, подумал я тогда и направил «Шторм» в сторону незваного гостя. Нам нужно определить кого же это занесло в наш район, идентифицировать судно и в случае необходимости вызвать подмогу.

Ещё на подходя я понял, что это совсем даже не военные, судно явно гражданское и скорее всего советское. По выданной нам инструкции радист кодом запросил гостя, но ответа мы не получили.

— Чего думаешь? — спросил я у Сидоренко, когда мы стоя на мостике разглядывали в бинокль приближающийся транспорт.

— Дымит он сильно, и идёт медленно, чего-то тут не так — ответил старлей не отрывая глаз от бинокля — похож на рыболовный траулер, но чего-то он низкий какой-то и мачт я не вижу. Далеко ещё, не понятно.

— Ну что же, пойдём поближе посмотрим — вздохнув согласился я.

Вблизи траулер представлял из себя страшное зрелище. Это был без всякого сомнения корабль советской постройки мобилизованный на время войны. О том, что он сейчас используется совсем не по своему прямому назначению, говорили две пушки, установленные на корме и на носу судна и военно-морской флаг, который трепыхался на корме. Этот мобилизованный рыболов не так давно вышел из боя, в котором ему хорошенько так наваляли. Мостика и рубки практически нет, на их месте груда обгорелого железа, мачта сбита, борта зияют пробоинами, дымовая труба как решето, из-за чего дым стелиться над палубой и надстройками, довольно сильный крен на левый борт, на судне явно был пожар. При нашем приближении на обломках рубки появился человек, который держал в руках сигнальный флаг: «Терплю бедствие, нужна немедленная помощь».

— Коля! Просемафорь им, что бы ложились в дрейф! — отдаю я команду своему бывшему марсовому, а теперь штатному сигнальщику «Шторма». Не прошло и нескольких секунд, как сигнальщик замахал флажками передавая мой приказ на повреждённое судно — полный ход!

Штормовое море не позволяло нам встать бортами, но мы встали достаточно близко, что бы можно было хоть и криком, но поговорить с командой терпящего бедствия судна.

— Патрульный тральщик Т-66 «Шторм»! Кто вы такие, куда следуете и что случилось⁈ — ору я в рупор небольшой кучке людей, что столпились возле лееров ближайшего к нам борта.

— Спасательное судно РТ-29 «Вихрь»! Шли из Мурманска с караваном, буксировали понтон, два часа назад встретили три эсминца противника, сторожевик и два буксировщика они потопили, мы едва ушли! Из команды осталось семь человек живых, трое раненых! Имеем сильную течь, рация и управление уничтожены, помогите нам! — прокричали мне в ответ.

— Капитан где?

— Капитан и все помощники погибли, старший я, старший механик Гусев!

— Где противник⁈ — если два часа назад три немецких эсминца были неподалёку, то это полная жопа! В любой момент они могут появится тут!

— Понятие не имею! Мы уходили под прикрытием дымовой завесы и потеряли их из виду сразу!

— Готовьте шлюпку! — я поворачиваюсь к Иванычу — Аварийная команда на выход. Иваныч, оцени повреждение, если эта калоша может дойти до порта или хотя бы дотянет до берега, чтобы выбросится на мель, принимай команду. Ход он имеет, узнай, что с рулями. Может можно его буксировать? Если нет, снять с судна экипаж и вооружение и затопить!

— Сделаю командир — спокойно и без вечных своих приколов отвечает мой бывший старпом. Иваныч никак не может настроится на военный лад, да и пофиг, главное, что он сделает всё возможное, чтобы спасти разбитый траулер. Я ему как себе верю, мы с ним больше двух лет плечо к плечу на мостике стояли.

Шлюпка уходит к траулеру с аварийной командой и вторым помощником, они везут с собой всё необходимое, чтобы бороться за живучесть: мешки с цементом, доски, необходимый инструмент. Через несколько минут шлюпка снова подходит к «Шторму», мы подымаем на борт троих раненых. У мужиков ожоги и осколочные ранения, двое тяжёлых, оба без сознания, всех раненых несут в мою каюты, которая по боевому расписанию становится лазаретом. У нас нет медика на корабле, обязанности лечпома совмещает кок, который едва прошёл ускоренные курсы оказания медицинской помощи, он им особо и помочь не может, только заново перевязывает раны чистыми бинтами, пытаясь очистить их от частей фланелек, кителей и бушлатов, надеюсь парни дотянут до госпиталя и нормального врача.

Пока идёт суета с приёмом раненых и осмотром аварийного судна я связываюсь с базой и докладываю начальству обстановку. Мне приказано оставить на борту повреждённого траулера аварийную команду и идти на поиск эсминцев и всё время быть на связи, помощь уже в пути, так же мне предписывалось посетить место недавнего боя и по возможности спасти выжившие экипажи погибших судов. В случае обнаружения немецких эсминцев мы должны передать на базу координаты и уходить под прикрытие береговых батарей.

— Это хреново — мрачнеет Сидоренко, как только узнает о приказе, полученном с базы — у немецких эсминцев ход под сорок узлов, а у нас только четырнадцать. Они и увидят нас раньше, у них наверняка есть локатор. Пока наши подойдут от нас даже кругов на воде не останется.

— Пока мы тут круги нарезать будем может и успеют — задумчиво предполагаю я — хотя кого они направят? У нас тоже всего три эсминца, а сторожевики ход имеют как у нас и вооружение не на много лучше. Может авиацию на них наведут?

— Ты погоду видел командир? Какая авиация? — не соглашается со мной Сидоренко — «дивизион плохой погоды» отправят скорее всего, а и они против немецких эсминцев не пляшут.

«Дивизион плохой погоды» — так называли все сторожевые корабли серии «Ураган» как раз из-за их серии и самих названий сторожевиков, которые и получили свои имена в честь природных стихийных бедствий. На Северном флоте их сейчас три: «Ураган», «Смерч» и «Гроза». Самые большие и мощные корабли флотилии. Водоизмещение больше шестисот тонн, дина больше семидесяти метров, могут развивать скорость до двадцати трёх узлов и вооружены двумя сто двухмиллиметровыми орудиями главного калибра, двумя зенитными орудиями и пятью ДШК, имеют один торпедный аппарат, два бомбосбрасывателя, два бомбомета, экипаж больше ста человек. Вроде наш «Шторм» вооружен ненамного хуже, но разница между нами огромная. На сторожевых кораблях есть локаторы и дальномеры, посты управления огнём и обученный экипаж, у них скорость в два раза выше, и они в состоянии открыть по противнику огонь намного кабельтовых раньше, чем мы. Но всё равно, против немцев они всё равно что юниоры против мастера спорта, нам доводили ТТХ действующих в этих водах немецких судов, те и новее, и больше, и быстрее, да и вооружение их на порядок превосходит наше, в общем если подмогой выступят наши «Ураганы», то может так оказаться, что им самим помощь потребуется. Тут не нас надо отправлять, а самолёт разведчик, да по его наводке и разбомбить к чертям собачим этих волков.

Через полчаса поступил доклад от Иваныча. Траулер в состоянии дойти до порта, даже с имеющимися повреждениями. Теперь нас уже ничего не держит, оттягивать неизбежное больше не получится. С тяжёлым сердцем, оставив поврежденное судно на попечение аварийной партии и остатков его экипажа, я направил свой бывший китобоец в сторону прошедшего недавно боя.

Мы все в напряжении и сосредоточены как некогда. Радист мучает радиопеленгатор, наблюдатели осматривают свои сектора, а наш тральщик идёт полным ходом, команда заняла свои места на боевых постах. Пока мы противника не видим, но это не значит, что он не видит нас. Несмотря на холодную и ветреную погоду я весь мокрый от пота, сердце почти выпрыгивает из груди.

О том, что тут когда-то рвались снаряды, гибли люди и погибали корабли напоминают только немногочисленные обломки и масляные пятна. На месте боя мы были уже через час. С воды удалось подобрать только один труп который мёртвой хваткой вцепился в пробитые пулями обломки шлюпки. Да и умер он не от переохлаждения, его застрелили из пулемёта прямо в воде. Кусок борта был как решето покрыт пулевыми отверстиями, выживших немцы добили прямо в море, так и не оказав им помощь. На палубе, возле погибшего моряка, со снятыми головными уборами застыла палубная команда и боцман Гриша, на его лицо страшно смотреть, он просто скрипит зубами от ярости и гнева.

— Надо найти этих сук командир! — на мостике со мной Изя, вечно вежливый партработник сейчас не стесняется в выражениях, я обвожу взглядом свою команду и вижу только молчаливое согласие со словами замполита и мрачную решимость отомстить. Да и мне самому, привыкшему к виду крови и запаху смерти, который всегда разносится с разделочной палубы китобазы или береговых разделочных пунктов, не по себе смотреть на разбитый череп молодого матроса и его лицо, застывшее в гримасе боли и ужаса. Паренёк был очень молод, ему едва можно дать двадцать лет.

— Найдём, или мы или другие, но они своё получат! — отвечаю я, в отличии от остальных мне продолжать поиск совсем не хочется, на месте этого матросика может оказаться любой член моего экипажа.

Поиск продолжается, «Шторм» уходит от места побоища в открытое море, всё дальше и дальше от берега, который в случае опасности может дать нам укрытие и спасти от смерти.

К ночи мы немецких рейдеров так и не нашли. Но были и хорошие новости. Одну из шлюпок с погибших кораблей подобрал проходящий мимо грузовой транспорт. Выжившие видели нас, но сигнал не подавали, опасаясь, что к месту боя вернулся один из потопивших их эсминцев. Шлюпка была полна раненых и убитых, как мы и предполагали, перед уходом один из немецких уродов прошёлся по оставшимся в живых советским морякам из двух пулемётов, даже не пытаясь поднять пленных к себе на борт. С базы пришёл приказ возвращаться, ночью от нас толку как от козла молока. Облегченно вздохнув я повернул тральщик на обратный курс, наше патрулирование и дозор закончены, мы выжили в очередной раз.